Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв. - Борис Клосс

Древнейший список 1 наилучшим образом отражает текст Епифаниевской редакции Повести о Темир–Аксаке и играет роль своего рода эталона при текстологических сравнениях. Особую группу образуют списки 2 и 4: у них урезанный заголовок, одинаковая ошибка в указании индикта (10 вместо 3), пропуск слов «в той же день и Темирь Аксак царь убояся»; все окончание Повести со слов «Слышав же благоверный великы князь Василей Дмитриевичь отшествия окаяннаго и зловернаго царя Темирь Аксака и възвратися въ свою отчину въ град Москву…» — заимствовано из Второй Пахомиевской редакции Повести (о которой см. ниже). Списки 3 и 9 сближаются по ряду признаков: вставлена дата события («в лѣто 6900»), в конце Повести после слов «игумен и братиа» пропущено «черньци», и др.; но в каждом из списков имеются самостоятельные вставки из Второй Пахомиевской редакции: в списке 3 добавлено, что Тимур возил Елецкого князя (!) «с собою в клетцѣ желѣзней», а в списке 9 сказано, что Тимур был ремеслом «ковачь желѣзу». Списки 5, 6, 7, 8, 10 образуют особый разряд, характеризующийся большими вставками из Второй Пахомиевской редакции в начале Повести и в конце; наиболее последовательно указанное сближение произведено в списке 5; индивидуальные особенности присущи списку 8: писец заготовил увеличенную 10–листную тетрадь, но ее не хватило, и пришлось подклеить еще один лист — однако текст все равно не уместился, и писец стал его сокращать и закончил на последней строке оборота листа словами «и поставиша князь великий церковь на томъ мѣсте».

Нелетописные списки Повести и списки Типографской летописи (т. е. Свода 1489 г.) образуют независимые изводы Епифаниевской редакции. Несмотря на то, что Типографская летопись в целом хуже представляет общий оригинал, в ней находятся отдельные лучшие чтения. Характерный пример: по Типографской великий князь действует «съ всеми князьми и воеводами и бояры старейшими»[136], в Лих., № 161 (л. 454) и других списках нелетописного извода слова «и воеводами» отсутствуют; между тем первоначальность чтения Типографской летописи поддерживается идентичными выражениями из сочинений Епифания Премудрого: «князи токмо и воеводы и нарочитых и старейших бояр» (Летописная повесть о Куликовской битве), «с прочими князьми рускими и с воеводами … и с бояры старейшими» (Повесть о нашествии Тохтамыша) [137].

За отсутствием текста самой Троицкой летописи Епифаниевскую редакцию Повести о Темир–Аксаке публикуем по спискам основных изводов, ее характеризующих: по древнейшему Лихачевскому списку и по Типографской летописи Мазуринской редакции [138].

Повесть о Темир–Аксаке по списку Лих., № 161

Месяца августа 26. Чюдо Пресвятыа Богородица, вънегда великое и паче надежди избавление наше бысть преславнымъ образом Еа от нашествиа безбожных агарянъ, от Темирь Аксака царя, въ л4–та благочьстиваго великаго князя Василиа Димитреевича, и сказание о Темирь Аксацѣ, откуду бысть. Благослови, отче.

Бысть в пятое на десять лѣто царства Тахтамышева, а в седмое лѣто княжениа великаго князя Василиа Дмитреевичя, индикта 3, а въ третье на десять лѣто по Татарщинѣ, по Московьском взятии, бысть замятня велика въ Ордѣ. Прииде нѣкыи царь именем Темирь Аксакъ съ въсточныя страны, от Синие Орды, от Самарханьскиа земля, и велику брань сътвори и многъ мятежь въздвиже въ Ордѣ и на Руси своим прихождением.

