Неугасимый огонь - Биверли Бирн

– Две сотни реалов, два медных горшка, осла и мою серьгу? Ты настоящий грабитель, Зокали. Ни один цыган не крадет у другого цыгана – это наш закон.

– Я знаю наши законы. А то, что я тебе предлагаю, это называется – уступить по-божески. Иди и подумай. К пятнице скажешь мне свой ответ. Не ты один интересуешься ею.

Сам того не ведая, Зокали сказал правду. Софья привлекала внимание многих мужчин, но она была чужачка. Поэтому, когда нужно было решить, кто будет представлять табор на бдениях по Саре, Зокали остановил свой выбор на ней. Дело не в том, что вожак восхищался ею, хотя и посмотреть на Софью и послушать ее пенье было очень приятно, но Зокали, как истинный цыган, хотел повысить ей цену, выставив ее на всеобщее обозрение.

Софья дождалась, пока гость уйдет из тесной пещеры без окон, собралась с мыслями и повернулась к Зокали. Он спал. Она откинула голову и закрыла глаза. Софья не решалась нарушить сон вожака.

Фанта смотрела на нее не отрываясь. Софья повернулась к ней: в ее взгляде была мольба, но старуха лишь покачала головой и снова склонилась над своими картами. Софья села и стала заниматься корзинкой, которую не закончила. Вскоре она почувствовала на себе взгляд и подняла глаза. Старуха смотрела сначала на нее, а потом на карты.

– Что там? – прошептала девушка, – что ты там увидела?

– Ничего, – Фанта одним взмахом руки сгребла карты в колоду. – Я ничего не вижу. На кой черт мне тратить время на гаданье для такой никчемной девчонки, как ты?

– Она не никчемная девушка, – ответил ей голос Зокали. – Если бы она такой была, то к ней не стал бы свататься вожак табора Пако.

– Я думала, вы спите, – робко сказала Софья.

– Спал, а теперь не сплю. Спой что-нибудь. Софья смешалась и пролепетала:

– Пожалуйста… Мне надо с вами поговорить…

– Я знаю, что ты мне скажешь. И слышать не хочу об этом. Ты что, думаешь, что я могу ломаться, когда выбираю мужа чужачки? Непросто найти такого, кто согласился бы жениться на тебе. Тебе придется довольствоваться тем, что есть.

Неправда, хотелось крикнуть ей. Если бы это было так, то ты не смог бы заломить за меня такую цену. Вслух она этого не сказала.

– Карлос хочет жениться на мне, – прошептала она. – Хочет, я знаю.

– Все это знают, – не стал спорить Зокали. – Но у него нет денег. Я восемь лет кормил и поил тебя. Я взял тебя тогда, когда тебе грозила смерть от рук бандитов или от голода. И что, по-твоему, я не имею права на то, чтобы мне это чуть-чуть окупилось сейчас? Хватит болтать, Софья. Спой.

Она послушалась его. Сердить его не имело смысла – этим ничего не добьешься. Тут приходилось рассчитывать на сообразительность и хитрость. Эти два качества были ее единственными помощниками.

Карлос появился на следующее утро. Серые глаза его потемнели от гнева. Он буквально ворвался в пещеру Зокали.

– Говорят, что ты собираешься отдать Софью замуж за это грязное животное, за Пако. Ты не можешь этого сделать.

– Ого! С какой это стати? – Зокали взвалил себе на спину мешок с инструментами для починки котлов и мисок и собрался отправиться в город.

– Потому, что она моя. Я нашел и принес ее в табор, разве не так? Она принадлежит мне. Я хочу жениться на ней.

– Хорошо. Мне все равно, кто ее будет кормить и одевать, лишь бы не я. Две сотни реалов, три медных горшка и осел. А о серьге я готов забыть.

– Ладно, я согласен, – ответил Карлос, едва Зокали закончил. Вожак вплотную подошел к Карлосу и приблизил свое лицо к его подбородку. – Покажи мне деньги и она твоя. И сегодня же вечером отпразднуем помолвку.

Сердце Софьи отчаянно забилось. Она не спускала с Карлоса глаз.

– Сейчас не могу, – угрюмо произнес Карлос. – Не сейчас. Я коплю деньги, но у меня столько нет. Пока нет.

– Черт возьми! – вскричал Зокали. – Разве я не разумный человек? Не добрый вожак? Разве не я пригрел возле себя двух чужаков? Если у тебя не достает денег, Карлос, это неважно. Из-за одного, двух реалов я согласен немного обождать… А сколько у тебя денег?

Карлос опустил голову.

– Десять реалов. Но я знаю, где можно украсть горшки и осла.

– Десять реалов! И ты имел наглость явиться сюда ко мне, чтобы требовать мою ласточку, мою девственницу за жалкие десять монет, за которые ты можешь рассчитывать на какую-нибудь старую каргу, у которой и молока-то в грудях ни капли не осталось? И для этого я заботился о тебе, приютил тебя, когда твоя проклятая мать сгинула? Чтобы ты меня оскорблял и стыдил? – Зокали уже кричал.

Софья-то знала, что вожак только изображал гнев. Он никогда бы не поверил, что Карлос в состоянии заплатить за нее такие огромные деньги. Все это было нужно для того, чтобы хитроумно поставить молодого человека в положение, когда бы он выглядел неблагодарным, глупым, а Зокали наоборот. Теперь об этом он кричал на весь табор.

– Оставь его, – закричала Софья. – Оставь Карлоса в покое. Он не виноват в том, что бедный. И никто не может обвинять нас за нашу кровь.

Зокали повернулся и влепил ей затрещину. Софья зашаталась от удара. В то же мгновение Карлос бросился на вожака. Он сбил его с ног и стал колотить. В каждом его ударе была плата за годы унижений, оскорблений и презрения. Он бы его убил, но в каморку вбежали двое цыган и оттащили Карлоса от Зокали.

Вожак с трудом поднялся на ноги. Лицо его было в крови. Он утер рот тыльной стороной ладони и выплюнул на грязный пол два зуба. Его спасители не отпускали Карлоса, они держали его за руки с двух сторон. Рука Зокали потянулась к ножу, висевшему на поясе, но на полпути остановилась. Он был ведь главою табора, а не каким-нибудь идиотом, которому кровь ударила в голову.

– Уберите его, – угрюмо приказал он, – я больше не хочу его видеть, – и повернулся к Софье, – и ее тоже, пусть убирается вон с моих глаз. Терезия, уведи ее отсюда и всыпь ей как следует за непослушание. – Зокали взял кувшин с вином, но прежде чем выпить, предупредил Терезию:

– И смотри у меня, не дай Бог что-нибудь с ее лицом сделаешь или ей кости переломаешь.

Впрочем, наказали ее в этот раз не так уж и сильно. Бывало, что после порки Софья по несколько дней не могла ни сесть, ни лечь – так все болело. К ночи она почувствовала себя неплохо и смогла выйти из пещеры с кувшином в руке, чтобы набрать в речке воды. Стоял прекрасный тихий вечер. Откуда-то издали доносилось уханье совы, ветки деревьев шевелил легкий ветерок – эти звуки природы казались Софье самой лучшей музыкой. Даже пение не могло сравняться с нею. Она легкой походкой спускалась к реке. В голове у нее проносились события прошедшего дня. Карлос сватался к ней… Он желал ее. Карлос…

Уже много лет берег реки был местом их встреч. Оно было только им известно. В таборе об их встречах знать не должны были, хотя ничего греховного влюбленные себе не позволяли. Девушка с юношей вели душевные беседы и если Софья казалась Карлосу опечаленной, то он брал ее руку в свою.