Цена империи. Фактор нестабильности (СИ) - Тарханов Влад

— Нужно рассказать все соседям, в кои-то веки… — размышлял старый гусар погоняя коня, по самой короткой тропе, которую знали только местные. Добравшись до своего дома, он соскочил наземь, поводья скакуна подхватил вышколенный слуга и наскоро ополоснув лицо, немедленно помчался с известием ко своему ближайшему соседу, так же отставному офицеру. Не прошло и суток, как вся округа была оповещена, что в Вороново идут маневры. Появление гвардейских сапёров, да еще на рутьерах было настоящим событием, кое можно будет потом неоднократно вспоминать. Мамаши, имеющие дочерей — невест прикидывали свои шансы набросить хомут, пардон, узы Гименея на бравых офицеров, тем паче из столичного гарнизона. Публика попроще, планировали немножко заработать, договорившись о поставке продуктов на почти тысячу ртов и животов, не страдающих недостатком аппетита. Ну а несколько местных содержателей нелегальных винокурен, уже спорили между собой о цене жидкого продукта для нижних чинов. Но к всеобщему удивлению никаких выходов в свет не последовало.

Праздные зеваки, решившие посмотреть, что тут происходит, были решительным образом остановлены еще не дальних подступах к Вороново, на дорогах и даже лесных тропах стояли посты, а издали было видно, что на лугу перед разрушенной усадьбой вырос настоящий военный лагерь, окутанный какими-то странными заграждениями. Мальчишки, которые могли проскочить всюду и везде, утверждали, что порвали о сии заграждения штаны и туда больше ни ногой. Общество было удивлено такой таинственностью понаехавших военных, но тут кто-то достоверно узнал, что Вороново выкуплено для самого императора и тут будет строиться дворец для цесаревича. Вот тут и началось шевеление в обществе, в котором стали прикидывать, к чему сие неожиданное действо может привести.

Я же, собрав немного слухов и сплетен (для статьи пригодиться) и получив редакторское предписание отправился в гости к служивым. Думал проникнуть лесом, обманув стражу, да не получилось. В общем, службу ребята несли изрядно. Ибо кроме постов на дорогах были у них и секреты в лесу. На таков я и наткнулся. Думал, бить будут. Но оказалось, что редакторская бумага возымела волшебное действо. Конвоируемый одним из солдат, я предстал пред очи полковника Рентгартена, что о моей «командировке» был уведомлен. Мне было выделено место в одной из палаток, а я воочию смог наблюдать за тем, как саперы трудились., не покладая рук. Ставились палатки для нижних чинов и офицеров и навесы для часовых. Вырубался кустарник и деревья. Полевые кухни разместили возле ручья с чистой и вкусной водой. Вкапывались в землю заранее заготовленные деревянные столбы, на которые натягивали невиданную в этих краях новинку — колючую проволоку. Так прошел день с несколькими перерывами на еду и отдых. Рутьеры успели сделать еще один рейс, доставив новых людей и новые грузы. Внезапно сумерки были рассеяны лучами двух прожекторов, которые обежали окрестности, пронзая тьму подобно клинкам мечей и когда они наконец погасли, в глазах неосторожных наблюдателей ещё долго вращались разноцветные сияющие круги. На следующий день, после утренней молитвы и завтрака работа закипела с удвоенной энергией. Кстати, вместе с военными прибыл и батюшка, коим оказался никто иной, как Иоанн Кронштадтский.

Как-то все это было странно, я так и не мог понять, что же тут затевается?

[1] Вообще-то этот фразеологизм — опошленное выражение А.В.Суворова «тяжело в учении, легко в бою», тем более, что учения в те времена, это как раз маневры. Ну а один рокер это выражение засунул в песню, почти дословно.

[2] В РИ Гиляровский поступил в труппу А.А.Бренко в 1881-м году, в 1883-м театр разорился и Гиляровский занялся литературой.

Глава восьмая. Неожиданный приход

Глава восьмая

Неожиданный приход

Санкт-Петербург. Мариинский дворец

1 ноября 1880 года

То ничего, то вдруг алтын

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

(Н.А.Островский)

ЕИВ Михаил Николаевич

— Государь, я вынужден просить вас принять мою отставку.

Валуев тверд, его сухое лицо с бакенбардами выражает угрюмую решимость. Что же, понимаю, этот шаг вынужденный для него, но сей господин весьма крепко держал в руках бюрократический аппарат министерств, что позволяло мне работать, не слишком опасаясь бойкота своих идей вездесущей гидрой чиновников самого разного ранга.

— Пётр Александрович, вы хорошо подумали над сим прошением?

Даю ему последний шанс. Но что-то подсказывает мне, что ничего из этого не выйдет.

