Небо в алмазах (СИ) - Alexandrine Younger

любой новогодний миф, которыми так рьяно кормили богатое воображение ребенка родители. Каждую зиму Павлова мысленно возвращалась в свою утраченную реальность.

Лиза нечасто бывала дома. В спальном районе Москвы, в родительской двухкомнатной квартире, которую не отняли из-за вмешательства сестры отца, а оставили в жилище Павловых все так, как оно и было одиннадцатого марта восемьдесят третьего.

Впрочем, Лиза снова отвлеклась, а думала ведь о зиме, сумасбродная! Обычная зимняя пора для Лизы сопровождалась не только ожиданием заветных праздников… Не забыть бы и о вывихах конечностей, растяжениях и переломах, получаемых от нечаянных падений на катке или припорошенном снегом льду. Лиза проходила и через это, неизменно, почти каждый год, падая на скользких поворотах.

Однажды дело таки закончилось переломом левой ноги. Врожденное чувство ловкости не выручило. Спасали лишь любимые балбесы, с героическим видом сопровождающие её до травмпункта, больничный на лишних четырнадцать дней и томик Пушкина с «Повестями Белкина», зачитанными до дыр.

Прибавить к списку телефонные разговоры с космическим пришельцем, сопровождающиеся его патетическими восклицаниями: «хэллоу, моя ты косолапая», «голова садовая, говорил же, что нужно слушать дядю Коса!», «зашибись, тоже ручину, что ли, сломать?».

И ломал же — не на льду, так в драке. Вот, такие вот, зимы в московских широтах. Сейчас же — осень в зените, но не золотая пушкинская пора, а какая-то ерундистика при плюсовой температуре. Скорее бы декабрь, а там глядишь и пресловутый новый год, и долгожданное совершеннолетие. С этой датой Лиза многое связывала.

Сегодня день начинался заведенным ритуалом. Лиза проснулась за час до пар, под ревущий телевизор из гостиной, рискуя опоздать на первую пару. Уже на бегу она ловила заботливые крики дяди Павла не гнаться в институт так быстро. Ещё и яблоко с огорода вручил. Дар природы обнаружился в сумке лишь в метро, когда из неё же чуть не вывалился.

В институте Лиза снова действовала по отработанной за месяц схеме: забежала за две минуты до начала, успела плюхнуться на предпоследнюю парту, но жертва была не оправдана — на первой лекции перекличка не проводилась. Софка смотрела на подругу не без иронии во взгляде: ну, подумаешь, проспала бы один раз пары?

— Во сколько вчера разошлись, любители кинематографа? — проносилось над ухом Лизы. Язык не поворачивался назвать эту бестию «Сонечкой» или «Соней» — настолько стало привычным это бойкое «Софка».

— А вы, любители мёда? — интересно, как Софа вчера до дома с Пчёлкиным добралась, и насколько безопасно для здоровья? Братец молчал, и не ночевал он дома сегодня. Пересеклись-то утром на улице, и то случайно, когда местный Казанова возвращался домой. — О чем еще можно поговорить с Витей, как не об анатомии?

— Нет, мой вопрос был зачинающим, так что колись, — Софа не унималась, — и если хочешь увериться, то твой брат довел меня ровно до подъезда, победно минуя все подворотни. Спасибо ему за компанию.

— В улье сбой механизмов! Ладно, передам ему слова благодарности и поцелую в лобик, как увижу.

— Можно подумать, мы с Витей вас вчера не поняли, влюбленные голубки, — шутливый пинок в бок Голиковой стал ответом на интересующий брюнетку вопрос. — Лиз, я ничего такого не имела в виду! В киношку-то хоть не опоздали?

— Так и не доплыли, и я больше люблю прогулки на свежем воздухе. Давай лучше подумаем, что с курсовой делать, я все никак тему подобрать не могу! Формы права или вообще на другую кафедру переписаться?

— Не хочу я думать о твоем курсаче, — Софа не скрывала того, что на учебе ей сегодня скучно. Как и вчера, и позавчера.

— Соф, тогда подумай уже о Милославском, — Лиза припомнила подруге, что есть, как минимум, ещё одна достойная тема для размышления, — он как снежный человек, я уже сомневаюсь, не уморила ли ты его? Или его МГИМО!

— Потому он и есть снежный, блин, истукан, ибо торчит вечно в своем институте! — выпалила Софья не слишком любезно, и без большой любви к своему бедному Милославскому. Виделись бы чаще — не думала бы сейчас, вчера… да, и что таить греха — позавчера, об одном человеке в кепке. — Познакомлю, куда он денется, только если меня твой Космос за это к стенке не приставит.

Голикова давно не видела своего извечного кавалера. Ник учился, работал, занимался серьезными делами. Элемент сугубо ответственный и положительный. Никита старше Софьи на четыре года, и вполне имел определенное представление о роде своей будущей деятельности — и за границей побывал, не зря отец из дипведомства. А уж с качественной французской косметикой Голикова познакомилась только благодаря Милославскому. Выгодны друг другу во всех отношениях, но это выражение приобретало тягостный характер для самой же Голиковой.

Загнала себя в эту ловушку. То ли дружба, то ли любовь, а то ли привычка. Как курение. Пора либо окончательно выбросить пачку под колеса поезда, либо же крепко затянуться.

— Нашла великого и ужасного, — оставалось лишь согласиться, потому что даже к бескорыстной помощи Лизы сокурсникам, Кос относился строго отрицательно, — но ты не так далека от правды.

— И вот ещё что, пока ждала тебя, опять нагрела уши, и могу поздравить тебя с тем, что языки у некоторых работают на твою популярность, — и этот факт немало мучил Софью — она, конечно, искренне понимала, что женским любопытством движется белый свет, но потакать ему не собиралась.

— Рассказывай, кто меня опять так невзлюбил? — не подруга, а целый ОСВОД — выловит любую гадину.

— Сегодня узрела, как Алексеева с Волковой языком про тебя мололи, что где-то увидели вас с Космосом. И про брата твоего тоже говорят… Ну не сказать, что так часто именно о Вите, но тебе бы стало приятно выслушивать о собственном брате речи тех, кто его даже не знает?

— Голикова, с этого момента поподробнее! Вы вчера, смотрю, спелись, и ты даже простила ему собственные очумительные бананы?

— Бананы быстро отстирались, — почти скороговоркой проговорила Софья, отводя глаза от подруги — верный знак того, что Пчёлкин снова невольно в пути покорения чьего-то женского сердечка. — Правда, Лиз, я и сама понимаю, что зря обозвала его, когда он отдавил мне ногу той дверкой. Можно было решить вопрос более мирными средствами.

— Если бы Витя испортил хоть одну мою вещь, он бы стирал, ремонтировал и полировал её сам, но, смотрю, вы славно поговорили?

— Не туда смотришь, Лизка, — рассудила Софа, легонько показывая пальцем на соседнюю парту. — Глянь, эти охламоны опять самолетики из конспектов делают, детсад…

— Твою мать, — Лиза не сдержалась от брани, предчувствуя, чёрт возьми, беду, — когда кто-то слишком рано