Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы - Андрей Валентинов

Косухин почувствовал – шутки кончились. Он махнул рукой, один из бойцов неслышно пересек улицу и подобрался к крыльцу, немного подождал – а затем резко махнул рукой.

– Четверо к окнам! – распорядился Косухин. – Остальные за мной! Оружие к бою!

Они ворвались на крыльцо, вышибли легкую дверь и очутились в темной прихожей. Но дом не был пуст – из комнаты лился несильный свет лампы, слышался звук голосов. Внезапно из проема двери появилось чье-то испуганное лицо, тишину разорвал крик:

– Господа! Красные!

Ударили выстрелы. Двое Степиных бойцов упали на месте. Косухин озлился и, припечатав всю компанию петровским загибом, швырнул в темноту тяжелую гранату.

Взрыв самодельной бомбы, изготовленной в железнодорожных мастерских Черемхова, бросил Степу на пол. С потолка сыпалась штукатурка, громко кричал смертельно раненый офицер, но битва была выиграна. Четверо оборонявшихся легли на месте, а остальные оказались в западне – в глубоком темном погребе.

Косухин подошел к обгорелому люку, предложив выходить по одному и без оружия. В противном случае он обещал швырнуть вторую бомбу прямо в подвал. Наступило молчание, затем вновь ударил выстрел, другой, третий. Косухин взмахнул гранатой, но вдруг снизу все стихло, и кто-то крикнул: «Сдаемся!»

Пленных выстроили у крыльца. Всего, не считая двоих тяжелораненых, в плен попало шестеро. Трое застрелились – это и были выстрелы, слышанные из люка.

Офицеры, пораженные неожиданностью нападения, растерянно поглядывали то на мрачного Степу, то на угрюмых черемховцев – гибель двух товарищей рассердила бойцов до последней степени. Косухин пару раз прошелся мимо неровной шеренги пленных и наконец заговорил. Он напомнил белой сволочи, что они и так приговорены историей, как лютые и опасные враги мирового пролетариата. Вдобавок они оказали сопротивление бойцам революции, что окончательно решает их судьбу.

Косухин выждал минуту, но ничего кроме негромкой фразы о «красной гадине» не услышал.

– В общем так, чердынь-калуга, – заключил он. – Кто расскажет, где сейчас полковник Лебедев или капитан Арцеулов, доживет, так и быть, до утра. Остальных тут положим. Ну, господа хорошие, какие есть мнения?

– Я… я… – внезапно заговорил один из офицеров. – Подполковник Ревяко… Я знаю Арцеулова…

– Стыдитесь! – крикнул кто-то. Степа махнул рукой, и Ревяко оттащили в сторону. Бойцы вскинули винтовки. Залп вышел нестройный, но добивать никого не пришлось – стреляли почти в упор.

– Так где Арцеулов?

Степа решил не тянуть с допросом, тем более трупы, лежавшие в нескольких шагах, поневоле приглашали к откровенности.

– Я… я все скажу… – бормотал Ревяко. – Он ушел… Его увел штабс-капитан Мережко… Он, Мережко, лежит в подвале, застрелился… Господин красный офицер, не убивайте… Я знаю про полковника Лебедева, он летчик, у него на самом деле другая фамилия…

– Сейчас я тебе дам «господина», – пообещал Косухин, примериваясь к дергающейся скуле, но в последний момент сдержался. Бить пленных не полагалось – это Степа усвоил крепко.

– Увести. К товарищу Чудову… И осмотреть тут все…

Пока бойцы производили обыск, Косухин медленно прохаживался по переулку. Конечно, это был успех – целое гнездо контры накрыто и обезврежено, но ни лютого гада Арцеулова, ни таинственного Лебедева найти не удалось.

Внезапно он увидел собаку, просидевшую весь бой возле крыльца.

– Ну что? – усмехнулся Степа. – Тушенки выдать, герой? А, может, ты еще и Арцеулова выследишь?

Собака внимательно поглядела на Косухина и внезапно кивнула.

– Ты… – обомлел тот.

В глазах ищейки вновь загорелись красные огоньки, она отбежала в сторону и оглянулась, как бы приглашая Степу за собой.

– Ладно, чердынь-калуга!

Косухин передал команду одному из бойцов, велев поскорее все закончить и доложить товарищу Чудову. Собака нетерпеливо ждала и даже начала негромко рычать.

– Пошли, – вздохнул Косухин, доставая револьвер.

На этот раз собака бежала быстро, перепрыгивая через сугробы и ныряя в дыры в заборах. Степа едва успевал за ней. Пару раз он призывал четвероногого сыщика к порядку, но собака не слушала. Она уже не рычала, а тихо выла.

Они выскочили в небольшой пустынный переулок, как вдруг собака остановилась. Но не по своей воле – словно кто-то невидимый поставил перед нею такой же незримый заслон. Ищейка визжала, крутилась на месте…

– Эй, чего с тобой? – поинтересовался Степа, водя револьвером из стороны в сторону. – Никого же нет!..