— Михаил Николаевич, простите меня, но ваш курс слишком резко расходится с тем, как я себе представлял будущее империи. Бойкотировать его мне совесть не позволяет, потому что вы каждый раз умудряетесь убедить меня в необходимости тех или иных мер… Но… я был уверен, что весь этот курс в целом ведет страну к катастрофе. Не скрою, в обществе зреет глухое недовольство предпринимаемыми мерами. И последнею каплей стал не вопрос о столице, а ваши проекты о гражданстве и об всеобщем образовании. Этого я не могу принять — никоим образом. Посему и прошу отставку.

— В высшем обществе?

— Не только в высшем, дворянство на местах тоже не в восторге. А от этого… Мы теряем поддержку у самой главной опоры трона. А я не хочу быть причастным к любым столь странным действиям. Революция сверху для меня столь же неприемлема, как и революция снизу.

Вот как запел!

— Петр Александрович, от чаю-то не откажитесь?

— Не откажусь… — устало и как-то совершенно безэмоционально соглашается уже бывший председатель Комитета министров. Потому как решение принять его отставку я созрело сразу же, как только увидел это прошение. Но пока принесут чай, я хочу несколько слов рассказать о событиях, которые сей отставке предшествовали. 11 октября я совершил поездку в Тулу, инспектируя местные оружейные заводы. То, что Тула продолжала делать оружие было для меня неожиданностью. На столь отсталой производственной базе! Посетил я и Мосина, который уже создал первый прототип своей трехлинейки. Тем более, что имел помощь в виде серьезного финансирования и выделения ему рабочих рук, достаточных для того, чтобы опытный образец быстро оказался на рабочем столе. Винтовка была еще не обстреляна, но вид имела классической «мосинки», с которой наша армия прошла более полувека боевого пути. Правда, обратил внимание Мосина сразу на несколько деталей. Длина винтовки, рекомендовал ему сделать ее более легкой и укороченной по типу карабина. Понимая, что без штыка эту винтовку никто принимать не захочет — военная каста весьма консервативна и принцип штыкового удара еще никто не отменял, посоветовал сделать штык неотъемным, а с перекидным механизмом. Мушку следовало взять в кольцевой намушник, а затвор — удлинить рукоять и отогнуть ее книзу, дабы увеличить скорострельность. Подумать о двухрядном расположении патронов, дабы избавиться от отражателя, который представлялся мне самым ненадежным элементом конструкции, тем более, что были уже готовы патроны под бездымный порох, в том числе с остроконечной пулей. Так что можно было смело экспериментировать. Но на все эти опыты я отвел конструктору не более года. В том числе и для того, чтобы составить технологические карты и выпустить первую сотню винтовок и карабинов его системы. В общем, все эти улучшения шли из одного высказывания Сандро, который напомнил мне, что красноармеец Немцев в сороковых показал метод скоростной стрельбы из мосинки, отстреляв за минуту 52 патрона и из них 49 уложив точно в мишень.

Расставшись с Мосиным, осмотрев цеха и встретившись с руководством Тульского завода, я заехал в Москву, где должна была состояться встреча с местным дворянством. Первопрестольная же кипела от слухов. Значит, всё получилось так, как мы и хотели. В Вороново как раз саперы заканчивали обследовать подземелья, используя прообразы противогазов, в них работать было сложно, но наши ребята стойко переносили сии трудности. По наущению Иоанна Кронштадского были призваны несколько умелых лозоходцев, которые должны были показать, где в земле есть пустоты, где источники воды, где следует укреплять фундамент будущего дворца. Саперы наши посмеивались с этих двух мужичков, коим было сто лет на двоих, да вот только когда они указали на несколько заваленных тоннелей, к ним отношение изменилось. Седьмого октября один из лозоходов указал на большую пустоту неподалеку от остатков конюшен, сообщив, что там что-то есть! Саперы разобрали стены кирпичного тоннеля, идущего от дворца к конюшне и вышли на лаз, который расширили, после чего попали в ту самую пещеру Али-Бабы, в котором нашли несметные сокровища! О том, что среди найденного были драгоценное оружие и предметы культа стало известно весьма скоро. Прибывшие орлы из «Коловрата» весьма споро организовали охрану и перепись коллекции. Стало ясно, что найдены ценности из соборов Кремля и Патриаршей ризницы, считавшиеся похищенными Наполеоном. Ну и почти вся коллекция Оружейной палаты Кремля, а были там бесценные раритеты. Скульптуры и предметы искусства, принадлежавшие графу Ростопчину, считавшиеся так же пропавшими наличествовали в том числе. И все это надо было сохранить, учитывая начавшиеся дожди и первые ночные заморозки. Саперы стали оцеплением — внешним кольцом, внутреннее оцепление — люди Воронцова-Дашкова.