Гнездо Феникса - Антон Платов

– Ага, – сказал Санька, – кажется, я вас понимаю. Вы имеете в виду, что, разобравшись в геофизике этой «чертовщины», можно будет, искусственно формируя физические поля какой-то особой конфигурации, работать с деформациями пространства? И, может быть, даже открывать входы в эйнштейновские «дыры в пространстве»?

Слава довольно засмеялся:

– Ну, не так просто, но общую идею вы ухватили правильно. Конечно, от простого понимания того, что именно происходит в геоактивных зонах Земли, до создания корабля, прокалывающего пространство, очень далеко, но все же… это одно из направлений, по которым мы ведем наступление на Пространство.

– А другие направления?

– Другие? Новые области теоретической физики, например. Вы слышали о работах Букхарда Хайма?

– Нет, – Санька покачал головой.

– Немудрено. Он начинал работать еще в середине прошлого века, хотя умер только лет двадцать тому назад. О его работах действительно мало кто знает: они всегда казались научному сообществу слишком… э… необычными. Хайм пытался найти точки соприкосновения квантовой теории и эйнштейновской теории относительности, а точнее – согласовать их друг с другом. Это оказалось невозможным в классическом четырехмерном пространстве-времени, и Хайму пришлось вводить новые пространственные измерения. Для нас основной вывод из работ Хайма (математически, к слову, безупречных) – это вывод о возможности перемещения физического тела с кажущейся скоростью, произвольно превосходящей скорость света, когда объективная траектория проходит вне нашего пространства. Условием выхода на такую траекторию опять-таки становится формирование определенной конфигурации физических полей. Расчетами по этому направлению у нас занимается в основном группа Жень Женича, с которым вы уже знакомы.

Санька кивнул.

– И эта работа остается пока в рамках чистой теории?

– Ну почему же, – Слава усмехнулся и посмотрел на него с хитрецой. – Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Они вышли из лаборатории и направились в другой конец коридора. Слава остановился у двери без таблички, вытащил из кармана связку ключей, открыл.

– Входите, Саня.

В небольшой комнате совсем не было мебели, только стеллаж с работающими приборами (горели лампочки питания и подсветка на паре циферблатов) и несколько тяжелых агрегатных блоков. По полу тянулись кабели; у окна, за которым виднелся давешний КПП, стояла металлическая тумба, а на ней – массивная арка в рост человека.

Санька молчал, разглядывая приборы и ожидая пояснений.

– Не люблю показывать половину работы, – сказал Слава, – но в наших условиях приходится: мы все-таки государственное учреждение, хотя и финансируемся из бюджета едва на четверть. Эту штуку мы демонстрируем всяким комиссиям и проверяющим. В свое время этот эксперимент был нужен, чтобы подтвердить или опровергнуть один из кусков теории, теперь он просто жрет энергию, и, как все показушное, сам по себе бесполезен. Да вы подойдите, Саня, – он махнул рукой в сторону окна и арки.

– И как эксперимент? Удался? – спросил Санька, подходя к тумбе.

– Смотрите сами.

В тумбе что-то тихо жужжало, и Санька не сразу заметил маленький красный шарик, небыстро двигающийся по кругу, вписанному в изгиб пластиковой арки. Шарик был размером с горошину, очертания его чуть расплывались, и Санька заметил, что, не касаясь ни самой арки, ни каких других деталей, он движется, словно в трубке, по кольцу чуть размытого воздуха.

– Шарик не магнитен, не электростатичен, – сказал сзади Слава. – На него не оказывается никакого механического воздействия, типа поддува воздухом в нужном направлении.

– А почему же он движется?

– А какое еще макровоздействие, кроме электромагнитного, вы знаете?

– Гравитационное, но…

– Именно. Эта установка создает устойчивый гравитационный солитон. Локализованный участок вихревого гравитационного поля. Шарик просто вброшен в зону гравитационного вихря и движется – банально! – под действием собственной тяжести.

– Но, Слава, гравитационных вихрей не бывает! Гравитационное поле по определению потенциально!

– А молодые геофизики, лазающие по лестницам, уничтоженным полтысячелетия тому назад, бывают? Саня, просто посмотрите на эту проблему с другой стороны. Представьте себе, что там, где движется шарик, свернуто в кольцо и замкнуто само пространство. Тогда гравитационное поле в этой области на самом деле останется потенциальным и даже изотропным.

Санька задумался, разглядывая невозможный солитон.

– И давно у вас это чудо работает?

– Да уже почти два года, – улыбнулся Слава. – Энергии, сволочь, жрет неимоверно.

– А почему же не выключаете?

