Черная дыра Сибири - Евгений Кукаркин

- Внимание всем жителям города. Сегодня рабочий день отменяется. Всем жителям города рекомендуем плотно закрыть окна и двери, на улицу не выходить. Уже несколько часов горят отходы производства, но только что синоптики сообщили о циклоне надвигающимся с Севера. Возможно, что изменение ветра понес гарь и дым с горящей свалки на город. Спец подразделениям, работникам МВД и дружинникам, проверить двери, окна общественных зданий и сооружений.

Штаб по аварийным происшествиям.

- Что происходит? - застонала Катя.

- Самое ужасное. Дым пошел на нас. Бери тряпки, вату, забивай все щели дверей.

Катя очнулась и принялась за работу, благо рваных тряпок после обыска было много. Я тем временем, сорвал плотные занавески, замачивал их в воде в ванной и гвоздями прибивал к рамам окон. Уже первая неприятная вонь поплыла по комнате, пробившись в неизвестно какие щели. Я выдернул из аптечки марлю, порвал на части и каждую смочил старым чаем, потом подошел к Кате.

- Давай я тебе завяжу.

- Я задохнусь.

- Терпи. Сейчас не до ломаний.

Обматываю ей лицо, прикрывая нос и рот, а концы марли на затылке завязываю узлом. Тоже делаю себе. Потом подхватываю Катю на руки и несу ее в спальню. Она мычит, но не сопротивляется. Там кладу ее на кровать, плотно закрываю двери комнаты и забравшись к Кате под бочек, зарываемся в одеяло. Она сама прижалась ко мне. Теперь мы тихо лежим и молчим.

Свалка горела долго, почти сутки. Радио лишь изредка напоминало, о том, что выходить на улицу нельзя, что жители таких то улицах города не будут обеспечены электричеством из-за обрыва проводов, что необходимо набрать воды, так как насосные станции выходят из строя и что скоро упадет температура в домах, так как котельная завода прекратила подавать горячую воду. Мы с Катей лишь изредка выскакивали из под одеяла, чтобы сбегать в туалет или чего-нибудь перекусить, или выпить. Вонища в доме была ужасная. Еда из-за этого не лезла в рот, так как отдавала сильным запахом. Наши повязки давно высохли, но мы их не снимали. Катя не хныкала, она только под одеялом сильнее прижималась ко мне.

Наконец динамики сообщили, что на свалке все сгорело, но жителям города, все равно не рекомендуют выходить из домов, так как улицы покрыты липкой грязью, издающей неприятный запах. Нужно ждать еще несколько часов, чтобы ветер, снег и мороз сделали более устойчивую обстановку.

Зазвонил телефон. Я поднял трубкуэ

- Андрей, ты жив?

Это Виктор Владимирович.

- Да. А как у вас?

- Хреново, голова у всех болит. Видно как бы мы не спасались, все равно надышались.

- У нас тоже такое же состояние.

- Эх, сейчас бы рвануть цеха, там наверно никого нет. Был бы Григорий Павлович, он бы наверняка использовал бы момент.

- Почему вы уверены, что там никог нет?

- Неужели непонятно, Андрей, что рабочие либо отравились, либо умерли. Думаешь почему твоя качегарка не дает тепла в дома, да потому что там уже нет рабочих, все отравились. Нет пара в цехах, все реакторы дали козла и кто мог - сбежал с завода, кто остался - наверняка погиб.

- Чудовищно.

- Это еще не все, сколько погибло жителей города, неизвестно, но наверняка, не десять человек, а сотни. Сейчас, кто очухался побежит в больницы, вот что там будет - ужас.

- Но ведь надо что то делать?

- Только ради бога, не лезь в пекло, не проявляй самостоятельности, теперь сдохнуть можно как дважды два. Я рад что ты жив. А теперь пока.

Я ошеломленно гляжу на пикающую трубку. Ну и дела, это же ад.

Через два часа опять телефонный звонок.

- Андрей Николаевич, это директор. Срочно выезжай те на завод. Надо посмотреть, что можно сделать, чтобы раскочегарить котельную, отремонтировать линии электропередач, пустить насосы.

- Как поехать? Ни автобусов, ни машин на улице нет.

- Я высылаю за вами грузовую машину и противогаз.

- А она доедет до меня? На улице липкая смола.

- Доедет. На наше счастье снег и мороз прихватили верхний слой, уже можно ездить. Ждите машину.

В доме еще вонь, я сдираю плотные занавески с окон и ничего не могу понять. Стекла черные, словно покрыты краской. Хорошо, хоть у нас не выключился свет, иначе бы совсем было худо. Катя, еще в марлевых повязках, жжет над тазом бумагу, чтобы разогнать запахи.

- Катя, я уезжаю на завод, - мычу ей через тряпки.

- Когда?

- Сейчас за мной пришлют машину. Ты мне дай тот ключик, что передал нам Григорий Павлович.

Ее глаза пристально смотрят на меня.

- Ты решился?

- Разве после этого, можно иметь другое решение?

