Дуэт со случайным хором - Артур Дойль

— Нет, нет, Франк, — остановила его Мод и, подняв книгу, прижала ее к своей груди. — Я не могу обойтись без нее. Ты представить себе не можешь, что это за умная старая книга. Сядь лучше на эту скамеечку у моих ног, а я прочту тебе что-нибудь вслух.

— Ну, хорошо, дорогая.

— Только изволь сидеть спокойно. Слушай, какие мудрые слова: «Хозяйка дома — это то же, что командующий армией. По каждому пустяку, по каждой мелочи в доме можем мы узнать ум и характер хозяйки. И какова она сама, таковы и ее слуги».

— Откуда следует, что Джемима — одно совершенство.

— Наоборот, этим объясняется вся ее неумелость. Слушай дальше. «Рано вставать — необходимо каждой хорошей хозяйке».

— Ну что же. В девять часов утра ты уже всегда на ногах. Кажется, достаточно рано.

— В девять! Я уверена, что миссис Битон вставала в шесть.

— Сомневаюсь. Вероятнее всего, она ела свой завтрак лежа в постели.

— О, Франк, у тебя ни к чему нет уважения.

— Прочти мне еще немного этой премудрости.

— «Умеренность и экономия суть добродетели, без которых никакое хозяйство не может процветать. Доктор Джонсон говорит: „Умеренность это…“ Прочь доктора Джонсона! Кому может быть интересно мнение мужчины. Если бы это была госпожа Джонсон…

— Джонсон много лет сам занимался своим хозяйством.

— Воображаю, что из этого получилось. Миссис Битон — это так. Но я не допущу, чтобы меня учил какой-то доктор Джонсон. Где я остановилась? Да, вот — „Помните всегда, что умение довольствоваться малым — великая заслуга в хозяйстве“.

— Ур-ра! Долой всякие лишние пудинги!

— Не шуми так, Франк!

— Эта книга возбуждает меня. Что еще?

— Не торопитесь вступать в дружбу с чужими людьми и не открывайте вашего сердца каждому новому знакомому».

— Отличное правило. Ты позволишь мне выкурить папиросу? Надеюсь, у Битон нет параграфа относительно курения в спальне?

— Она едва ли считала возможным подобное преступление. Если бы она знала тебя, мой милый, ей пришлось бы написать особое дополнение к книге. Итак, я продолжаю.

— Пожалуйста.

— Дальше она обсуждает вопрос о том, как следует вести разговоры. «В разговоре с друзьями никогда не касайтесь мелких, обыденных неудач и неприятностей. Если хозяйка — замужняя женщина, пусть она никогда не позволяет себе выражать недовольство мужем в разговоре с другими».

— Самая лучшая книга, которую я когда-либо встречал! — воскликнул Франк в восторге.

— «Хозяйка всегда должна стараться сохранять хорошее расположение духа. Гнев и раздражение самым неблагоприятным образом отзываются на всем хозяйстве».

— Превосходно!

— «При обзаведении хозяйством следует с самого начала приобретать лучшие вещи своего рода».

— Именно поэтому я приобрел тебя, Мод.

— Благодарю вас! Затем идет целая лекция о гардеробе, лекция о найме прислуги, о каждодневных обязанностях визитов и лекция о жизни на вольном воздухе, гимнастике, спорте…

— Самая главная и лучшая из всех, — вскричал Франк, вскочив и схватив жену за руки. — У нас как раз осталось достаточно времени для одной партии гольфа. Но только слушайте, сударыня. Если я когда-нибудь еще увижу у тебя на глазах слезы из-за всяких домашних дел…

— Нет, нет, Франк, этого больше не будет.

— Ну, ладно, В противном случае госпожа Битон полетит в печку. Запомни это!

— И ты вовсе не завидуешь мистеру Битону?

— Я не завидую никому на свете!

— Тогда зачем я буду так стараться сделаться миссис Битон?

— Вот именно!

— О Франк, какая гора с плеч долой! Эти тысяча шестьсот страниц уже давно камнем лежали на моем сердце. Милый, славный мальчик, идем!

И они побежали вниз.

Глава XI

Затруднения

Однажды вечером Франк вернулся домой чем-то озабоченный. Жена его ничего не сказала, но после обеда уселась на маленькой скамеечке возле него и стала ждать. Она знала, что если бы новости были хорошие, то он уже давно рассказал бы их ей, и потому догадывалась, что случилось что-нибудь неладное. Наконец Франк заговорил.

— Должен сообщить тебе неприятную вещь, Мод.

— Я вижу, дорогой, что что-то неладно. Что же случилось?

— Помнишь, я еще до свадьбы рассказывал тебе, что поручился за одного человека?

— Отлично помню.

