Сокрытое в Листве (СИ) - Самылов Алексей Леонидович

Рим падет. Рано или поздно это случится…

Квинт Юний Рустик

168 г.н.э.

Рим

* * *

Для кланов ходить в Ракш для битвы с демонами — это работа. Это для клана Бер сие действие было подвигом. А здесь это была именно работа. Опасная, смертельно опасная, но совершенно не героическая.

Даже вот, по отношению сверстников Юкио это прекрасно видел. Что Мэй, что Ёшида, что Шихо с Эйкой. Да, они беспокоились, но не переживали.

Юкио намеренно вытаскивал нить размышлений, чтобы снова не провалиться в Ракш. Юмико-сан, сделав то предупреждение, сидела с закрытыми глазами. Остальные ждали. Не шушукаясь, не шурша одеждой. Кланмен должен уметь ждать. Долго ждать.

Вот Юмико-сан вздохнула глубже.

— Все, — негромко произнесла женщина. — К счастью, все закончилось…

… Снаружи додзё обнаружился поздний вечер. А сели они в полдень. Время пролетело как-то очень быстро. Ветер был необычно для вечера свежий и сильный, словно собирался дождь. Закончился еще один день…

— Юкио-сан, — серьезным тоном произнес Ёшида Юто. — Не могли бы мы поговорить?

— Конечно, — чуть усмехнулся Юкио. — Идем ко мне.

Глава 5

20 сентября 2020г. Поместье Кагори. Комната Кагори Юкио

В Японии есть два массовых визуальных фетиша. Ханами, любование цветением умэ (слива) и сакурой. И момидзи — созерцание осенних пейзажей, где главную роль играют алые кроны кленов. Но если Ханами — это ощущения возрождения, начала, юности, то момидзи есть размышления о бренности бытия. Наверное, поэтому ханами так любит именно молодежь, а вот момидзи больше ценят люди взрослые, почтенного возраста.

Впрочем, деление это условное. Тут больше нужно обращаться к характеру человека. Не все юноши и девушки любят «белые вихри», не все старики созерцают осенние пейзажи. Ну, и настроение нужно подходящее. Например, сейчас Юкио, идя вместе с Ёшида Юто к дому от додзё, испытывал странное спокойствие. Странное, потому что это было не умиротворение, а словно мир вымер. И чисто физически никто не может потревожить. При этом дул довольно сильный и холодный ветер, заставляя иногда ежиться. Шумели кроны деревьев, роняя желтые и красные листья на землю. Еще и заходящее солнце превратило реальность в оттенки серого и красного. Картина постапокалипсиса практически.

Звук шагов по деревянной энгаве был какой-то глухой, но акцентировано четкий. Все время до дома парни молчали. Юкио в принципе был не любитель поболтать, а Ёшида всю дорогу о чем-то думал. Они дошли до входа в комнату Юкио.

К дому они пришли первыми, так как двинули сразу, вперед всех. Юкио показалось, что Ёшида… Хочет сказать что-то важное. Такое, что надо еще решиться сказать.

Дверь-панель чуть закусила на половине хода. Юкио на автомате слегка приподнял дверь, отодвинул ее полностью и вошел в полумрак. Раздеваться он не стал, было довольно прохладно сегодня. Так и остался в синем спортивном костюме (Юто, кстати, был в таком же).

Точно посередине комнаты Юкио стоял низкий столик. На нем лежал закрытый ноутбук, рядом толстая тетрадь и упаковка с шариковыми ручками.

— Как тебе та девушка, Скарлетт? — спросил Юкио, кладя на стол смартфон.

Ёшида, зайдя в комнату, что-то совсем потух, остановился у выхода, смотрел в пол. Надо было вывести его на разговор.

— Я… — Юто нахмурился. — Ну… Как-то не обратил на нее внимания.

— Юто, дверь закрой, — спокойно произнес Юкио.

Паренек словно очнулся. Он глянул на собеседника, с чего-то смутился. Прям зарделся. А потом, повернувшись, плавно, даже можно сказать акцентировано тщательно задвинул дверь.

— Как думаешь, что произошло у старших? — негромко спросил Ёшида, не поворачиваясь.

— Не знаю, — ответил Юкио, садясь на пол у стола. — Поэтому не буду об этом думать.

