Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I - Юрий Александрович Лебедев

спецслужбах еврейских организаций работали профессионально, и подлинные документы Абрама после его отъезда в Америку использовали по их прямому назначению для укрытия кого-то другого.

Эта ворсинка так и осталась бы в моей памяти как «литературная фантазия», но неожиданно в интернете обнаружился вот такой документ:

01.18. Справка на сайте «Открытый список».[169]

Конечно, это не «наш» Абрам Коваль, который в это время начинал свою жизнь на Дальнем Востоке, но такое совпадение «паспортных данных» ФИО и такие небольшие отличия от того документа, который был у «нашего» Абрама в начале XX века (год рождения не 1883, а 1893, место рождения не Пинск, а Липень), что очевидно – мастерам «партийных спецслужб», укрывших нашего Абрама, в своё время было не трудно исправить в его настоящем паспорте цифру «8» на «9» в годе рождения, буквы «П» на «Л», «н» на «п», «с» на «е», «к» на «н» и приписать в конце мягкий знак в слове, обозначающем место рождения, после чего какой-то молодой еврей получал «крещение» Абрамом Ковалем и свободу от преследования властей за что-то, совершённое им под старым именем.

Но эта свобода от старых грехов не спасла его от новых, и уже не «царский прижим», а коллегия ОГПУ 22 ноября 1932 года за «связь с агентами Вилейской разведки»[170] ограничила его свободу, запретив на 3 года проживать в 12 городах СССР.

Удивительно мягкий приговор! Видимо, характер этой связи был совсем невинный, типа того, что, как председатель артели транспортников, он однажды проявил беспечность и предоставил кому-то из поляков телегу, не подумав, что его гужевой транспорт окажется использованным «в шпионских целях».

После обнаружения этого документа стало ясно, что выявленная «информационная ворсинка» имеет точку склейки с нашей ветвью альтерверса и порождает ветвления, в которых Абрам, вернувшийся в СССР в том же 1932 году, оказывается в Белоруссии, и, из-за ареста своего «двойника», втянут в разборки с тамошними органами ОГПУ.[171]

Как всё это сказалось на судьбе Жоржа в этих ветвлениях, гадать не буду.

И на Солнце бывают пятна?

Рассмотренные паутинки и нити альтерверса белорусских Ковалей можно считать «белыми и пушистыми». И в нашем случае они и составляют основу жгутов событий их альтерверса. Но древо альтерверса не может быть абсолютно асимметричным относительно моральных полюсов добра и зла. И реально обязательно должны быть и «чёрные нити».

Один из эвереттических философов – А. М. Костерин – даже вводит специальное понятие «злых сущностей», неизбежно присутствующих в любом альтерверсе.[172]

Не всегда эти нити заметно проявляются в «толстых ветвях» нашей действительности и потому мы можем счастливо не замечать их. Но в нашем случае «информационного затмения» видны и самые тонкие (т. е. очень маловероятные) «ворсинки альтерверса».

Найти «пятна на Солнце» при гуманитарных исследованиях всегда неприятно. При естественнонаучных – радостно и почётно. Эвереттика в равной степени и гуманитарна и естественнонаучна. И потому эмоции, возникающие при эвереттических исследованиях, могут складываться в весьма сложные суперпозиции.

Короче говоря, мне не посчастливилось – я обнаружил следы «чёрной нити» в альтерверсе белорусских Ковалей в материалах ГА РФ.

Среди документов Чрезвычайной Государственной Комиссии, расследовавшей нацистские преступления в Телеханах, есть «Список немецко фашистских преступников и их сообщников, совершивших злодеяния на временно оккупированной территории СССР. Телеханский район, Пинская область».[173]

И в этом документе под номером 8 записан

«Коваль Ганс, немец, комендант жандармерии, непосредственно пытал и расстреливал»:

01.19. Фрагмент списка военных преступников, совершивших злодеяния в Телеханах.[174]

Имеются в деле и конкретные описания преступлений Ганса Коваля. Не хочу их цитировать.

Я оказался в очень «некомфортной» психологической ситуации – мне очень не хотелось, чтобы этот Ганс (формально по национальности немец, но фамилия явно указывала на качественно другие генеалогические корни) оказался как-то связан – пусть и в 3–4 колене! – с белорусскими Ковалями.

Так что не было у меня желания углубляться в генеалогию Ганса. Но эвереттическая добросовестность требовала продолжения работы по этой «ворсинке». А для этого нужно рассмотреть юридическую сторону решения расовых вопросов в фашистской Германии.

Выяснилось, что «расовая чистота» гражданина отражалась в специальных документах, наличие которых у Ганса вызывает у меня большие сомнения. Конечно, и в нацистском Рейхе «в особых случаях» находились способы «выправить» любые документы. Свидетельство тому – случай Эрхарда Мильха, статс-секретаря Геринга и в последующем генерал-фельдмаршала Люфтваффе.

«Когда впервые встал вопрос о назначении министерского статс-секретаря, в кабинет к Герингу прибыл начальник тайной полиции Рудольф Дильс с досье Мильха. Тайная полиция собирала информацию по всем чиновникам, промышленникам и финансистам. Из досье следовало: мать – арийка, отец – еврей. Следовательно в глазах нацистов Мильх – мишлинге <«полукровка», Ю. Л.> Согласно расовым принципам нацистской партии, Мильх не только не мог быть секретарём у Геринга, он более не должен был руководить национальной авиакомпанией. Но всё было не так однозначно, если в этом был заинтересован сам Геринг, который заявил: «Я сам буду решать, кто здесь еврей, а кто нет». Стараниями Геринга «расовая неполноценность» Мильха была кое-как прикрыта. В Берлин была вызвана мать Мильха, которую уговорили ради сына оговорить себя и опозорить мужа – у нотариуса было оформлено заявление, что во время своего замужества она имела тайную связь с арийцем – бароном Германом фон Биром. Геринг по этому поводу шутил: «Раз уж мы собираемся отнять у него настоящего отца, то пусть хотя бы взамен получит аристократа». Настоящее свидетельство о рождении было изъято и вместо него подложено новое с указанием фон Бира в качестве отца».[175]

Но Ганс Коваль не был в «ближнем кругу» нацистских бонз и не мог рассчитывать на подобные поблажки…

Я совершенно не уверен, что у Ганса Коваля был законно полученный Ahnenpass ("паспорт предков"), в котором

«была указана вся родословная до 1750 года. Этот документ был необходим, чтобы пользоваться всеми правами гражданина рейха».[176]

А кем были, и где жили его родители, а, тем более, дедушки, прадедушки и прапрабабушки с 1750 до 1935 года – вопросы явно сложные и спорные. С точки зрения немецких чиновников вполне обоснованно можно было предположить, что Ганс – потомок кого-то из белорусских или украинских Ковалей, эмигрировавших из царской России во времена «смуты» 1905–1907 годов. Вероятно, Ганс это отрицал. А «спорные вопросы передавались на рассмотрение экспертов имперского министерства внутренних дел.

В составе четвертого