Чудесное наследство. Книга 3 - Михаил Каришнев-Лубоцкий

Я не успел договорить, как Ульрика вновь взмахнула помелом, огрела им меня по уху и громко воскликнула:

– Да здравствует справедливость!

– И пусть тебе, Тупсифокс, сопутствует удача, – вовремя пожелал мне добряк Макс Кальб.

– Спасибо. – Я отошел подальше от буйной девчонки и скомандовал: – Вперед, орлы! Не теряйте драгоценных минут!

Густав, Эрих, Макс и Ульрика сели верхом на «ореолы», Эрих подкинул вверх резиновый мячик, а Густав и Макс бросились пасовать его друг другу бейсбольными битами, словно теннисный шарик при игре в пинг-понг.

Уже поднявшись высоко над зданиями, Густав и Макс передали биты Эриху и Ульрике.

– Ну, Ульрика, не промахнись! – крикнул нашей подружке Макс Кальб. – На тебя вся надежда!

– Не бойся, не промахнусь! – откликнулась маленькая летунья и тут же выполнила свое обещание: метко послала мяч в окно кабинета ректора школы.

– Не туда! – завопил Густав Гимпель, хватаясь обеими руками за голову. – Левее надо!

Вытащив из кармана куртки запасной мячик, он кинул его Ульрике Кляйн.

– Пожалуйста: левее, так левее! – И главная нападающая ловко ударила битой по летящему ей навстречу красно-синему резиновому шарику.

Соседний с кабинетом ректора школы кабинет принадлежал профессору свистопляски Марле Курц. И в нем через мгновение тоже появилось дополнительное отверстие для вентиляции.

– Еще левее! – взвыл Эрих Шлингель и швырнул Ульрике третий – последний – мяч.

ДЗЗЫНЬ!!! – зазвенело разбитое стекло, разлетаясь вдребезги сверкающими в лучах предвечернего солнца осколками.

– Кажется, попала… – прошептала Ульрика, вглядываясь в дело своих рук. – Ура, я попала!

– Теперь тебе тоже попадет, – меланхолично заметил ей Макс Кальб, подлетая поближе. – Но это уже пустяки.

И вот настал черед действовать мне самому. Я запрыгнул на волшебную метелку и стремглав помчался к разбитому окну в учительской. Нужно было спешить: могли набежать привлеченные шумом преподаватели и тогда бы моя «миссия» наверняка бы сорвалась.

К счастью, в учительской никого не оказалось, все повыскакивали во двор утихомиривать разбушевавшуюся Ульрику. Я быстро отыскал журнал нашего класса, положил его на стол и начал перелистывать страницы. Вот и первый ноль Густава Гимпеля! Я открыл флакончик с волшебным элексиром и аккуратно капнул на противный фиолетовый овал.

И что же вы думали?! Проклятый ноль не исчез, а только еще больше увеличился в размерах и из темно-лилового превратился в багрово-красный! А на полях журнала проявилась надпись, выведенная каллиграфическим почерком: «Ай-яй-яй! Нехорошо! Сначала пройди курс всех наук, закончи школу, а уж потом берись уничтожать плохие отметки!»

«А зачем я стану их стирать после школы?! Какой в этом будет прок?!» – сверкнуло в моей голове. Но я не стал развивать эту мысль до конца, а просто захлопнул журнал, поставил его обратно на полку и с позором удалился из учительской на своей летающей «лошадке».

Когда я рассказал друзьям о крушении наших надежд, мудрый Макс Кальб произнес в утешение:

– Ну что ж, подведем итоги. Нам поставили в течение месяца кучу нолей, а мы за одну минуту расколотили кучу окон. По очкам ничья, а по времени у нас чистая победа. Венок чемпиона наш!

– Лишь бы он не оказался терновым, вот чего я боюсь… – добавил Эрих Шлингель и тяжело вздохнул.

Глава тридцатая

Но мы не всегда озоровали, иногда нам с друзьями приходилось совершать и благородные поступки. Моя природная скромность не позволяет мне рассказывать о всех наших героических деяниях (а мы, как Гераклы, сотворили их ровно двенадцать!), но об одном таком случае я все же напишу.

Однажды вечером наша славная компания решила прогуляться в небольшой сосновый бор, который начинался сразу за стенами школы юных чародеев. Мы взяли летающие метлы и, перепорхнув через высокое заграждение, устремились к заветной цели. Мы не собирались надолго задерживаться в лесу, нам еще предстояло выполнить письменные задания по графологии и тайным письменам и выучить наизусть дюжину заклинаний по перевоплощению. Поэтому мы решили только чуть-чуть полетать над высокими соснами, подышать терпким запахом хвои и вскоре вернуться обратно в родную обитель.

Однако задержаться в лесу нам все-таки пришлось. Уже возвращаясь в школу, мы заметили сквозь крону одной из сосен какое-то живое существо, похожее на гнэльфа. Оно висело на конце большой ветви и временами взбрыкивало ногами и взмахивало руками.

