Тутанхамон - Бахыш Бабаев

- Позаботься о ней, если меня не станет. - Фараон снова повернулся к Маи.

- Что ты, правитель? О чем ты говоришь? Тебе ещё жить и жить.

Небхепрура снова прикрыл веки.

- Знаешь, Маи, я был бы счастлив более, если бы родился обыкновенным простолюдином. И жил бы, наверное, дольше. Странно, но я чувствую, как зовут меня Эхнатон и Сменхкар. И боги зовут меня.

Маи испуганно дотронулся до оголенных пяток молодого фараона и содрогнулся. Они были очень холодны. Лицо Небхепруры белело на глазах. Маи понял, что теряет юного правителя.

- На помощь! Сюда! На помощь!!! - истошно завопил он, обезумев от страшной догадки и мечась по просторному помещению. - На помощь, - крикнул он и, в бессилии что-либо предпринять, горько заплакал.

На крики сбежались все придворные и, увидев умирающего фараона, враз заголосили. Женщины рвали на себе волосы, до крови царапали лицо. Расталкивая всех, к мужу пробралась Анхеспаамон. Она на секунду остановилась перед ним. Увидев жену, Тутанхамон приподнял голову и попытался что-то сказать. Однако речь не получилась, и он только простер к ней руки. Анхеспаамон судорожно вцепилась в них. Несколько секунд муж и жена смотрели друг другу в глаза. Увидев лицо страдающей жены, Тутанхамон успокоился. Какое счастье иметь такую красиву и любящую жену. Мягкая улыбка в последний раз заиграла на его губах и, сделав попытку встать, он вдруг неожиданно откинулся назад.

Небхепруры, одного из самых молодых фараонов Египта, не стало.

Анхеспаамон страшно закричала и бросилась на труп мужа. Мужчины и женщины, находившиеся здесь, заголосили громче. Душераздирающие крики и плач сопровождались проклятиями богам, принявшим преждевременно Небхепруру в свое лоно.

В царские покои проворно проник лекарь с маленьким глиняным сосудом с настойкой из специальных трав. Только пробравшись к фараону, он понял, что больше не нужен ему. С сожалением оглядев скончавшегося, он так же тихо и незаметно исчез.

Откуда-то, запыхавшись, появился Эйе в сопровождении только что прибывшего Упнефера. Остановился перед ложем и долго глядел на прекрасные, благородные черты лица умершего фараона. Слезы жалости к этой молодой, загубленной им жизни непроизвольно выступили на его глазах. Воздав последние почести умершему фараону, верховный жрец покинул это страшное место. На смену сентиментальному Эйе вышел расчетливый верховный жрец.

Придя в себя, могущественный второй человек Египта сразу же хладнокровно приступил к разработке дальнейших действий. Первым делом он вызвал главного заместителя египетского войска и поручил ему усилить охрану Фив. Затем укрепил свою личную охрану. Потом последовал специальный секретный приказ, требующий до поры умалчивать о смерти фараона.

Снова в дверях появился чернокожий слуга с немым вопросом в глазах.

- Кто? - коротко спросил Эйе.

- Упнефер.

- Пусть войдет.

Упнефер, не поклонившись верховному жрецу, решительно шагнул к нему.

- Я пришел просить благословения, - глядя прямо в глаза Эйе, сказал он.

- В чем же, сын мой?

- Моя жена, царевна Меритамон, предлагает занять трон мне.

- Но у нас есть свод законов, согласно которым фараона определит овдовевшая царица.

- Фараоном должен стать я, - раздраженно сказал Упнефер и схватился за ручку кинжала.

Такой поворот событий никак не входил в планы верховного жреца. Желая остудить его, он довольно вежливо пригласил Упнефера садиться. Тот сел, несколько успокоившись.

Эйе начал издалека.

- Лично я ничего против тебя не имею. Ты мне нравился всегда и, если помнишь, нас с тобой связывает общая тайна.

Упнефер вспыхнул, но промолчал. Он хорошо помнил эту тайну, связанную с рабыней Истерим. И вряд ли Меритамон, узнавшая об этих гнусностях мужа, решилась бы выдвигать его на пост правителя Египта.

- Волей Амона получилось так, что мы с тобой стали друзьями. Настоящими друзьями, которым не нравился один-единственный человек. Стоит ли нам теперь портить отношения? Я повторяю ещё раз - я очень люблю тебя и вовсе не против твоего желания. Но, с одной стороны буква закона, а с другой... - Он внимательно посмотрел на Упнефера.

- А с другой? - нетерпеливо спросил Упнефер.

- Не хотел, но так и быть, скажу. С другой стороны, боги Египта против твоего правления.

- Боги? - изумился Упнефер. - Почему же?