— Его фамилия Фаринтош. Он служит страховым агентом, и я поручился за него, чтобы спасти его от разорения.

— И очень хорошо сделал, дорогой.

— Сегодня утром я встретил его на станции, и как только он меня увидел, то сейчас же отвернулся и поспешил уйти. По его глазам я понял, что что-то опять неладно. Очевидно, у него снова недочеты.

— О, неблагодарный человек!

— Несчастный парень, ему нелегко живется. Но с моей стороны было безрассудно не отказаться от поручительства. Все это было не так страшно, пока я был холостым. Но теперь я, женатый человек, являюсь поручителем на неограниченную сумму, не имея ни копейки в запасе. Не знаю, что с нами будет, Мод.

— Как велик недочет, Франк?

— В том-то и дело, что я этого не знаю. Это и есть самое худшее.

— Едва ли правление Общества будет очень притеснять тебя.

— Да, но он служит у Хотспуров. Это совсем другое общество.

— О Боже! Что же ты думаешь предпринять теперь?

— Сегодня я зашел к ним в контору и потребовал, чтобы они отправили своего служащего для проверки книг Фаринтоша. Завтра я буду свободен целый день, и утром жду к себе этого служащего.

Им предстояло провести целую ночь в мучительной неизвестности относительно того, что готовит им завтрашнее утро. Франк был действительно очень горд по природе, и мысль, что он будет не в состоянии выполнить принятых на себя обязательств, глубоко оскорбляла его самолюбие. Его охватила нервная дрожь. Но прекрасная, сильная душа его жены стояла выше боязни, и в ее чистой любви, ее вере в лучшее он находил твердую опору. Самое дорогое, что у него было — ее любовь, — он не мог потерять. Не все ли равно, будут ли они жить в хорошеньком домике с восемью комнатами или в простой лачуге? Все это были пустяки, не менявшие сущности жизни. Тихой, нежной лаской она успокоила Франка, и эта печальная ночь превратилась в одну из самых прекрасных во всей его жизни. Он благословлял несчастье, давшее ему возможность познать всю силу любви, дружбы и преданности.

Вскоре после завтрака к Франку явился мистер Вингфилд, доверенный фирмы Хотспур. Это был сухой, корректный господин высокого роста.

— Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас, мистер Кросс, — сказал он.

Франк пожал плечами.

— Ничего не поделаешь, — проговорил он.

— Будем надеяться, что недочеты не очень велики. Мы предупредили мистера Фаринтоша, что придем сегодня проверять его книги. Если вы готовы, мы можем отправиться сейчас же.

Страховой агент жил поблизости. К двери его маленького домика была прибита медная дощечка. Их впустила какая-то женщина с печальным лицом. Сам Фаринтош, угрюмый и бледный, сидел среди кучи конторских книг. При виде этого беспомощного и жалкого человека досада Франка сменилась жалостью.

Они уселись у стола — доверенный посередине, Фаринтош по его правую руку, Франк по левую. В продолжение двух часов тишину нарушал только шелест поворачиваемых листов. Изредка слышались короткие, отрывистые вопросы и ответы. Сердце Франка упало, когда он увидел, какие громадные суммы проходили через руки этого человека. Как велик мог быть недочет? От ответа на этот вопрос зависела вся будущность Франка, вся его молодая жизнь. И было странно смотреть на маленькую грязноватую комнатку и на кучу синих книг — на все эти прозаические условия, при которых решается судьба современного человека.

— Могу я положиться на эти цифры? — спросил, наконец, Вингфилд.

— Безусловно.

— В таком случае поздравляю вас, мистер Кросс. Недостача не превышает пятидесяти фунтов стерлингов.

Этой суммы было как раз достаточно, чтобы поглотить все сбережения, сделанные Франком до сих пор. Тем не менее, это было лучше, нежели можно было ожидать, и Франк облегченно пожал руку, протянутую ему доверенным.

— Я останусь здесь еще на час, чтобы окончательно проверить цифры, сказал Вингфилд. — Но вам здесь нет больше необходимости оставаться.

— Надеюсь, вы зайдете к нам позавтракать?

— С удовольствием.

— До свидания, значит.

Франк почти бегом бежал всю дорогу домой, чтобы поскорее успокоить жену. — «Дела не так уж плохи, дорогая, — всего пятьдесят фунтов». — Они, как дети, прыгали от радости по комнате.

Однако Вингфилд явился к завтраку нахмуренный и торжественный.

— Мне очень жаль разочаровывать вас, — сказал он, — но дело оказывается серьезнее, чем я думал. Некоторые суммы, которые мы внесли в книги как еще невыданные, были им в действительности получены, но он попросту удержал расписки. Таких сумм наберется еще на сто фунтов стерлингов.