– А ведь это профессор Ламм на веточке дергается! – крикнул глазастый Эрих Шлингель. – Ну да, это наш милый добрый толстячок!

Мы сделали плавный разворот и спустились пониже.

– Он зацепился профессорской мантией за острый сук! – весело прощебетала Ульрика Кляйн, тыча пальчиком в сторону главного специалиста по левитации. – Нужно ему помочь!

– Нет! – испугался я. – Не приближайся к нему, Ульрика! Не хватало чтобы профессор грохнулся с такой высоты благодаря твоей помощи!

Мы с Максом и Эрихом подлетели к бедняге Ламму, а Густава попросили постеречь нашу подругу.

– Добрый вечер, господин профессор, – учтиво поздоровались мы с педагогом. – Не правда ли, сегодня чудная погода?

– Да, ребятки, с погодой нам повезло… – Господин Ламм нервно хихикнул. – Чего не скажешь обо мне!

Он снова взбрыкнул ногами и взмахнул руками и вновь застыл неподвижно, опасаясь делать энергичные телодвижения.

– Если это не секрет, господин профессор, – деловито, без экивоков, спросил Макс Кальб бедолагу, – кто вас подвесил на веточку? Ведь вы не елочная игрушка, да и до Рождества еще, кажется, далеко…

Наш педагог смущенно потупил глазки:

– Никто… Я сам…

И, чтобы окончательно внести ясность, добавил:

– Хотел полетать на вашем дурацком «Ореоле» и вот влип в аварию. Наверное, двигатель сломался. Хорошо, я на землю не упал, а то бы вмиг распрощался с жизнью!

Мы посмотрели вниз и увидели в траве апельсиновой расцветки помело.

«Кажется, это „Ореол“ Петера Флинка», – подумал я и вновь переключил внимание на профессора.

– Вы же умеете левитировать! – воскликнул я, удивляясь нелепому поведению педагога. – Неужели вы не можете спорхнуть с этого проклятого сучка и спуститься на твердую почву?

– Спорхнуть мне еще, может быть, и удастся, а вот медленно спуститься на землю – нет, – удрученно развел руками профессор. – Я упаду камнем вниз, Тупсифокс, ведь я совсем разучился летать!

– В классе вы летали, – уличил его в обмане Эрих Шлингель. – Я сам видел!

– А! – махнул ручкой толстяк-учитель. – Я только приподнимался над полом, да еще гонялся по потолку за Густавом Гимпелем… А тут такая высота! Я непременно расшибусь в лепешку!

– Придется вам снова садиться на «Ореол», – предложил я профессору спасительный выход. – Эрих, уступи, пожалуйста, господину Ламму свое помело, а сам садись ко мне. Моя «лошадка» нас выдержит!

Но учитель от моей прекрасной идеи отказался наотрез.

– Нет-нет! – взбрыкнул он короткими ножками. – Ни за что, ни под каким видом я больше не сяду на этот дурацкий «Ореол»! Техника есть техника, она всегда подвести может. Уж лучше я еще немного повишу, ребятки, вдруг какой-нибудь вертолет пролетать мимо будет и меня заметит? Тогда и снимут вашего профессора….

И он обреченно опустил голову на грудь и тихонько всхлипнул.

– Может быть, рассказать о вас господину ректору? – неуверенно произнес Макс Кальб. – Он или подъемный кран вызовет, или с помощью какого-нибудь заклинания вас с дерева снимет.

– Нет-нет! – снова испугался бедняга Ламм. – Такого позора я не переживу!

Положение, казалось, становилось безвыходным. Однако я не был бы настоящим пуппитроллем, если бы и тут не нашел спасительного решения. Блестящая идея пришла мне внезапно в голову и я поспешил поделиться ею со всеми.

– Да что мы с вами мучаемся! Конечно, на «Ореолы» нет большой надежды! Но зато на мою «лошадку» вполне можно положиться: ее делал Ганс-Бочонок, потомственный призрак, и она ни за что не подведет!

Я перебрался к Эриху Шлингелю на его изумрудного цаета помело, а свою самодельную метелочку передал в руки профессора Ламма.

– Садитесь, господин профессор, она у меня смирная и послушная, – улыбнулся я, желая подбодрить перепуганного гнэльфа.

– Отцепите, пожалуйста, мантию… Так… Кажется, я завис… Теперь – полный вперед!

Толстяк Ламм в очередной раз взбрыкнул ножками, отпрянул назад, но удержался в «седле» и полетел на большой скорости прямиком к соседней сосне.

– Рулите! Рулите! – закричали мы хором неумелому летуну. – А то врежетесь в дерево!

Но профессор нас, словно бы, и не слышал, и продолжал упрямо держать курс на гигантскую корабельную сосну.

И тогда Ульрика Кляйн, которая до этого неподвижно висела в воздухе как стрекоза, внезапно сорвалась с места и метнулась наперез господину Ламму, желая предотвратить неминуемую авиакатастрофу.