- Сменхкар, потом Небхепрура. Оба были молоды. Один правил два с половиной года, другой - пять с лишним лет. Если ты займешь престол, боги начнут отсчитывать твои дни. И успокоятся, как ты сам уже понял, после третьей жертвы. Теперь думай сам. Если надумаешь, я попрошу царицу Анхеспаамон сделать исключение для свода закона.

Давая понять, что разговор окончен, Эйе встал и подошел к окну. Упнефер, однако, продолжал сидеть.

- Так кто же все-таки займет трон? - спросил он Эйе.

Эйе равнодушно пожал плечами.

- Согласно нашим законам, вдова фараона должна незамедлительно выйти замуж и провозгласить мужа фараоном. Следующий пункт закона гласит о том, сто если она не желает выйти замуж, то имеет право назвать фараоном кого-нибудь из близких родственников. Все, как видишь, в её власти. Я лишь исполнитель. Кстати, я должен тебя поздравить. По моей просьбе покойный Небхепрура назначил тебя наместником Сирии.

- Правда? - Упнефер даже подскочил от радости. Эйе сразу понял, что перед ним открыт путь к трону, который минуту назад преграждал этот недалекий юнец.

Эйе неторопливо подошел к шкафу, заполненному глиняными табличками, и, найдя нужную, протянул Упнеферу. Тот жадно схватил её, пробежал глазами.

- И печать Небхепруры... И даже выжжена, - восхищенно проговорил он, не отрываясь от приказа.

- Мир праху его! - горестно воскликнул Эйе.

- Мир праху его! - не менее притворно повторил Упнефер.

- Не теряй времени, сын мой. Отправляйся в Сирию и приступай к своим обязанностям. Это очень богатая страна.

- Слушаю и повинуюсь, мой господин.

- Да, кстати. Собери как можно больше золота ко дню похорон Небхепруры. Как бы та не было, но Сирию взял он. Следовательно, похороны должны быть царские и даже лучше. Народ его любил, и мы должны считаться с этим. - Я понял, мой господин. Я могу идти?

- Иди. Да хранит тебя Амон.

После его ухода Эйе велел вызвать парасхитов(. Приняв их и сделав соответствующие указания, Эйе послал за каменотесами и золотых дел мастерами. Первым явился золотых дел мастер, давно славившийся своим искусством. Эйе не знал его имени, но хорошо помнил лицо.

- Вот что, мастер, - жестко приказал он. - Даю тебе десять дней на скульптурное изображение покойного фараона. Материала, то есть чистого золота, добытого Небхепрурой в походе на Сирию, не жалей. Все, чего он достиг в этой жизни, должен унести с собой. Золотое изображение фараона должно в точности соответствовать лицу покойного. Даже за небольшое отступление я жестоко накажу тебя. Иди.

Мастер молча поклонился и вышел. Вошел слуга и доложил о прибытии каменотесов.

- Только одного, главного, - раздраженно объявил Эйе.

Когда вошел мужчина средних лет с богатырскими плечами и тяжелой заросшей головой, верховный жрец явно занервничал. Помыть, одеть его - и перед ним не устоит даже Нефертити, завистливо подумал он, неприязненно кивая в знак приветствия.

- Сколько тебе надо времени на сооружение большой подземной усыпальницы?

Каменотес вежливо поклонился.

- Срок определяешь ты, господин. Мое дело повиноваться.

Ответ понравился Эйе, но он не подал виду.

- У тебя в запасе тридцать девять дней. Успеешь?

Мастер снова поклонился.

- Должен, мой господин.

- Небхепрура не успел приступить к возведению своей пирамиды. Поэтому мы его похороним в земле. Через десять дней к тебе примкнут золотых дел мастера. Стены усыпальницы будут из золота, потолок из алебастра. Главный вход в неё должен быть надежно защищен от грабителей и воров. Ты хорошо все понял?

- Да, мой господин.

- Можешь идти.

На следующий день Эйе нашел царицу Анхемпаамон в саду, где она любила проводить время с мужем. Приблизившись к ней, жрец заметил, что она не плачет. Но приглядевшись повнимательней, понял - слезы выплаканы все. Она сидела одна, без служанок, которые обычно всюду сопровождали её.

- Пусть минуют Египет черные дни, - пылко сказал он. - И тебя, мря царица.

- Они уже настали, Эйе, настали, - в горестном раздумье ответила она. - Вот сижу и думаю, может, и мне за ним?

В этих словах было столько невыразимой печали, что Эйе искренне посочувствовал ей.

- Не подобает царице рассуждать так, - растроганно сказал он. - Царице великого Египта, славу и богатство которого приумножил любимый нами Небхепрура. Душа его вознеслась и присоединилась к богам, откуда он наблюдает за нами.

Анхеспаамон при имени мужа закрыла лицо руками и беззвучно зарыдала. Эйе выждал и, когда царица успокоилась, продолжал:

- Все жрецы фиванских храмов требуют от нас нового фараона Египта, солгал он. - Тебе, царица, надлежит назвать его имя.