Ледяной ад - Луи Буссенар

Четверо других товарищей, Джой Мак-Найт, Дуглас, Фир и Гартман, оказались еще более счастливыми: в течение трех недель они намыли золота на сто двадцать тысяч франков.

Наконец, охотники меховой компании из Сан-Луи, работая одни, извлекли из земли драгоценного металла на тридцать шесть тысяч франков за восемнадцать часов.

Все эти люди, до тех пор зарабатывавшие по пяти, десяти су в день, казалось, обезумели. Они не пили, не ели, не спали, до крайности возбужденные лихорадочной работой.

Как и у Кормака, у них вышла вся провизия, так что нужно было отправляться в Форти-Миль. При виде мешков, наполненных золотыми зернами, тысяча с лишком рудокопов, как один человек: отправились в Эльдорадо, захватив все, что могли.

Двое молодых людей, Рид и Лерминье, добились успеха, почти беспримерного в летописях рудокопов. Они в две недели извлекли из выемки в восемь метров триста тысяч франков!

Тогда канадец Жозеф Леду, владевший лесопилкой на реке Сикст-Миль, перенес свою фабрику на новое место, туда, где Клондайк сливается с Юконом. Через два года здесь лежал уже целый город с тридцатью тысячами жителей, Доусон-Сити.

Однако неизбежным следствием наплыва народа в Клондайк явились раздоры между поселенцами, соперничество, убийства. К счастью, межевщик канадского правительства, Вильям Огильви, во время одной из вспышек раздора находился неподалеку во главе группы топографов, посланных определить границу между Америкой и Канадой. Он согласился измерить все участки, установить все границы владений и быть беспристрастным судьей среди людей, привыкших выяснять отношения с помощью револьверов. Он один сохранял среди всеобщей лихорадки хладнокровие и упорно отказывался от богатых даров, заявляя, что «государство платит ему жалованье за добросовестную работу, а не за устройство собственного материального благополучия».

Такой поступок снискал Огильви высокое уважение, его решения стали почитаться законом. Он один мог установить порядок между этими сумасшедшими.

Тем временем золотоискатели, рассеявшиеся было по обширным пустыням Аляски и влачившие там жалкое существование, все больше наводняли Клондайк.

Сколько ужасных драм породила эта погоня за золотом! Руководствуясь компасом, в ужасную полярную ночь люди шли через снега, таща сани, питаясь замороженным мясом собак, когда выходило сало, подвергаясь страшным холодам, ночуя прямо на снегу… Сколько их погибло ужасной смертью! Но зато как награждены были те, которые победоносно вышли из грозного испытания!

Зима проходила среди лишений и сверхчеловеческого труда. Большинство жило в снеговых хижинах или в палатках из шерстяной ткани. Впрочем, неумолимая золотая лихорадка воспламеняла их кровь, сжигала тело, держала в пламени весь организм до мозга костей и делала невосприимчивыми к холоду. Весной уехала партия из шестидесяти пяти рудокопов, богатых настолько, чтобы позволить себе некоторый отдых. Это были пассажиры «Портланда», прибытие которых в Сан-Франциско произвело на горожан известное уже читателю волнение.

Вслед за ними месяц спустя «Эксельсиор» привез и вторую партию рудокопов в шестьдесят человек. Среди них был калифорниец Берри и его неустрашимая подруга. Берри собрал за зиму на восемьсот тысяч франков золотой пыли и зерен и приобрел участок, стоящий более пяти миллионов.

Его товарищ Балти привез шестьсот пятьдесят тысяч франков; Жозеф Леду, основатель Доусон-Сити, — пятьсот тысяч.

Канадцы с именами, похожими на французские — Дефонтен, Мишо, Бертонне, Денонвилье, Бержерон, Жильберт, прибыли, владея полумиллионом каждый! И это — за десять месяцев работы!

