Знак ворона - Ингвар Хольгерсон

¤ * *

Полчаса спустя все пережитое как-то отошло в сторону. Друзья снова занимали уютные кресла в кабинете Рейвена и наслаждались великолепным паштетом, сыром и красным вином. Казалось, что опять вернулся вечер, только вот на улице уже светало. Дэниел задумчиво спросил, прожевывая сыр:

- А собаку ты что, тоже заранее прикормил?

- Да я эту псину в первый раз вижу.

Дэниел удивленно хмыкнул. Рейвен подцепил на хлеб кусок паштета и продолжил:

- Просто меня еще ни одна собака не укусила. Ты что, волкодава не помнишь?

Волкодава Дэниел, конечно, помнил. Здоровенная эта зверюга была подарена Герберту послом из Швица, и о ее свирепости ходили легенды. Рейвен тогда на спор не только вошел в незапертую комнату будущего дядюшки, но еще и увел собаку с собой, за что крепко получил от ее хозяина по шее. Задумчивость Дэниела прервал истерический хохот. Рейвен давился паштетом и делал судорожные попытки не опрокинуть стоящий на краю стола кубок. Плечи его тряслись. "Нервное," - подумал Дэниел, но все же спросил:

- Ты что, спятил?

Рейвен повернул к нему залитое слезами лицо.

- Дэн, мы с тобой редкостные идиоты.

- Да, - механически согласился Дэниел, и тут же пожалел об этом.

Рейвен снова расхохотался.

- Так ведь ты идиот вдвойне, ты ведь еще не догадался, почему.

- Почему? - в голосе Дэниела прозвучало недоумение.

- Потому что вместо того, чтобы разыгрывать из себя взломщиков, мы могли бы отобрать ключи у дворецкого.

Дэниел порадовался, что уже прожевал сыр. Удержаться от хохота было положительно невозможно.

Когда они, наконец, отсмеялись, Дэниел задал еще один волновавший его вопрос:

- А что за бумажки ты упер из кабинета, вор-аристократ?

Тут Рейвен в одно мгновение стал серьезным.

- Сущая мелочь, Дэн. Всего-навсего смертный приговор графу.

Дэниел даже приподнялся в кресле.

- То-есть?

- Ну, на, погляди сам.

Маршал пробежал глазами документ, и почувствовал, как волосы на его голове медленно встают дыбом. В руках у него был закладной вексель, только закладывалась не какая-нибудь ерунда, вроде серебряной посуды или семейных драгоценностей, а немного-немало, как баронство Крельн, одно из фамильных владений Стэноров. Закладывалось вместе "с замками и зависимыми людьми", как было сказано в документе. Правда, и сумму, полученную под этот невероятный залог, Дэниел себе просто не мог представить. Он ошарашенно отбросил документ на стол и схватил другой лист. Это был точно такой же документ, только касался он Ферри, небольшой приморской земли, тоже входившей в графский лен. Соответственно, и сумма была поменьше. Отбросив и его, Дэниел взял записку. В ней значилось: "Эти оплачены делом. Отрабатывайте остальные." И вместо подписи стояла печать с крылатым чудовищем.

Прочитанное не укладывалось у Дэниела в голове, и все, что он смог выдавить, были жалкие слова:

- Это как же?!

Рейвен покачал головой.

- А вот так, как видишь. Нам очень повезло, что трандалец уезжал позже графа, иначе сгорели бы эти бумажки синим огнем. А получилось это, видимо, очень просто: Германн, болван, залез в долги. Точнее, залезал долго и последовательно. А потом решил расплатиться со всеми разом, да заодно и себе чего-нибудь поиметь и просто-напросто заложил часть владений. Хотел бы я, правда, знать, кто заключает такие сделки. Подпись графа, как видишь, здесь есть. А вот подпись того, кто платил... Едва ли это был Орден, они-то, скорее всего, эти векселя перекупили, и вряд ли за полную цену. Ну и вертели дальше графом, как хотели. И все знали о планах короля. Или почти все. Тебя удалили не без помощи графа. А еще он был ярым сторонником амнистии. Так что, лису видать по хвосту, и если бы мой братец использовал свою драгоценную голову не только для ношения короны, он бы не искал измену там, где ее нет. Предателями и заговорщиками редко становятся идиоты вроде тебя, которые полжизни то на пограничье сидят, то где-нибудь при войсках. Измена гнездится во всяких гадючниках, а ведь трудно найти больший гадючник, чем королевский дворец.

Дэниел спросил дрогнувшим голосом, показывая на документы:

- И что ты с этим собираешься делать?

- Использовать по назначению. Могу поспорить, что граф сейчас попытается подсидеть моего дражайшего дядюшку. Поскольку Деррик погиб, то в свите принца после этого останутся одни придворные идиоты или трусы вроде Андольфа. Этому надо воспрепятствовать. Так что, я сейчас снаряжу Эллерта с этими бумагами прямо в Арденн. Жалко, конечно, парня, он и так только что оттуда вернулся, но это самый надежный из моих людей. И прикажу ему отдать пакет только Герберту. А если это у него не выйдет, то пусть поднимает скандал и требует, чтобы пакет вскрыл сам король, или, на худой конец, Эрик де Брас. Уж он-то эти бумажки точно в ход пустит: у них с графом такая взаимная любовь, что любо-дорого посмотреть. Уж не знаю, дойдет ли в результате дело до казни, но жизнь Германну этот случай испортит надолго. И из совета его удалят.

- А ты уверен, что одного человека будет достаточно? Вдруг с ним что-нибудь случится.

Рейвен задумался.

- Да нет, ничего случиться не должно. В доме графа еще не проснулись, а когда проснутся, первым делом решат, что мы приходили за этой самой Жанной. Пока еще сообразят, что замок в кабинете тоже сломан. Так что, у нас три часа форы, не меньше. А Эллерт будет мчаться так, будто под ним седло горит.

- А мы опять, значит, будем сидеть и ждать, что за этим последует? - напряженно спросил Дэниел. Рейвен зевнул.

- Да что последует? Ну полетит у граф Германн с о всей высоты положения прямиком в тюрьму, отберут у него все земли, часть родственникам вернут, часть к домену приберут. Дядюшка оправдается, еще бы - предательство налицо и есть на кого свалить вину. В Каринтию пошлют дополнительные войска. Ладно, шел бы ты спать. Завтра вечером выезжаем.

- Куда? - непонимающе спросил Дэниел, на которого бессонная ночь подействовала отнюдь не благоприятно.

- Да на север, в Кариссу твою любимую, пес ее задери! С Гельмундом твоим обниматься. Потому что здесь уже все очевидно, а вот там хрен его знает, что происходит. И без нас в этом хрен знает чем не особо-то и разберутся. Орден - это вам не восставшие бароны.

На лице Дэниела отразилось неподдельное счастье. И, достигнув, наконец, исполнения своих мечтаний, он не удержался от колкости:

- Что-то ты, друг, вдруг стал борцом за справедливость. Что это на тебя за лихорадка напала?

Рейвен совершенно серьезно ответил:

- Знаешь, я, конечно, в первую очередь люблю хорошее вино и книги, а уж потом справедливость, но если это вино и книги у меня начинают отнимать, то моя любовь к справедливости становится гораздо сильнее. А если орденские рыцари разгуливают по столице, значит у нас уже земля под ногами трясется. Только вот пока мы единственные, кто это заметил.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});