Незнакомец - Кэйитиро Хирано

его переживания могут принимать такое жидкое состояние, втекая и вытекая из него.

Никогда Кидо не рассказывал об этом жене. Он понимал, что поговорить стоит, но не хотел и не мог этого сделать. Не только Каори, но и ее мать, ярая поклонница корейских сериалов, с беспокойством следили за хейт-спичами, распространившимися в последнее время.

Прежде он отмахивался от подобного, и даже если приходилось сталкиваться, то принимал все за какую-то ошибку, но теперь стал чувствителен в отношении предубеждений окружающих и дискриминации, и эта восприимчивость выматывала.

Что касается Северной Кореи, он, как и многие другие, критиковал авторитарный режим, а похищения японских граждан[10] вызывали искреннюю жалость к жертвам и их семьям. Он хорошо понимал, что это влияет на жизнь корейской общины в Японии и оставляет незаживающие до сих пор раны, хотя и смотрел на все словно бы издалека. Он сердился на то, что правительство Японии ничего не предпринимает, чтобы урегулировать вопрос.

Но когда Кидо рассматривал эту проблему в свете своей этнической принадлежности, она казалась иной. Он представлял, что было бы, если бы у него был родственник такого же возраста, живущий при режиме, и его захватывали размышления фаталистического характера.

Если бы его спросили, желает ли он объединения Северной и Южной Кореи, он, вероятно, кивнул бы утвердительно, однако объяснить свой выбор словами вряд ли бы сумел. Хотя он и представить себе не мог, когда такое будет возможно. Это касалось и вопроса о том, должна ли Япония выплатить репарации за войну и нормализовать дипломатические отношения с Северной Кореей.

Кидо хотел проигнорировать замечание Такаги, но тишина затянулась и стала слишком тяжелой, беседа застопорилась, поэтому он ответил:

— Людей похищали в 1980-е. Из-за нынешнего дела я поднял старые материалы и немного изучил их в связи с исчезновением Дайскэ. Было дело повара в китайском ресторане в Осаке, у него не было семьи, ему предложили работу в Миядзаки, а оттуда перевезли в Северную Корею. Затем шпион, выдавая себя за него, приехал в Японию, где получил водительские права, медицинскую страховку, и действовал в течение нескольких лет, используя информацию о прошлом этого человека. После этого он отправился в Южную Корею, где его и схватили.

Изучая дела, Кидо узнал слово «крот», на японском полицейском жаргоне обозначающее иностранного шпиона, который выдает себя за местного жителя, украв данные из его семейного реестра.

— Ну вот! Этот ваш тип Икс тоже умер в Миядзаки! — сказал Такаги, широко раскрыв глаза, когда понял, что его предположение неожиданно попало в точку. Кажется, два постоянных клиента, сидевших за стойкой, тоже стали прислушиваться к разговору. Кидо понял, что дальше не может обсуждать это дело, ведь оно касалось частной информации его клиента.

— Да. Но теперь совсем другое время. Это просто случайное совпадение, — сказал он.

— В тех местах может быть еще много северокорейских агентов.

— Ну… в каждой стране действуют службы разведки, не думаю, что именно там их много.

— Но ведь в Южной Корее даже школьников настраивают против Японии.

Кидо уже надоела эта беседа, он сжал зубы, пытаясь изобразить улыбку на лице.

— Мы говорим о Северной Корее? Или Южной?

— Ну… какая разница.

— Это совершенно разные страны. В Южной Корее, разумеется, ученики на уроках истории проходят японский империализм, но вряд ли можно сказать, что их «настраивают против Японии». Судя по всему, так же, как и в Японии, они мало занимаются современной историей.

— Тогда почему они ненавидят нашу страну?

— У вас есть такие корейские друзья?

— Нет, но стоит включить телевизор, и сразу понятно.

— Ну… я бы рекомендовал вам съездить в Сеул и в каком-нибудь клубе поболтать с молодыми людьми.

Кидо не хотел портить впечатление от разговора еще больше, поэтому улыбнулся и попросил Мисудзу приготовить ему еще один коктейль с водкой. Такаги тоже больше ничего не сказал после того, как Кидо его осадил.

Мисудзу выглядела так, словно ее мысли были заняты чем-то другим, возможно, она думала о Дайскэ Танигути. Кидо был рад, что она оказалась безразлична к его дискуссии с Такаги.

Пока Кидо ждал коктейль, он взял в руки и стал рассматривать футляр от игравшего в тот момент диска The Kids & Me Билли Престона. На фоне жизнерадостной мелодии молчание между ним и Мисудзу было унылым.

— Будь это и правда похищение Дайскэ Танигути северокорейскими службами, это стало бы серьезным делом. Но Икс стал выдавать себя за Танигути относительно недавно. В наше время такого уже не бывает. Кроме того, Икс работал в лесозаготовительной компании в маленьком городке. Зачем шпиону сидеть в такой глуши?

Говоря это приглушенно, подавшись вперед, чтобы остальные не слышали, Кидо вдруг осознал психологическую связь между ним самим и Иксом. Оба попали в ситуации, в которых можно было усомниться в их японской идентичности.

— Пожалуйста, второй коктейль. — Мисудзу с улыбкой протянула ему стакан, никак не отреагировав на только что сказанное.

— Мне так было жалко Дайскэ. Вы знаете о рисках, связанных с донорством печени?

— Без подробностей.

— Тогда я слышала, что в Японии на пять тысяч пятьсот человек умирает один.

— Из доноров?

— Да, риск всего две сотых процента. В остальных случаях доноры выживают, но в десяти, а то и двадцати процентах случаев остаются последствия: хроническая усталость, боль и другие осложнения. Бывает психологическая подавленность.

— Отец Дайскэ просил его стать донором?

— Думаю, нет. Уверена в этом. Хотя, если бы отец и врачи просили об этом, Дайскэ вряд ли стал бы рассказывать.

— Его старший брат утверждал, что Дайскэ сам предложил стать донором.

— Возможно, так и было. Ему не хватало любви родных, — сказала Мисудзу довольно банальную фразу с жалостливой интонацией, а затем продолжила: — Но не только это. Я думаю, он чувствовал, что обязан выполнить свой долг. Потому что тогда отца мог спасти только он… Риск — это не просто черное или белое. Он действительно корил себя за то, что опасался, вдруг именно он станет тем самым, одним из пяти тысяч пятисот человек. Спрашивал себя, почему так боится того, что остальные могут без страха сделать ради спасения члена семьи. Когда врач сказал, что после операции большая часть доноров быстро возвращаются к нормальной жизни без каких-либо ограничений, он думал, что станет одним из тех, кого ждут осложнения.

— Это вполне понятно.

— Вы понимаете? Но… он себя загнал в угол и в результате принял такое решение. Он был у меня перед глазами, я жалела его… но ничего не могла сделать.

Кидо несколько раз кивнул, демонстрируя, что тоже сочувствует Дайскэ и разделяет чувства Мисудзу.

Из динамиков доносились сладостные звуки известной баллады You Are So Beautiful.

На втором куплете: «Such joy and