Цветы привидений - Алинда Ивлева

у нас есть час от силы.

— Да он через пять минут все явки и пароли сдаст.

— Плохо дело тогда.

За лохматым ковром ковыля степь ныряла вниз, переходя в окаменелые ступени, облизанные ветром и высушенные зноем, между укрепленными стенками глубокого рва.

— Оборона, — деловито ответил Сашка на немой вопрос "свалившегося с неба" напарника.

— Декорации серьезные у вас тут, — выстрелы стихли, Илья осторожно высунул голову из траншеи и подтащил за ботинок раненого. — Ну, ты и хряк, на вид щуплый, тебя ж в плечо ранило, ноги — то целы. Вставай или хребтом все камни тут посчитаешь.

— Тут немного по низу, потом на Клюв Орла, там дуб, чуть наверх надо будет, и спуск. Такая скалистая тропинка будет. И мой тайный лаз. Не знаю, еще до войны видать сделали. Может, пираты? Дядь, а пираты правда были? Я в музее был с классом до войны, там экскурсовод рассказывала, что варвары нападали и грабили на корабли и здесь в скалах прятали всякие сокровища. Я б хотел клад найти. Коста может все. что хочешь достать. Обменяли бы на оружие, купили бы целый корабль и погнали бы гадов этих фашистских, — мальчишка лет десяти, худющий, с ввалившимися щеками, щеткой нечесанных на темени, когда-то светлых волос, казался Илюхе героическим персонажем комикса. Если б не его горящие ненавистью неподдельной глаза и сжатые кулаки и смердящий запах немытого тела, человек-энциклопедия не сомневался ни на секунду, что парень — будущая кинозвезда. Но ребенок сыграть ненависть не может! Не может!

— Так у вас же в Евпатории открылся недавно Музей Пиратов. Читал, там такие есть уникальные вещи, даже штурвал корабля, говорят 5-й век. И кортики там всякие, монеты в сундуках. Не подделка. Бывал?

— Да я дальше Керчи до войны нигде не бывал. И брат возил в Севастополь. Корабли смотреть. Но мелкий я был. Плохо помню. Музей пиратов- это здорово. Фашисты уже все разграбили и там. А пираты победили бы немцев. дядь?

— Вряд ли. А как фильм ваш называется?

— Кино? Сюда редко приезжали. Помню "Чапаева" смотрел и "Веселые ребята". А ну-ка песню нам пропой веселый ветер, веселый ветер…эх. Жалко Чапая, геройский человек был.

— Говорят, он выжил, и даже воевал во Вторую Мировую, а после войны жил в Казахстане и работал плотником.

— Это в Первую? Мой дед воевал. Геройски погиб. Не вернулся.

— Сашка, давай веди, где твоя гримерка в пещерах, а то уже бредишь.

— Думаешь, брешу? Э, нет. В церковной книге все было записано. Наш местный поп в подполе прятал. Сам лично видел. Георгиевские кресты, отец еще говорил, кому попало не давали. Тогда наша семья вообще в Нижегородской губернии жила, ему жребий выпал. И забрали. Тогда все рвались на фронт. Поэтому голосовали.

— Так он за белых воевал?

— За Царя! А Крест давали маленьким людям только за лихую атаку.

— Низшим чинам, ты хотел сказать?

— Может и так.

— Ладно, бабушке на ночь свои интересные истории расскажешь, жрать охота и найти надо начальство твое, чтоб у тех бакланов на мотоцикле ружья то поотбирали бы. Понажираются.

— Дядь, тебя будто пыльным мешком ударили, це ж немцы. У них так просто оружие не заберешь. Да и нет пока таких знакомых. И начальства нет. Потешный ты, вроде взрослый. А пожрать охота, я две ночи не ел.

— Ты по ночам ешь?

— Охочусь.

— На кого? — удивился Илья, но виду не подал.

— На кого придется. Днем я прячусь. А так: бывало полевок поймаю, змею даже, но там есть и нечего, да и плохо от нее, суп из полыни, шептун- ковыль жесткий соленый — его не ешь! А вот лебеда, крапива, подорожник- терпимо. И полезно дюже от цинги. Бабушка говорила. Фашисты расстреляли ее, на пороге дома так и осталась. Пожгли хаты. Я ее косточки потом в степь перетаскал. Хочешь, попозжа покажу могилку?

Илья стоял во весь рост, вытаращив глаза на ребенка. "Да, не сыграть такое, не сыграть. Твою ж мать. Что происходит?". Предательски навернулась слеза. парень смахнул ее тыльной стороной грязной ладони. Растянув серой полосой по лицу степную правь.

Сашка засмеялся.

— Ты на индейца похож.

— А год какой сейчас, пацанчик?

— Точно пыльным мешком тебя? Или контузия! Ааа, проверяешь? То-то я думаю, больно странные вопросы задаешь. 1942.

— Это в фильме вашем 1942, а вообще, сейчас 2014, это ты пыльным, не я, — Илья глянул на электронные часы. Цифры застыли на отметке 12.00. Полдень. Приблизительно тогда и рвануло. Бред какой-то. — А лес куда подевался?

— Какой лес? Его здесь отродясь не было. Здесь и с водой и до войны вечная беда, привозная она. Или из скважины. Но она не глубокая, вода мутная. Ты пил нашу воду? Она знаешь, все равно солоноватая. Поэтому откуда лесу взяться в наших краях. Я не верю в инопланетянов. но ты смахиваешь на такого, — с подозрением мальчишка посмотрел на мужчину. — А вещмешок твой, хм, я таких и в кино не видал. Может, ты иностранный шпион?

— Он и есть! — решил пошутить Илья. И тут же пожалел. Сашка из-за пазухи вытащил огромный пистолет и нацелился в грудь незнакомцу. — А ну, стой, где стоишь! Для немцев вынюхиваешь?

— Приятель, ты полегче с оружием — то! Ты сельский парнишка, а я из Петербурга, у нас там городские все одеваются иначе. Обычный вещмешок, только ткань поплотнее, да молний с карманами побольше, — Илья медленно отступал, все плыло перед глазами сквозь разбитые стекла очков.

— А как докажешь, что ты наш?

— Ну, ты спроси, что хочешь? Там, улицу любую в Питере, отвечу. Блин, как я докажу?

— Быстро покажи на пальцах число три, — дуло пистолета глазело не моргая, целясь точно в голову.

Илья мгновенно показал жестом названную цифру. Пистолет исчез в огромной гимнастерке.

— Что? Русский? Охренеть, у меня пальцы не такие как у немчуры? У них на баварские колбаски они похожи? — напряженное от страха тело обмякло. Илья пристально посмотрел в глаза пацану. — Мой дед где-то здесь, в Крыму, в пучине моря, под Севастополем. Навсегда. Остался. А ты меня в шпионы записал? Он прорывался с боеприпасами со своей с морпехами на судне. Расстреляли, их тьма была, этих самолетов немецких. Потопили. Никто не выжил. Считается пропавшим без вести.

— Да, жарко тогда было. Вечная память героям. Ненавижу их. Всем сердцем ненавижу, — лицо Саньки не по-детски исказилось в зверской гримасе, взгляд стал колючим, ледяным.

— А какая фишка в этих трех пальцах, объяснишь?

— Нет, пойдем, — мальчик вцепился тощими руками в куртку раненого и дернул со