Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы - Андрей Валентинов

– А меня зовут Глеб Иннокентьевич Семирадский, я профессор, как теперь принято выражаться, бывшего Петербургского Императорского университета, почетный доктор и прочее, к делу не относящееся… Так как вы изволили выразиться? Краснопузые?

– Они самые, – кивнул капитан. – С ними вы не договоритесь.

– Бед-лам! – взмахнул руками профессор. – Двадцать лет мы готовили проект, над ним работали лучшие умы России, и вот теперь наше богоспасаемое отечество в одночасье решило сойти с ума!

– Мы не сходили с ума, – вздохнул Арцеулов. – С ума сошли они!

– Эти ваши… краснопузые скажут о вас то же самое. Все вы боретесь за какое-то «светлое будущее» и ставите под угрозу научный проект, который способен чуток приблизить нас к этому самому светлому будущему!

– К сожалению, – кивнул Лебедев. – Наталья Федоровна, что случилось с господином Богоразом?

– К нам зашли двое офицеров, – начала девушка. – Мы не же могли оставить их на улице! И той же ночью пришли из ЧК. Я накинула теткино платье и шаль, мне подыграли… Один настолько поверил, что на следующий день принес мне кошку…

Между тем Шер, уже достаточно освоившись на новом месте, заняла позицию возле кресла, на котором сидела Наталья.

– Я выяснила, – продолжала Берг. – Семен сидит в пятнадцатой камере в третьем корпусе…

– Ненормальные! – констатировал профессор. – Будь тут папуасы или даже огнеземельцы, я пошел бы к их вождю и за полчаса договорился о чем угодно!..

– К сожалению, здесь такой вариант не подходит, – спокойно заметил Лебедев. – Какие есть иные мнения?

– А если дать на лапу? – предложил молчавший все это время Казим-бек.

– Опасно, – чуть подумав, заметила Наталья. – Нельзя привлекать к Семену внимание. Если им заинтересуются… Ведь они и так ищут господина Лебедева!

– Есть способ, – внезапно заявил Арцеулов.

– Как же, как же, – вздохнул профессор. – Будем брать тюрьму приступом?

– Нечто в этом роде, – кивнул Ростислав. – Мне будут нужны два помощника…

– Вас самого разыскивают, – покачал головой Лебедев. – Ваши портреты на каждом углу.

– На это я и рассчитываю, – усмехнулся капитан. – Стопроцентный успех обещать не могу…

– Вы не можете обещать и один процент успеха, – махнул рукою полковник. – Вас арестуют прямо на улице.

– Совершенно верно…

Он постарался изложить свой план как можно короче и четче. Арцеулова слушали внимательно, но чем дальше, тем с большей долей сомнения.

– Очень смело, – наконец сказала Берг. – Но, боюсь, не получится.

– А вы знаете, господа, – внезапно заявил профессор. – При всем дилетантизме… Кое-что может выйти. Но с некоторыми поправками. А именно…

Глава 4. Непускающая Стена

Голова Прова Самсоновича Чудова, плотно обмотанная бинтами, издалека походила на тыкву, вдобавок повязки глушили голос, и вместо могучего баса слышалось нечто весьма невнятное. В довершение всех бед один удар пришелся аккурат пониже пояса, и теперь Прову Самсоновичу приходилось сидеть, несколько накренясь. Впрочем, эти обстоятельства не сбавили пыла вождя иркутских большевиков. Сквозь бинты то и дело слышалось: «Контра! Искоренить! Каленым железом!».

Степа Косухин, заглянувший в знакомый кабинет, был несколько смущен зрелищем израненного большевика. Товарищ Венцлав, пристроившийся в углу и что-то черкавший в записной книжке, напротив, казался совершенно невозмутимым.

– Найду контру! – в очередной раз донеслось из-под бинтов. – Изничтожу!

– Значит, там был один человек? – поинтересовался товарищ Венцлав, не поднимая глаз от блокнота.

– Ну… один, – без всякого энтузиазма подтвердил Чудов.

– Приметы помните?

– А хрен его помнит! – буркнул Пров Самсонович. – Черный полушубок у него был. Не иначе из этих…

– Черных гусар, – подсказал Степа.

– Во-во… – кивнула тыква. – Да! У него перстень был на руке…

– Забавно, – прокомментировал Венцлав. – А ну-ка, товарищ Чудов, взгляните…

Он показал нечто, нарисованное на листке блокнота. Пров Самсонович всмотрелся и охнул:

– Он и есть! Ну, товарищ Венцлав, и глаз у вас!..

Косухин, не выдержав, тоже взглянул. Карандаш Венцлава изобразил красивое лицо с тонкими, явно чуждыми чертами, небольшим, брезгливо сжатым ртом и чуть узковатыми глазами.

– У-у, белая кость! – вырвалось у Степы.