О семь убо Темирь Аксацѣ нѣции повѣдаша, яко исперва не царь бѣ рождениемь, ни сынъ царевъ, ни племене царьска, ни княжьска, ни болярьска, но тако спроста единъ сыи от худых людеи, от Зааицьскых татаръ, от Самарханьскьа Орды, иже бѣ за Желѣзными враты. Ремеством же кузнець бѣ желѣзныи, обычаем же и дѣлом немилостивъ и хищникъ, иже бѣ преже рабъ был у нѣкоего у своего си государя, его же за злонравие его отвержеся государь его, отбивъ и отославъ его от себе. Онъ же, не имѣя чим питатися, пребываше татбою кормяся. Единаче бо еще сущу ему тогда младу и въ убожьствѣ крадяи ядяше, и иже нѣкогда украде у нѣкыих овцу, они же абие очютиша его. Он же мняшеся убѣжати от них, но скоро многыми постиженъ бысть и ятъ и удержанъ бысть крѣпко, и биша его нещадно по всему тѣлу и умыслиша дати ему рану смертную, яко да убьют и. И пребиша ему ногу и бедру его на полы и повергоша его яко мрътва, не движущася и не дышуща, мняху бо, яко уже умре, оставиша его псом на снѣдение и отидоша. И нѣ по колицѣ времени едва уздравися от таковыя смертоносныа язвы, въставъ, перекова себѣ желѣзом ногу свою пребитую, и таковою нуждею храмяше. И того ради прозванъ бысть Темирь Аксаком, Темирь бо зовется желѣзо, а Аксакъ зовется хромець, и пакы обое вкупѣ Темирь Аксак, еже протолкуется Желѣзныи хромець, тако бо толмачят половецькым языком. И таковою виною прозванъ бысть Темирь Аксак, Желѣзныи хромець, яко от вещи и от дѣлъ звание приим и по дѣиству имя себѣ стяжа.

Таже потом по исцѣлении от ранъ и по великых тѣх побоех не лишился бѣ лихаго своего обычаа пръваго, ни смирился, ни укротѣл, но паче на горшее съвратися и горѣе давнаго и пущи прежняго бысть лютъ разбоиник. Потом же приложишася к нему юноши немилостивии, мужи суровии и злии человѣци, подобнии ему, тако вии же разбоиници и хищници, и умножишася зѣло. И егда бысть их числом яко сто, и нарекоша его над собою старѣшину разбоиником, а егда бысть их числом яко и до тысящи, тогда уже князем его зваху, а егда болѣ умножишася паче числом и многи земли поплѣни и многы грады и страны и царьства поималъ, тогда уже и царя его у себе именоваху.

Сии же Темирь Аксакъ мнози рати нача творити, многы брани въздвиже, многы сѣчи показа и многы побѣды учини, многым полком съпротивным одолѣ, многы грады раскопа, многы люди погуби, многы страны и земли повоева, многы области и языкы поплѣни, многы княжениа и царьства покори под себе. А се имена тѣмь землям и царьством, иже бѣ поплѣнил Темирь Аксакъ и взял за себе: Самархантъ, Чагадаие, Хорусани, Голустани, Китаи, Синяя Орда, Ширазъ, Испаганъ, Орначь, ГилянъСизь, Шабранъ, Шамахии, Савасъ, Арзунумъ, Тефлизи, Тевризи, Гурзустани, Обези, Гурзии, Багдатъ, Темирь Кабы, рекше Же лѣзнаа врата, и Асурию, и Вавилоньское царство, идежде был Навходоносоръ царь, иже плѣнил Иерусалимъ и три отрокы, Ананию, Азарию, Мисаила, и Данила пророка, и Севастию град, идежде было мученье святыхъ мученикъ 40, иже в Севастии, и Армениа, идежде был святыи Григорие епископъ Великыа[139] Армениа, и Дамаскъ Великыи и Сараи Великыи, и ины многы земли поплѣни. И сиа имена тѣм землям и тѣм градом и царьством, над ними же царствова Темирь Аксакъ, и со всѣх тѣх земль дани и оброки дают ему, и на воину с[140] ним ѣздять.