Причем не на колени, в сейдза, а просто на пятую точку, скрестив ноги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Почему? — слегка удивился Ёшида.

Он развернулся боком и посмотрел на Юкио.

— Это не зависит от меня, — ответил тот. — Значит, думать об этом — потеря времени.

Ёшида, смотря прямо перед собой, закусил нижнюю губу. Снова повернувшись, он посмотрел на Юкио. А тот при этом намеренно не стал зажигать лампу. Говорить о чем-то… личном (а о чем еще Юто хотел поговорить с глазу на глаз?) лучше, когда освещение неяркое.

— А думать о прошлом… — глухо произнес Ёшида. — Это тоже потеря времени?

Юкио ответил не сразу. Он посмотрел куда-то в потолок, вздохнул.

— Иногда об этом… — на лице парня появилось грустное выражение. — Невозможно не думать. Особенно о том, что… ты мог сделать больше.

Ёшида на эту фразу сгорбился.

— И… как с этим дальше… быть? — еле слышно спросил он.

Юкио внимательно посмотрел на паренька. Поставил левую ногу так, чтобы опереть на колено локоть руки. А на ладонь этой руки, соответственно, положить подбородок.

— Ты воин, Юто, — произнес Юкио. — Это будет еще не раз.

Ёшида несколько мгновений смотрел на сидящего собеседника.

— У тебя… тоже было? — еле слышно прошелестел вопрос.

Вместо ответа Юкио улыбнулся. И эту улыбку надо было показывать художнику, для того, чтобы нарисовать картину «пустая душа». Ёшида Юто едва удержался от того, чтобы не поежиться. От Юкио сейчас почти физически повеяло… Чем-то непонятным… И жутким.

— Если есть, кому мстить… Юто, — произнес Кагори Юкио. — Значит, один смысл жить уже есть. Тебе есть, кому и за кого мстить?

— Да, — сипло произнес Ёшида. — Только не знаю пока кому.

— Это ничего, — уверенно ответил Юкио. — Рано или поздно узнаешь.

Ёшида опять закусил нижнюю губу. На его лице пробежали задумчивость, боль. И осталось сомнение.

— А если… — спросил паренек и посмотрел на Юкио. — Если, я не смогу? Ну, отомстить?

— Значит, ты плохо старался, — ровно ответил Кагори Юкио. — Тренируйся, учись. Собирай людей.

На последнее предложение Ёшида скривился.

— Я и собирать? — с тоской произнес он. — Кто пойдет за мной?

— Ты услышал только последнее? — сухо спросил Юкио.

Юто нахмурился. Потом вздохнул, как перед прыжком в воду.

Паренек решительно двинулся в сторону Кагори Юкио. Дойдя до стола, он опустился на колени. И поклонился.

— Я прошу вас стать моим тори, Кагори-сан, — произнес паренек, не разгибаясь.

Юкио вздохнул. Он убрал руку, сел прямо, скрестив снова ноги.

— Тори — это же что-то вроде семпая? — уточнил парень.

Юто приподнял голову. На его лице было легкое удивление.

— Я еще не так хорошо знаю Японию, Юто, — пояснил Юкио.

На лице Ёшиды пробежало понимание.

— Тори — это старший, Кагори-сан, — пояснил Юто. — Кто учит, кто ведет. Кто направляет.

— Как сайко? — еще уточнил Юкио.

— Да, для мусумэ сайко значит примерно столько же, сколько для укэ тори, — с достоинством ответил Ёшида. — Я… не уверен… Кагори-сан, что мне хватит… понимания, что такое Путь. И воли… Чтобы не сомневаться.

Пояснение.

Сайко — реальная глава клана кицунэ.

Мусумэ — ученица и наследница сайко.

Укэ — это ученик, даже скорее последователь, который принес клятву верности.

Тори — фактически, это сюзерен, если подходить по-европейски. Но в ниппонских кланах, укэ — это настолько близкий человек, что тори может поручить своему укэ, например, переспать с собственной женой. И это не считается изменой, так как укэ — есть суть выражение воли тори. Еще есть нюанс с тем, что укэ и тори (у хёджинов, самураев — господин), могут иметь и интимные отношения. Да-да, яой. Конечно, сейчас в кланах такое не практикуется… Широко. Но такая традиция имеется.

Юкио задумался. И думал он довольно долго. А Ёшида все это время сидел с каменным лицом.