- Ты наверно прав.

Она идет в спальню и приносит мне ключик, потом с кухни притащила отвертку.

- На. Будь поосторожней.

- Через некоторое время, постарайся без меня проветрить дом, а если что-то услышишь, не делай глупости, не беги на завод.

- Я поняла. Хорошо.

За окном послышался рев машины. Катя обнимает меня и несколько мгновений затихает.

- Мне пора.

Меня еще выручили, я не мог открыть наружные двери дома, так как они залипли от смолы. Шофер и прибывшие с ним рабочие, ломами отодрали ее. На улице запах послабее, чем у нас в доме, идет ветер со снегом и сильный мороз щиплет уши, но корка под снегом все равно прилипает к подошвам. Мне передали противогаз и помогли забраться в кузов грузовика, где уже сидели аварийные бригады, спешно набранные из живых.

Машина идет на пределе. Смола налипла на шины и где то колотит по днищу кузова. Миновали мертвую проходную завода. Ворота открыты и... никого. У котельной останавливаемся, все выпрыгивают на снег. Огромные ворота пытаемся раскачать и отодвинуть задвижку с той стороны. Наконец это удается и страшная картина предстала перед нами. Мертвые топки открыли свою пасть в ожидании подачи угля. Кочегары в респираторах, в неестественных позах лежат вокруг топок, раздевалках и конторе мастера. По их синюшным лицам я понял, они мертвы. Рядом со мной очутилась фигура рабочего.

- Андрей Николаевич, это вы? В этих чертовых масках никого не узнаешь. Что делать с котлами? - глухо говорит он через противогаз. - Вода в них замерзла, в трубах тоже, насосы заклинило. Похоже до города всем трубам отопления хана.

- Попытайтесь растопить печи и отогреть котлы. Соберите рабочих и постарайтесь паровую магистраль перевести на прямой и обратный ход отопления.

- Будем их отогревать паром?

- Да.

- Что делать с насосами?

- Отогревайте их. По техническим характеристикам, при перегрузке, они должны сами отключаться.

- Но на магистрали наверно есть лопнувшие трубы.

- Наверно есть, будем рассчитывать на удачу, как никак они, по идее, при охлаждении и сбросе давления, должны быть заполнены наполовину. Если есть сильно лопнувшие, придется заменять, если трещины - бригаду сварщиков на линию, пусть идут за отогретыми трубами и подваривают, где надо.

Рабочие разбиваются на группы и начинают действовать. В одной из топок показались первые языки пламени. Человек десять, отстыковывают паровые трубы и переводят их на магистраль. Все заняты делом и похоже обо мне забыли. Я вышел из кочегарки на мороз, уже чуть-чуть светало. Снег перестал идти. Электроэнергию нам дает Красноярская гидростанция, но такое впечатление, что завод вымер, не сверкают огни цехов, не светятся здания управлений и обслуживания, не видно движения, человеческих фигур, никого. Мои ноги сами несут в сторону третьего цеха, он в метрах триста от кочегарки. Его двери полуоткрыты, смола успела залететь внутрь, создав черные лужи на бетонном полу. Если бы не выбитые стекла, то внутри совсем ничего не было бы видно, стеклянные стены корпусов черны от смолы. Я прохожу второй участок, замечая у реакторов кое где трупы дежурной смены. Вот и выступ бетонной стойки, здесь ничего не видно. Я подбираю трубу у стенки и луплю стекла стен. Сразу становится светло. Около распахнутого электрощита 17 лежит знакомая фигура механика цеха. Он мертв, но зато сделал свое дело, зачем то отключил электроэнергию второго участка. Я оттаскиваю его в сторону и стараюсь отвернуть отверткой боковой лист шита. Винты валятся на бетон медленно, как в замедленном кино. Но вот, наконец, лист снят и передо мной рубильник опущенный вниз. Берусь за его ручку и с силой перевожу на верх... Ничего... Нигде никакого звука, тишина. Меня охватило отчаяние, неужели это блеф, я так надеялся... А может быть надо включить главный рубильник. Я залезаю в щит и включаю второй участок. Сначала яркая вспышка света, потом вдруг... пол подо мной заходил ходуном, посыпались стекла. Свет замигал и пропал. Инстинкт самосохранения заставил меня бежать к выходной двери. Выскакиваю на улицу и чуть не падаю от взрывной волны. На моих глазах приподняло крышу первого цеха и он... рассыпался во все стороны, второй, в пылевой шапке, уже лежит грудой развалин. За зданием управления вверх взлетают перекрытия пятого и седьмого цехов. Кругом свистят осколки стекол, бетона и кирпича. Я не знаю куда бежать, но мои ноги несут меня по прямой к своей кочегарке. Кругом все свистит и грохочет. Только подбежал к воротам кочегарки, как сзади ахнет. Поворачиваюсь и вижу ломающийся по частям второй цех, где я только что включил рубильник. В кочегарке дежурные рабочие лежат на полу, обхватив головы руками, я тоже валюсь рядом с ними и зажимаю уши...