И со всѣх сих преждереченныих странъ събравъ плъкы многы, и тмочисленыя своя воя подвиже, прииде ратию прежде на царя Тахтамыша, и бысть им бои и прогна царя Тахтамыша. И оттолѣ въсхотѣ ити на Русскую землю и к Москвѣ христианъ воевати. И проиде всю Орду и всю землю Татарьскую, и прииде близ предѣл Рязанскиа земля и взя град Елечь, и князя Елечьскаго изнима, и многы люди помучи. И се слышавъ князь великыи Василии Дмитреевичь, собравъ воа многы, поиде с Москвы х Коломнѣ, хотя ити противу его въ срѣтенье ему. И пришед ратию, ста на брезѣ у рѣкы у Окы. Темирь Аксаку же стоящу въ едином мѣстѣ двѣ недѣли.

Граду же Москвѣ пребывающу въ смущении и готовящуся сѣдѣти въ осадѣ, и многу народу сущу отвсюду събравшюся. И по вся же дни частым вѣстем приходящим на Москву, възвѣщающе прѣщениа и грозы Темирь Аксака, гонителя и мучителя, како готовится воевати Русскую землю, како похваляется ити к Москвѣ, хотя взяти ю, како хощеть люди русскыя плѣнити и святыя церкви жещи, вѣру христианьскую искоренити, а христианъ бити и гонити, томити и мучити, огнем печи и жещи, и мечем сѣщи. Бѣше бо сеи Темирь Аксакъ велми нежалостивъ и зѣло немилостивъ, и лютъ мучитель и золъ гонитель, и жестокъ томитель, всегда въздвиже гонение велико на христианы, яко же древнии зловѣрнии царие, прежние гонителие и мучители на христианы: яко же Иулианъ законопреступник и Диоклитианъ, и Максимианъ, и Декии, и Ли кинии и прочии мучители. Тако же и сии Темирь Аксак мучительскыи похваляшеся, въздвигнути хотя гонение велико на христианы. Сиа же страшныя вѣсти и грозныя слышаще, велми в печали быша народи христианьстии и съ воздыханием и съ слезами моляхуся, дабы избавилъ Богъ от таковыя скорби и бѣды. Тогда Киприанъ митрополитъ заповѣда всѣм людем поститися и молитися, и молебны пѣти. И всии людие, народи христианьстии, с радостию и со тщанием и съ усердиемь и с вѣрою сътворишя постъ и молитву, покаание и слезы, обѣщаниа и завѣты, кто же по своеи силѣ, от мала и до велика, вси моляхуся Богу.

Князь же великыи Василеи Дмитреевичь погадавъ с митрополитом Киприаном и съ всѣми князьми и съ боары съ старѣишими подумавъ, въсхотѣша призвати на помощь Святую Богородицю, заступницу нашю и скорую помощницу нашу, и в печали утѣшение наше, глаголюще: «Нѣсть избавляяи нас от таковыя нужда и печали развѣе Тое, Та бо можеть преложити печаль нашу на радо сть, Та можеть заступити нас и град нашь Москву и всякъ град и страну и всяко мѣсто, идежде с вѣрою призывають Ю на помощь, Та можеть избавити от глада и от пагубы, от погибели и от труса, от потопа и от огня, от меча и от нахождениа поганыих, от натечениа иноплеменник и от нападаниа вражиа, от нашествиа ратныих и от межуусобныя брани, от кровопролитиа всякаго и от мирьскыя печали, от напрасныя смерти и от всякаго зла, находящаго на ны, токмо аще быхом с вѣрою призывали Ее на помощь и съ усръдием молящися Еи, не погрѣшим надежда». Да еже умыслиша, то и сътвориша, и послаша по икону въ славныи и въ старыи и въ столныи град въ Володимеръ. Сим же тако бываемым.