Мы будем жить - Яна Завацкая

Лорин вынырнула снова, уже без плаща, ее тело совершено онемело, но стресс прогонял боль.

— Лор! Лор, сюда!

С трудом держа лицо над водой, она увидела над кромкой льда протянутую ладонь. Лорин забарахталась и схватила пальцы спасателя. Это был Каяри — он распластался на льду, надеясь, что тонкий слой выдержит распределенную нагрузку. Каяри с силой потянул Лорин… и в следующий миг лед затрещал.

Каяри выпустил руку Лорин — теперь они барахтались в проруби вдвоем. Собаки лаяли, и что-то оглушительно кричали ребята.

— Сюда, сюда!

Каяри надавил на кромку льда, она сломалась, мальчик обернулся к Лорин, рванул ее за одежду, снова надавил на край… Потом Лорин увидела протянутую палку, схватилась за нее. Ее с силой потянули вперед, и наконец ноги коснулись дна.

Лорин встала, тяжело дыша, вцепившись в мокрый плащ Каяри. Теперь она видела — проталина во льду не так уж велика. Если бы она понимала, что происходит, могла бы сделать так же, как Каяри — ломать лед и выбраться на мелкое место. Но ей-то со страху показалось, она тонет в море.

— А ну-ка, снимай, — с нее потащили мокрый свитер.

— Там ключ, понимаешь? — объяснял Майта, — теплый ключ. Здесь ручей расширяется… и это место не замерзает никогда.

— Не такой уж он и теплый! — возразила Лорин. Келла накинула свой плащ ей на плечи. Мальчишки переодели мокрого Каяри.

— А ну, побежали, быстро!

По льду протока достигли Верхнего, теперь забранного надежным слоем льда, а потом выбрались на спиральную улицу города. Ближайшим оказался дом Лорин. Мама была в Хранилище. Рыжая кошка Клара вышла из укрытия, взглянула на ребят с легким презрением и мяукнула.

— Ну ладно, отогревайтесь, — сказала Келла, и дверь с легким щелчком закрылась. Каяри потянул девочку за собой.

— Пошли, нам надо в ванную.

От нагретой воды, молниеносно принесенной Верхним потоком, шел пар. Каяри нырнул в ванну с головой. Вынырнул, отфыркался, приглашающе махнул рукой.

— Ты чего? Идем. Заболеешь же!

Вода пахла горьковатыми травами. Лорин медленно стянула рубашку через голову. Ее вдруг затрясло, хотя в ванной стояла теплынь.

— Ну ты чего, Лор? Раздевайся и прыгай.

Лорин подошла к ванной в трусиках и мокром лифчике и прямо так, одетая, осторожно спустилась в воду.

Каяри не стал это никак комментировать, только блаженно вытянулся в воде, положив голову на бортик. Ванна была велика — маленький бассейн, и Лорин улеглась валетом, наслаждаясь ароматным теплом.

Потом они пили горячий чай с ореховым печеньем, завернувшись в теплые халаты, надев шерстяные носки, в комнате, под картиной Нины, маминой подруги. Лорин смотрела на лицо Каяри.

— Ты сильно замерзла? — спросил он с беспокойством.

— Да… но сейчас уже ничего.

— Ничего, у меня тоже было… когда я был маленький. Воспаление легких, — поделился он, — это быстро лечится. А может и ничего не будет.

— У меня раньше была астма, — поделилась Лорин.

— А теперь прошло?

— Да. Совсем. Ни разу не было с тех пор, как…

— Как ты здесь?

— Ага.

Лорин с хрустом разгрызла печенье.

— Тебе нравится здесь? — спросил Каяри, участливо глядя на нее.

Лорин задумалась. Здесь не подходило слово "нравится".

— Здесь, понимаешь, — сказала она, — здесь все. Вся жизнь. До этого был ад какой-то, сон. Кошмарный сон. А теперь… теперь я живу.

Каяри улыбнулся. На темном лице блеснули белые зубы.

— Понимаю. Ведь я тоже не родился в имата.

— Да?

— Да. Но я мало помню прежнюю жизнь. Мне тогда было четыре года. Почти ничего не помню, если честно.

— Где ты жил раньше?

— В Колумбии.

— Но значит, — озадачилась девочка, — значит, Асири и Кола…

— Они не родные мне. Они меня усыновили. Но это неважно, — Каяри махнул рукой, — меня привез сюда Анквилла… ты ведь знаешь Анквиллу.

— Да, конечно! — Лорин задохнулась от воспоминания.

Отец отшвырнул ее, и она ударилась об угол стола, а когда пришла в себя — отец лежит на полу, и по рубашке растекается аккуратное пятно крови, а голые ноги нелепо разбросаны. У окна стоит Анквилла и смотрит на нее, и глаза его — страшные.

Ей удалось тогда не закричать. Поэтому они смогли выбраться.

— Расскажи, что ты помнишь, — попросила она. Каяри задумался.

— Да говорю же, почти ничего. Кажется, мою мать убили. Так сказал Анквилла. Я не знаю. Я помню, что стреляли, а я прятался под ящиком таким большим. Он так вонял, ящик этот, не знаю, чем. Я всегда там прятался, когда стреляли.

Помню, я все время искал, что бы поесть. Всегда есть хотелось. Я целый день на улице искал. Мы на такую большую свалку ходили, знаешь… старшие там что-то искали, чтобы продать, выменять. А я иногда там находил еду. Один раз кто-то выбросил "Сникерс" прямо в обертке. Надкусанный, правда.

— Ужас какой, — сказала Лорин.

— Я мать не помню почти. Вроде она меня на руках держала… не помню. Голос такой помню, резкий. Мне кажется сейчас, она была очень молодая… Но у нас часто стреляли, знаешь. Мне тогда страшно было, я ж еще мелкий был.

— Конечно. Еще бы не страшно.

— Ну вот, помню, я там сижу под ящиком, и вдруг меня какой-то дядька берет на руки, я сначала задрыгался, думал, он меня убьет. А это был Анквилла. Потом помню, мы на диске летим… красиво так над океаном. Я такой счастливый был… Потом еду помню.

Каяри допил чай и отставил свой бокал. Откинул голову на диван.

— Еда такая вкусная. Каша, молоко. Печенье. Я ел и ел. Потом еще помню, Асири. Она меня берет на руки. Я мужчин всех боялся, а женщин нет. Она меня на руки берет и говорит "я твоя мама".

— Господи, Каяри, это так ужасно, когда дети страдают, — губы Лорин дрогнули, — ладно, взрослые… большие. Это ладно еще. Но такие маленькие дети…

— Так урку же, что ты хочешь. Весь этот мир такой. Потом еще помню игрушки… солнце на полу. Потом все стоят вокруг и смотрят на меня, а Анквилла мне на голову воду капает и говорит "Катари Яти".

— Обряд имени! У меня ведь он был совсем недавно. Ты, значит, "мудрый змей".

— А ты — Лориана Рава, огненная заря. Я знаю, почему так.

— Почему?

— Потому что скоро наступит огненная заря… потому что дальше так продолжаться не будет. Мир изменится. Когда мы вырастем, мир изменится.

Подростки смотрели друг на друга, и в черных глазах Каяри горела улыбка, и отражалась в серых глазах Лорин.

— Мы тоже изменимся, — сказала Лорин, — мы уже меняемся. Каждый день.

Германия, июль 2012. Клаус Оттерсбах

На следующий день мы с Нико отправились в университет. Иллюзий я не питал, понятно, что за мной следят, что встретиться с бывшей Хирнштайн, ныне Граф незаметно — не получится.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});