– Гм… А вот с этим, Саня, у нас прокол вышел. Понимаете, мы тогда были… как в экстазе. Впервые нащупали возможность экспериментальной проверки наших расчетов; теорию дорабатывали параллельно с созданием установки. Короче, ее нельзя выключить. Глупо, конечно, получилось. Ведь мы с самого начала работали над этой темой не ради самого вихря, а ради тех эффектов, которые должны проявиться на его оси. Если сейчас снять формирующие поля, по оси солитона пойдет пространственно-временной пробой, сдвиг. Не спрашивайте меня, что это за зверь такой, Жень Женич эту проблему еще не решил.

Санька по-прежнему смотрел на маленький шарик, бегущий по невидимым рельсам закрученной в кольцо гравитации.

– Ладно, Саня, идемте назад ко мне. Еще чаю выпьем.

Они вышли из комнаты и направились по коридору к прежней лаборатории.

– Скажите, Слава, – спросил Санька, – а вы в России единственное учреждение, которое занимается подобными проблемами?

Слава на ходу пожал плечами.

– Насколько мне известно, да. У Минобороны, скорее всего, есть какой-нибудь «почтовый ящик», занимающийся чем-то параллельным, только с другими задачами, но мне об этом никто, разумеется, не докладывает. Хотя сопоставить результаты было бы любопытно. В свое время была еще лаборатория Черных… давно, в конце прошлого века. Они вроде бы тоже занимались близкими вещами, по крайней мере – связью геоактивных зон с «многомерной» физикой.

– Почему «была»?

– Не знаю точно, – почти нехотя ответил Слава. – Это ведь тоже наверняка закрытая информация. Насколько я могу догадываться, они достигли каких-то практических результатов. Или результатов, выглядевших как практические. Но потом что-то у них случилось – какое-то крупное происшествие или большая авария, на одной из их баз где-то на Севере. Было расследование. Вскрылось, что они были связаны то ли с какой-то крутой криминальной группировкой, то ли с людьми мафии в силовых ведомствах. Помните? Тогда такое бывало. В общем, нету давно ни Черных, ни его лаборатории, ни его результатов. Мы действительно работаем почти в вакууме.

Они вернулись в лабораторию. Слава снова уселся у своего стола с огромным монитором, щелкнул клавишей большого электрического чайника. Санька заметил, что монитор выключился (видимо, давно) и работает скринсэйвер: на черном экране то разгорается, то медленно притухает красный в белой «подсветке» символ, похожий на сильно вытянутый косоугольный крест с двумя лишними «хвостами». Точно такой же, сразу сообразил Санька, был на флаге над КПП, и тут же вспомнил, где видел его раньше. Это было на яхромской базе: там он был нарисован на какой-то из дверей.

– А это что за знак? – спросил он, уже чувствуя себя отчасти своим.

– Это? – Слава как-то оценивающе на него глянул; Санька уже понял, что арсенал таких вот разнообразно особенных взглядов у Славы неисчерпаем. – Это – Вольфзангель, Волчья руна. Наши предки, варвары-язычники, считали ее символом последней битвы и победы. По крайней мере, это одно из значений.

– Руны. Опять магия?

– Конечно. Саня, вы никак не привыкнете к тому, что то, что мы делаем, это больше, чем просто физика. Привыкайте. Это – будущее. Настоящее будущее нашей цивилизации. Вы же знаете, что история развивается по спирали, как и множество других естественных процессов. Когда я читаю древние языческие саги, я вижу за ними новое Знание, на пороге которого мы стоим. А когда нам с Женей удается вывести еще одно уравнение, я знаю, что это еще один шаг к возможностям магов древности.

Нет, я не склонен сводить магию к физике и наоборот. Ни в коем случае. Просто… ничто не ново под луной.

Я, собственно, уже начал говорить с вами о трех китах нашей работы. Первый кит – теория. Теория Хайма, некоторые работы Эйнштейна и Тесла, о которых вы наверняка еще даже и не слышали, еще кое-что… и наши собственные наработки, конечно.

Второй кит – геоактивные зоны, естественный эксперимент, поставленный самой природой. Надо только разобраться в его условиях и результатах.

И третий кит – это именно магия. Возможно, это звучит смешно, и, уж разумеется, этого слова нет в наших официальных отчетах для РАН, но вдумайтесь, попробуйте критически проанализировать хотя бы те вторичные, по большому счету, проявления магического, которые признаны современной наукой: случаи телепатии, ясновидения и так далее. Представьте себе взаимодействие, интенсивность которого не зависит от расстояния, и согласитесь, что уже из ваших любимых законов сохранения следует, что система, в которой такое взаимодействие возможно, не замкнута в четырехмерном пространстве-времени. Да что там говорить, большинство известных геоактивных зон – это места древних святилищ.