Магия большого города. Леди - Нинель Мягкова

были закон, униформа и вся полиция, а на моей только бумажка с подписью и печатью, но, к счастью, этого хватило. Изучив разрешение и чуть ли не обнюхав оттиск, дежурный кивнул и нажал что-то под конторкой, за которой нес службу. В коридоре тут же возник еще один полицейский.

— Проводи в камеру к Саманте Кейн. — Парень продемонстрировал президентское распоряжение коллеге. Тот изучил его еще более придирчиво, но в итоге признал подлинником и взмахом руки предложил мне проследовать за ним.

Я послушно проследовала, тихо обливаясь потом от переживаний. Стены давили, каждый шаг давался с превеликим трудом, и больше всего на свете мне хотелось все бросить и убежать, но я заставляла себя идти, приговаривая про себя:

— Саманте еще хуже, а она здесь уже почти неделю. И останется до суда. А потом, как она думает, ее казнят. Так что бери себя в руки, тряпка, и хватит трястись.

— Вас никто не тронет, — сочувственно поведал полицейский, трогая меня за предплечье. Я подскочила на месте и отдернула руку, чуть не порвав пакет, который все еще сжимала в руках. — Здесь содержат только магов, но не бойтесь, они в нейтрализующих наручниках.

— Я не боюсь, — дрожащим голосом ответила я. Парень покивал, не слишком мне поверив, ведь весь мой вид прямо-таки кричал об обратном. Поди ему объясни, что я панически страшусь не магов, а его самого?

Впереди показался еще один пост, куда суровее оборудованный. Путь преградила толстенная решетка, покрытая каким-то странным блестящим металлом.

— Обливное золото! — похвастался полицейский, приветствуя кивком коллегу. — Маги даже прикоснуться не могут, обожгутся. Говорю же, вы в безопасности.

Надо ли упоминать, что сквозь калитку в решетке я просачивалась, стараясь держаться подальше от всех стенок сразу, но при этом не показать виду, что избегаю контакта?

Мой провожатый развернулся, оставляя меня по ту сторону блестящих желтизной прутьев. Очень хотелось заорать и попросить забрать меня отсюда, но я пребольно укусила себя за щеку и промолчала.

Стоило мне сделать шаг дальше по коридору, как в предплечье впилась жесткая ладонь.

— Пакет здесь оставьте, милочка, — потребовал дежурный охранник. Из каморки рядом выглянул еще один и уставился на промасленную бумагу.

— Там пирожки, — глупо пробормотала я, пытаясь увернуться от протянутой руки, но полицейский был быстрее и ловчее. Выхватил пакет и небрежно перекинул его на стойку.

— Ничего с ними не случится, полежат и вернем на выходе, — заверил он меня, не выпуская моего предплечья, и потянул куда-то вперед.

— Но это не для меня! Я подруге принесла, — попыталась я донести до него ситуацию.

— Я понимаю. Все так говорят, — флегматично отозвался полицейский, не сбавляя шага. Мимо скользили запертые массивные двери с наглухо закрытыми небольшими ставенками на уровне лица. Окошки? — А потом мы то напильник находим в камере, то яд. Нет уж. Правила, они для всех, даже для протеже президента.

Пока я переваривала новую должность, мы пришли. Остановились перед одной из совершенно одинаковых камер, и мой сопровождающий с грохотом отодвинул ставню на двери, заставив меня снова вздрогнуть.

Удовлетворившись визуальной проверкой, он загремел ключами, а после засовами. Махнул рукой коллеге у входа, тот что-то нажал на невидимой мне отсюда панели управления, и дверь плавно отъехала в сторону.

Помещение, где содержалась Саманта, было крохотным. Едва ли с ее прежнюю комнату размером. Удобств никаких, если не считать дырку в полу и гладких досок лавки, на которой и сидела девушка. Хорошо, хоть дали одеяло, штопаное-перештопанное, в которое она и куталась, и мне с запозданием пришла мысль, что может, лучше было бы принести ей одежду, а не еду. Впрочем, ту тоже вряд ли пропустили бы, но стоит попытаться.

Кто же знал, что здесь все так убого!

8-3

Я понимала, что тюрьма — это не роскошный отель и что магов недолюбливают, но все же Саманта — хрупкая молодая девушка. Но нет, и на этой почве снисхождения ей не дождаться. Маг, и все тут.

— У вас полчаса. Я буду за дверью, — предупредил меня полицейский, придерживая закрывающуюся автоматически створку. Я благодарно кивнула и перешагнула порог, трясясь про себя от накатывающей волнами паники. Захлопнувшаяся дверь словно отсекла меня от внешнего мира, заперев внутри крохотной каменной коробки.

— Ты тоже это чувствуешь? — замогильным голосом поинтересовалась Саманта вместо приветствия.

Я поежилась.

— Что именно?

— Пустоту, — она со всхлипом втянула воздух и принялась раскачиваться на лавке, обнимая себя за плечи. — Я не чувствую магии. Совсем. Она ушла.

Встряхнувшись, я обошла вокруг камеры, вглядываясь в грубую каменную кладку. То тут, то там в породе поблескивали тончайшие золотые нити. Выглядели они красиво, впору ювелирные изделия создавать. Только вряд ли маги станут делать украшения из металла, убивающего их дар, а простые люди, как видно, не переводят его на ерунду, вместо этого нейтрализуя с его помощью пойманных одаренных.

Мне было некомфортно, но не более. Магия внутри, около сердца, по-прежнему едва ощутимо тлела, готовая сорваться по малейшей команде. Значит ли это, что некромантам и блокировка золотом не страшна? Проверять сейчас я точно не буду, наверняка в тюрьме наблюдают за каждым шагом заключенных. Я не слышала звука задвигающейся ставни. Охранник по ту сторону двери не отходил, бдит. Главное сейчас — чтобы Саманта не сболтнула лишнего, да и самой не проговориться.

— Ты как? — шепотом поинтересовалась я, присаживаясь рядом на жесткую лавку. Ничего умнее для продолжения разговора мне в голову не пришло. Не сознаваться же, что моя магия на месте! — Я хотела принести тебе булочки, но их не пропустили.

Я и сама понимала, что несу чушь, но не могла заставить себя поговорить о серьезном.

Например, о суде. На завтра был назначен второй процесс по двоим маньякам. Собственно, только поэтому Саманта до сих пор сидит в этой камере, а не казнена… то есть, не перевезена куда-то. Я так и не поняла, что происходит с теми, кого ловят. Мистер Хармс пообещал показать мне все лично, но что именно — все? Еще он обещал, что моя подруга будет жить. Это немного успокаивало, но не слишком. К тому же рассказать ей об этом я не могла — клятва. Так что даже утешить ее толком не получится.

Зачем я вообще пришла? Кажется, делаю только хуже.

— С чем были булочки?