Тогда-то и началась горячка. Со всех сторон стекались жаждущие золота, бравшие буквально приступом пароходы. Они отправлялись на поиски без провизии, не обращая внимания на ужасный климат, не считаясь с тем, что с октября реки промерзают до дна и почти прекращается снабжение провиантом.

Несчастные безумцы бросались на штурм страны льдов, терпя голод, холод, переступая через замерзшие трупы, устилавшие снеговую пустыню. Отовсюду прибывали бесчисленные партии. Пароходы останавливались в Скагуэй или в Дика.

От последнего пункта до Беннета, где начинается санный тракт, считается пятьдесят километров. На половине пути возвышается скала высотою в 1068 метров, покрытая снегом, на вершину которой ведет узкая дорожка. Ни собаки, ни лошади, ни мулы не могут по ней карабкаться — ни одно животное, кроме человека.

Навьюченные поклажей в четыре пуда весом, согнув спины, с разбитыми поясницами и подбородками, чуть не касающимися колен, будущие миллионеры усердно взбирались по тропинке, цепляясь за уступы пальцами рук и ног, пыхтя, ворча, кляня судьбу и все-таки медленно продвигаясь вперед. Как муравьи, двигались они черной лентой, отчетливо видневшейся на белом снежном покрове. Изнуренные до крайности, в пару, будто только что выйдя из бани, достигали искатели золота вершины и резким движением сбрасывали с плеч ношу, скатывавшуюся далеко вниз. За первым тюком следовал другой, потом третий… по числу забравшихся людей. Внизу все это смешивалось, иные вещи наполовину зарывались в снег.

Так скатывалось до тысячи килограммов съестных припасов и пожитков, необходимых рудокопу в течение года.

Иные разделяли свой тюк на десять маленьких, которые постепенно доставляли на вершину и спускали вниз, десять раз повторяя страшно опасный путь. Затем поклажа разбиралась и нагружалась на сани, которые тянули собаки и люди вместе.

Это место называют перевалом Чилькот.

Ужасна эта дорога при леденящем ветре, поднимающем снежную бурю! Страшен привал несчастных, старающихся укутаться потеплее, чтобы заснуть и проснуться потом наполовину замерзшими!

От озера Беннет до Доусон-Сити считается пятьсот километров. Это расстояние пароходом проходят в пять дней в конце весны, когда воды свободны ото льда. В разгаре же зимы санный путь занимает по крайней мере двадцать пять дней. И как он мучительно тяжел!

Само вашингтонское правительство и пароходное начальство, стремясь предупредить катастрофы, часто телеграфирует своим агентам в Сан-Франциско и Ванкувер:

«Задержите отъезд… Остановите рудокопов… Скажите, чтобы дожидались весны».

Но пятнадцать тысяч любителей легкой наживы неудержимы:

— Мы хотим ехать!.. Вот деньги… Плата за проезд… Нас не имеют права задерживать… Место!.. Место!.. И вперед!

И пароходы отходили, а народ прибывал все более исступленный, и замерзшие трупы все чаще устилали горестную дорогу к золоту. Ничто не могло остановить этого безумия, этой алчности, этой дьявольской погони за миллионами. Мученики ледового ада падали, умирали, но, несмотря ни на что, число их все увеличивалось. Впрочем, впоследствии, когда первое волнение, произведенное вестью о клондайкском золоте, прошло, приняты были некоторые меры для поддержания порядка и предохранения ловцов удачи от гибели: образовались общества для упорядочения прибытия и отправления золотоискателей; в газетах, журналах стали появляться различные путеводители с полезными советами, с перечислением необходимого в этих краях снаряжения и его стоимости, со сведениями о местных требованиях гигиены. Предпринимались также меры к облегчению трудностей ужасного перевала через Чилькот. Делались даже попытки устроить подвесную канатную дорогу в ожидании постройки настоящей железнодорожной линии, проведенной два года спустя через Уайт-Пасс — перевал, соседний с Чилькотом.