Но собака, громко взвизгнув, уже отбегала назад, прячась за спиной Косухина. И вдруг Степа, уже начинавший было привыкать к странным делам, творящимся вокруг, замер и невольно протер глаза. Перед ним, из крутящихся на ветру снежинок, стал проступать человеческий силуэт. Это было уже слишком. Косухин сглотнул, снова протер глаза, но серебристый свет сгустился, и Степа уже мог различать ту, что преградила ему дорогу.

…На женщина была накидка, какие носят сестры милосердия. Лицо – странное, серебристое, светящееся изнутри, было спокойным и, как почудилось Степе, очень грустным.

– Косухин, – голос был тих, еле различим. – Степан, почему вы хотите смерти Ростиславу?

– Кому? – Степа решил перекреститься, но сообразил, что держит в руке револьвер.

– Ростиславу Арцеулову…

При звуке ненавистного имени Косухин тут же пришел в себя.

– В общем так, чердынь-калуга, – решительно заявил он. – Не знаю, как это у вас получается, но сразу говорю, – я вашего Арцеулова достану! И никакие фокусы не помогут…

– Вы связались с нечистью, Степан! Вы не боитесь погубить душу, потому что не верите в нее, но разве нечисть может помочь вашей революции?

– Какая-такая нечисть? – возмутился Косухин, но тут же вспомнил то, что случилось у могилы Ирмана.

– Нам велено молиться за врагов. Я помолюсь за вас, Степан…

Невесомая серебристая рука осенила Степу широким крестом. Внезапно собака, жалобно завизжав, перекувыркнулась и бросилась прочь. Призрачная силуэт побледнел и стал исчезать…

Сбитый с толку и изрядно испуганный Косухин огляделся, но переулок был пуст. Степа, будучи человеком добросовестным, сделал несколько шагов вслед за уходящими в сторону собачьими следами, но был вынужден остановиться – следы пропали, словно четвероногая тварь тоже растворилась в воздухе.

Косухин был встречен с триумфом. Товарищ Чудов по этому случаю даже слез со стула, попытавшись похлопать Косухина по плечу, для чего ему пришлось несколько раз подпрыгнуть:

– Не уйдут враги от суровой мести пролетарьята! Лихо ты, Степан, их гнездо накрыл! Не сберегли свои мяса, кость белая! Не ошибся я в тебе!

Товарищ Венцлав был более скуп на слова и, коротко поздравив Косухина, предложил пройти к нему. Кабинет Венцлава теперь находился рядом с обиталищем Прова Самсоновича.

– Садитесь, Степан Иванович, – предложил Венцлав. – Курить будете?

Степа с благодарностью угостился неплохой американской папиросой и выжидательно поглядел на командира 305-го.

– А теперь, Степан Иванович, – продолжал тот, – расскажите все, ничего не пропуская. Вы меня поняли?

– Понял, – тихо ответил Степа, сообразив, что товарищу Венцлаву известно даже то, чему был свидетелем один он…

Косухин рассказывал долго, время от времени путаясь и сбиваясь. Венцлав спокойно ждал, на его красном лице не было заметно никаких эмоций.

– Благодарю вас, Степан Иванович, – кивнул он наконец. – Благодарю – и говорю сразу: ни в едином вашем слове не сомневаюсь.

– Значит, это все было? – встрепенулся Степа. – Эта баба… То есть женщина…

– Степан Иванович, – прервал его Венцлав. – Я мог бы сказать, что вы переутомились, и у вас была галлюцинация. Но вы умный человек, вы уже успели много увидеть. Не хочу играть с вами в кошки-мышки.

– Значит, это правда, – не выдержал Косухин, – насчет нечисти?..

На красном неподвижном лице Венцлава появилось нечто вроде усмешки.

– Вы с какого года в революционном движении, Степан Иванович? С шестнадцатого, кажется? И кем вас тогда называли жандармы?

– Знамо как, – приосанился Степа. – Бунтовщиками! И даже шпионами немецкими…

– Вот видите… Православная церковь, которая, как вам известно, все века помогала угнетать народ, называла своих врагов ничуть не лучше.

– Ну… это ясно… – задумался Степа. – Выходит, вся эта, извините, нечисть и вправду существует?

– Можно и так сказать! – усмехнулся краснолицый. – А можно иначе. В мире есть явления, которые не хотят или боятся замечать. Более того, все это вполне объяснимо с научной точки зрения…

– А, тогда понятно! – несколько успокоился Косухин. – Если с научной… Но кого я все-таки видел? Призрак или что?

– Пусть будет призрак, – пожал плечами Венцлав. – Я могу назвать это некробиотическим излучением. Подобные случаи известны уже сотни лет…