– Поздравляю, Пров Самсонович, – усмехнулся командир 305-го. – Вы имели честь познакомиться с капитаном Арцеуловым. С тем самым, что был послан Колчаком для связи с Ирманом.

«Операция „Владимир Мономах“, – понял Степа. – Вот гад!»

– Оказывается, господин Арцеулов все-таки попал в Иркутск. Интересно, очень интересно…

– Размножить патрет! – донеслось из-под бинтов. – Размножить, розыск объявить!..

– Да-да… – кивнул Венцлав. – Степан Иванович, разрешите…

Не обращая внимания на булькающего и бубнящего Прова Самсоновича, он вывел Косухина в коридор и надежно прикрыл дверь.

– Мои люди еще не подошли, – Венцлав говорил тихо, еле слышно. – Вы можете к завтрашнему вечеру собрать десяток надежных товарищей?

– Так точно, – чуть подумав, ответил Степа. – Возьму своих, черемховцев…

– Сделаем так… Завтра, в десять вечера, вы подходите к тому месту, где на товарища Чудова напал этот белый гад. Место найдете?

Косухин кивнул.

– Не знаю, буду ли сам, но я пришлю туда собаку. Поищем след…

– Да какой там след? – удивился Степа. – Почти целый день прошел! Да и снег…

– А мы попробуем, – товарищ Венцлав мрачно усмехнулся, и Косухину сразу же расхотелось спорить.

Весь день Степа бегал по городу, заменяя временно выбывшего из пролетарского строя товарища Чудова. Ночь прошла не лучше. Со стороны Иннокентьевской уже слышались разрывы снарядов – это наступал Каппель. Приходилось решать уйму вопросов, организовывать новые отряды из сознательных пролетариев, которые отчего-то каждый раз оказывались недостаточно сознательными, да еще вдобавок выступать на митингах. На следующее утро, вспомнив о приказе Венцлава, Косухин поймал вечно спешившего врага революции Федоровича и договорился, что тот выделит к вечеру десяток бойцов из бывшего Степиного отряда.

Когда стемнело, Степа уже еле волочил ноги от усталости. Очень хотелось спать, но указанное время приближалось, и Косухин, дождавшись обещанной подмоги – Федорович не обманул – двинулся туда, где белая контра напала на дорогого товарища Чудова.

Место схватки уже успело покрыться легким снежком. Вокруг была масса следов, оставленных дружинниками и просто любопытными. Косухин пожал плечами – в затею с ищейкой верилось слабо. Между тем время подходило к девяти. Бойцы отряда, не понимавшие цели этой странной экспедиции, начали перешучиваться. Степа ждал, поглядывая по сторонам, но товарища Венцлава все не было.

Внезапно послышался легкий шорох. Из темноты прямо к ногам Косухина вынырнула огромная черная собака. На ней не было ни намордника, ни ошейника, и Степа поневоле испугался. Но поздняя гостья внимательно посмотрела ему в глаза, а затем неторопливо подбежала к месту схватки. Все разговоры разом стихли.

– Видать, из породистых! – заметил один из бойцов.

– Нет такой породы, – возразил какой-то знаток.

– Видали? Глаза! Красные!

– Тише вы! – прикрикнул Степа. Собака сделала несколько кругов около места схватки, затем подняла огромную морду, как бы принюхиваясь, и вдруг завыла. Вой был долгий и какой-то странный. Степе вдруг почудилось, что он различает дикие непонятные слова…

Это заметил не он один. Кто-то из бойцов, несмотря на пролетарское происхождение, начал тайком креститься. Косухин вдруг вспомнил мертвое лицо генерала Ирмана, и пальцы сами собой сложилось в щепоть. Но он успел поднести их ко лбу – собака взглянула на него умными, злыми глазами и тихо зарычала. Рука замерла…

– Пошли отсюда, а? – предложил кто-то, но ищейка, вновь зарычав, подбежала прямо к Степе и мотнула огромной черной мордой. Косухин понял и дал команду двигаться.

Собака бежала быстро, почти не принюхиваясь. Лишь изредка она останавливалась – и то, как показалось Степе, не для того, чтобы отыскать пропавший след, а попросту поджидая не столь проворных бойцов. Странное путешествие вначале проходило в полном молчании, но затем языки постепенно развязались. Черемховцы, меряя валенками заледенелые улицы вечернего Иркутска, начали высказывать предположения, что именно ищет непонятная псина и давать советы не мешать ей в ее личной жизни. Но Степа, сам удивленный всем происходящим, одергивал шутников и приказывал не отставать.

Они прошли уже немало, как вдруг собака остановилась и замерла. Бойцы, окончательно пришедшие в веселое настроение, предложили, что здесь и должно состояться намеченное собачье рандеву. Но странная ищейка внезапно повернула голову, блеснув огромными, красными глазами, негромко зарычала, а затем неторопливо перебежала улицу к ближайшему дому и остановилась у крыльца.