Ледяной ад - Луи Буссенар

— Вы сбиты с толку деятелями «Красной звезды». Думаю, два злодея уехали, как и предупреждали, в Клондайк — ловить в мутной воде миллионы. В их преступных руках оказался основной капитал, необходимый для начала предприятия, — пятьдесят тысяч франков.

— Но тогда молодчиков легко арестовать в Гавре или Ливерпуле на пути в Америку?

— Они слишком хитры, чтобы сесть на французский или английский пакетбот. Я думаю, преступники уже достигли границы, бельгийской или германской, и продолжают путь в Антверпен или Бремен. Ах, если б я мог быть разом в двух, трех местах!

— Ну, поезжайте сами в Бремен, а своего товарища отправьте в Антверпен.

— Не смел просить вас об этом! — сказал агент, и глаза его заблестели. — Ведь я имею приказ наблюдать за вами, охранять вас!

— Благодарю, мой Тоби, я теперь сам себя могу охранить и защитить. Не бойтесь ничего и посылайте каждый день известия!

Когда оба агента уехали, Редон вернулся в Версаль и подоспел как раз к освобождению Леона Фортена. Несчастный пленник очутился на свободе, ничего не понимая, как и в день своего ареста.

Его выпустили из заключения точно так же, как и арестовали, без всяких разъяснений. Он сначала не узнал своего верного друга Редона, без бороды, бледного, с лихорадочным блеском в глазах.

По дороге в Мезон-Лафит Редон рассказал вкратце все, что произошло, скромно приписав себе только незначительную долю хлопот для освобождения товарища.

Когда они достигли дома, Леон открыл дверь, влетел в комнату вихрем и, увидев мать, протянул к ней руки, крича сквозь слезы:

— Мама!.. Бедная моя мама!

Старушка обняла его, проронив разбитым голосом:

— Мальчик мой, дорогой… Наконец-то… Мы не жили… разлученные с тобою… О, эти судьи!.. Тебя, саму доброту, честность… подозревать!..

Он вырвался из объятий матери и кинулся на грудь к отцу, который не произносил ни слова, а только плакал, как ребенок; он был бледный, почти бездыханный.

Только после этого Леон и его друг заметили двух молодых людей, поднявшихся навстречу. Это была прекрасная девушка в глубоком трауре, растроганная и не пытавшаяся сдерживать слез, и ее брат.

В то время как Поль Редон пожимал руки старикам, знавшим, какое участие он принимал в освобождении сына и не находившим достаточно слов, чтобы отблагодарить его, Леон с восхищением вскричал:

— Мадемуазель Грандье! Вы здесь? О, да благословит вас Бог за это!

— Милостивый государь, — сказала та с достоинством, — роковая судьба соединила ваши страдания с нашими, и мы с братом желали первыми, после ваших родителей, засвидетельствовать свое уважение!

Растроганный, забывший все пытки заключения, он горячо пожал протянутые руки молодой девушки и ее брата.

— А что у вас нового, мадам Фортен? — спросил Редон.

— Плохие новости, на нас все указывают пальцем, нельзя выйти на улицу, бедный Леон потерял свою должность в Сорбонне, вот письмо, извещающее об этом!

— Ах, — с горечью сказал Леон, — судебная ошибка не проходит даром! Теперь я без должности, имею массу врагов. Что делать, Боже мой, что делать?

— Покинуть отечество, — посоветовал Редон, — устроиться за границей и отплатить презрением за презрение!

— Но я беден, а мои родители тоже не имеют средств!

— Это устроить очень легко! — возразил журналист. — Папаша Фортен, сколько вам нужно в год, чтобы прожить прилично?

— Я не знаю, право, — робко заявил тот.

— Ну, вот, у меня есть на берегу моря, в дорогой Бретани — я бретонец — прелестный домик с садом. Вы поселитесь в нем и будете сажать овощи… Жизнь там дешевая. Довольно ста франков в месяц!

— Но, дорогой Поль… — прервал его Леон.

— Что ты хочешь от дорогого Поля? Я твой компаньон, не так ли? Мы создадим, если хочешь, общество. Я внесу капитал, ты — свой ум и свои технические познания, а материальная жизнь твоих родителей будет обеспечена частью капитала.

— Я перестаю понимать!

— Изволь, объясню: тебе нужно пятьдесят тысяч франков, чтобы начать дело в Клондайке. Я даю эту сумму, поскольку уверен, что заработаю на ней пятьдесят миллионов! На Север же мы отправимся вместе.

— Итак, решено, едем наживать капиталы?

— Чем раньше, тем лучше, и думаю, с помощью твоего открытия миллионы быстро потекут в наши руки. Вероятно, там мы встретим и злодеев «Красной звезды», которые совершили столько преступлений, принесли столько горя. Я бы не прочь отплатить им той же монетой.

Брат Марты поднялся при этих словах и, дрожа от гнева, произнес:

— Господа, они убили моего отца, возьмите и меня!

— Хорошо, молодой мой друг! — с горячностью отвечал журналист. — Сколько вам лет?

— Шестнадцать, но, клянусь, я по храбрости не уступлю взрослому!

— В 1870 году многие юноши ваших лет были неустрашимыми солдатами. Вы едете с нами!

— Благодарю, не пожалеете. Что касается сестры, то…

— Она не покинет тебя, друг мой! — прервала молодая девушка, вставая в свою очередь.

— Как, мадемуазель?! — вскричал Леон. — Вы решаетесь подвергнуть себя пыткам ледяного ада, лишениям, холоду… ужасному, мертвящему холоду?!

— Наш покойный отец завещал отомстить убийцам, и я буду везде преследовать их, перенесу любые страдания, даже смерть, без колебания, без сожаления, без жалоб!

Все это сказано было спокойно, с холодною решимостью человека, не желающего передумывать.

Чувствовалось, что под нежной кожей девушки кипит горячая кровь, а в ее сердце — отвага героя. Оба друга почтительно склонились, не будучи в силах устоять перед такой энергией.

Тогда девушка продолжала:

— Будьте уверены, я не помешаю. Бедный отец как будто предчувствовал и воспитал меня по-американски. Я приучена к трудностям, занималась всевозможными видами спорта. Наконец, у нас есть небольшие деньги — около десяти тысяч франков. Это наш с братом пай в предприятие. Таким образом, мы сделаемся компаньонами, не так ли?

— Мадемуазель, — почтительно отвечал журналист, — для нас ваши желания — закон! Теперь последнее слово! Надо приготовиться к отплытию в Америку в течение недели!

— Но мы готовы! — в один голос отвечали брат и сестра.

— Чудесно! А ты, Леон?

— Мне надо три дня, чтобы устроить свое снаряжение!

— Решено! Я со своей стороны жду важного известия, которое рассчитываю получить не раньше, чем через два дня. От этого зависит время нашего отъезда!

Марта с братом вернулись на виллу Кармен, которую они вскоре должны были покинуть навсегда. Леон Фортен заперся в своей маленькой лаборатории и с увлечением отдался работе. Старики Фортены, удрученные мыслью о близкой разлуке с сыном, но, сознавая ее неизбежность, готовились к отъезду в Бретань.