Дневник над облаками - Виталий Севастьянов

Да, да! Сегодня на нашей станции опять день рождения! На этот раз — у Пети. Ему исполнилось 33 года. Возраст Иисуса Христа. Хороший Петр парень. Мне повезло, что я пошел в этот трудный полет именно с ним. Мы готовились к полету вместе с Петром. И нужно сказать, что вся эта очень трудная подготовка прошла успешно. Вот и полет проходит спокойно.

Поздравил Петра. Молодец, Петя. В 33 года уже второй полет в космос.

Сегодня мы выпили с ним за его здоровье сока и элеутерококка (витаминная настойка).

Потом я спросил:

— Так зачем, Петя, летит человек в космос?

— Нужно, — ответил он…

…Этот вопрос я задал неспроста. Мы оба вспомнили один разговор, который состоялся…

Темной январской звездной ночью мы шли по песчаной дорожке. Мы — пятеро космонавтов. Три часа назад наши коллеги и друзья Алексей Губарев и Георгий Гречко на космическом корабле «Союз-17» подошли к орбитальной станции «Салют-4» и состыковались. Где-то на Земле кто-нибудь ранней утренней зорькой заметил, как, быстро двигаясь по бледнеющему звездному небу, две мигающие яркие звездочки вдруг сблизились и соединились в одну. И сколько он ни ждал, что вот сейчас они разойдутся, они так и не разошлись, и, увеличивая свой блеск, еще одна яркая звезда ушла навстречу заре.

А мы, пятеро космонавтов, в это время были на пункте управления полетом, вели с нашими друзьями связь, давали рекомендации и советы. Мы все уже побывали в космосе, они там — в первый раз. И мы хорошо знаем, как помогает там голос друга, его опыт. Да, нелегко им сейчас, устали; да и невесомость наверняка дает себя знать. Ничего, привыкнут.

Мы тоже устали и сейчас не спеша идем звездной южной ночью. Идем в гостиницу отдыхать.

— Виталий, а что в клюве держит Лебедь? — спрашивает меня Олег Макаров.

— Альбирео, — говорю я, отыскивая на небосводе созвездие Лебедя.

— А как называется «альфа» Северной короны? — задает очередной вопрос Петр Климук.

— Гемма, — отвечаю я быстро.

— Моя любимая звезда, — замечает Олег Макаров.

— Не забыл еще звезды, — говорит Андриян Николаев и после небольшой паузы вспоминает: — В полете замучил меня; «Найди Ахернар», «Покажи Фомальгаут», «А где Антарес?». Помнишь, как работали со звездным прибором по Канопусу?..

— Помню, — говорю я и отчетливо вспоминаю…

Мы выполнили два режима очень точной звездной ориентации на звезду Вега в созвездии Лира с помощью нового, впервые испытываемого телевизионного прицела: я проводил ручную ориентацию нашего корабля на звезду, а Андриян работал с прибором. После завершения ориентации, когда звезда находилась в поле зрения прибора, мы включали стабилизацию корабля в пространстве на гироскопах, и прибор автоматически перенастраивал порог своей чувствительности по реальной яркости звезды Вега. Таким образом, мы проводили тарировку прибора за атмосферой Земли по реальной звезде, а не по имитатору с учетом передаточной функции атмосферы, как это было сделано на Земле перед полетом. С Вегой было все нормально. На Земле по телеметрии уже получили ее реальную яркость, измеренную вне атмосферы. Но когда мы стали работать по Канопусу (это вторая после Сириуса самая яркая звезда на нашем небосводе), Мы столкнулись с проблемой, Я уже шесть раз выполнил ориентацию нашего корабля на Канопус и был уверен, что ориентация точная, но прибор не чувствовал звезду, транспарант «Захват» не загорался. И вот тогда пришла мысль включить его настройку на яркость Сириуса. «Захват» загорелся. Режим был выполнен. Была получена реальная яркость Канопуса за атмосферой Земли, которая оказалась за порогом чувствительности прибора, заложенным по нашим знаниям на Земле. Это был творческий поиск в исследовании. А ведь работать пришлось быстро: через семь минут после выхода Канопуса из-за горизонта Земли всходило Солнце, которое засвечивало прибор. Мы испытывали новый прибор, проводили его тарировку. Сейчас он входит в штатные системы ориентации космических кораблей «Союз» и орбитальных станций «Салют».

Небо на востоке начинает бледнеть. Ребята продолжают игру «в звезды». Вдруг в одну из пауз, когда Петр Климук отыскивал на небосводе созвездие Зайца, Василий Лазарев спросил:

— А кто помнит любимую звезду Володи Комарова?

Все примолкли. Каждый сейчас видел перед собой Володю. Этого умного, удивительно мягкого характера друга, человека, высокой культуры и образованности. И перед каждым сейчас стояли его внимательные, немножко с грустинкой черные глаза.

— Эль-Сухель, — сказал задумчиво, растягивая слова, Олег Макаров.

— Да, Эль-Сухель, — повторил Андриян.

«Эль-Сухель», — сказал про себя я и вспомнил, почти явно услышал его в Московском планетарии, где мы провели многие десятки часов. «Кто покажет Эль-Сухель?»

Эль-Сухель — звезда в созвездии Паруса, звезда южного звездного неба. Она никогда не видна на нашем северном небосводе. Он полюбил ее в планетарии… А затем дважды в космических полетах на борту «Восхода» и «Союза» любовался ею там, в космосе, надолго останавливая свой взгляд на ней и думая о Земле.

— Виталий, а помнишь «логический ключ» на пульте «Востока»? — спросил Олег Макаров.

— Помню! — ответил я и замолчал.

— Что за «логический ключ»? — спросил Петр Климук, и Олег стал ему подробно объяснять.

Да, я хорошо помню этот «логический ключ». Помню и дискуссию, которая тогда разгорелась: ставить этот ключ или не ставить. На вопрос академика С. П. Королева: «Как будет чувствовать себя космонавт в полете?» — медики, естественно, не могли пока дать исчерпывающий ответ. А на пульте космонавта было достаточно кнопок и тумблеров, касаться которых нужно со «светлой» головой. Вот тогда и решили: космонавт может «запитать» пульт в полете, то есть подать напряжение на него только тогда, когда он раскодирует запись в бортовом журнале и наберет правильное трехзначное число на счетчике, который устанавливался на пульт. С.П. Королев утвердил эту систему и положил конец дискуссии. На первом «Востоке» такой «логический ключ» стоял. Затем он был снят. Снял его Юрий Гагарин. Снял своим полетом. В этом его подвиг и громадная заслуга перед человечеством. Я вспомнил, какой теплотой и благодарностью наполнена запись Нейла Армстронга, первого землянина, ступившего на Луну, оставленная в «Книге памяти» Юрия Гагарина в Музее Звездного городка: «Он всех нас позвал в космос». Всех нас! Всех живущих! И тех, кто будет жить! И тех, кто жил и живет в делах живущих! Всех нас, землян!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});