Божественное дитя - Паскаль Брюкнер

Дамьен, организовавший сеть осведомителей, сообщал своему маленькому повелителю:

- Повсюду дети бредят вами, это крикливое суетное племя почитает вас, словно короля, сорванцы, впав в состояние эстетического транса, потрясают вашими портретами (размытыми) и с таким остервенением набрасываются на памятники культуры, что их приходится охранять силам правопорядка; старые няньки, позабыв про комиксы, толкуют о Спинозе и Эпиктете; в серии "Розовая библиотека"[15] появилась сокращенная версия "Науки логики" Гегеля, а в крупнейших лицеях на смену школьному жаргону и прочим дурачествам пришла мода изъясняться на латыни Цицерона и греческом Демосфена, лучшие же ученики говорят только на санскрите или арамейском.

Луи возгордился страшно. Его приводили в восторг эти свидетельства человеческой глупости. Воистину, он уподобился тому камню, который, будучи брошен в воду, вызвал ужасный шторм.

Он был совершенно опьянен нежданной властью над людьми и не устоял перед искушением, при каждом удобном случае разжигая новую смуту среди своих соплеменников. Как раз в это время к изголовью Мадлен потянулись фанатики другого рода - больше всего их восхищало то, с какой решимостью младенец хлопнул дверью перед Вселенной. Они желали представить ее сыну длинный список страданий человечества и возвестить о своем неприятии этого гнусного мира. Луи растравлял их раны, нашептывая с вкрадчивостью прелата:

- Вы хотите стать совершенными? Берите пример с меня, откажитесь родиться!

- Слишком поздно, Учитель, мы уже родились.

- Что ж, тем хуже для вас - испейте эту чашу до дна.

Мало-помалу тысячи людей оказались во власти настоящей фобии ненавидя земное существование, они требовали свободы не рождаться и права навечно пребывать во младенчестве. Луи, чья популярность достигла тогда зенита, подливал масла в огонь, восклицая:

- Что? Все еще рождаются дети? Да как они смеют!

И он приказывал:

- Люди всех стран, уйдите в небытие, вас слишком много! Откажитесь от совокуплений: мало того что это мерзко, но вдобавок ведет к размножению.

С целью увеличить смятение, он возвестил о создании Сообщества Непокорных Младенцев и призвал детей оставаться у мамочки до лучших времен. По его наущению несколько беременных женщин решили впасть в анабиоз, распорядившись оживить их, когда наступит конец света. Луи удалось внедрить в сознание своих приверженцев максиму: "Лучше не быть!" Взрослые тащили матерей в суд, ибо те посмели произвести их на свет, не спрашивая согласия, - теперь они требовали возмещения убытков с процентами. Брюхатые не знали, как им поступить. А вдруг малыш заартачится и начнет вопить: "Засунь меня обратно, иначе я подам жалобу!" Кстати говоря, многие беби, поддавшись пропаганде Луи, втихомолку шантажировали родителей: "Я вылезу при одном условии - если мне заплатят за обязанность жить".

Адвокаты, спешно рекрутированные Дамьеном, проникали в родильные дома, внушали новорожденным отвращение к жизни и прельщали кругленькими суммами, которые так легко можно будет заработать, восстав против отца с матерью.

* * *

Итак, Луи стал зернышком, откуда произросли побеги зла. Тут бы ему и остановиться. Но он перегнул палку, и это едва не оказалось для него роковым. Каждый день он рассылал нарочных и вестников, призванных распространять его лозунги и внедрять в общество новые ферменты брожения. Он поощрял самые дикие выходки, щедрой рукой изливал желчь в слабые души, дабы успешнее их совратить. Он хотел заставить людей стыдиться самих себя, внушить им такое отвращение к жизни, чтобы они утратили последние остатки здравого смысла. И маленький поджигатель отдал приказ, распространившийся с быстротой огня по сухой траве; "Назад, к мамочке!" Не в силах смириться с фактом рождения, многие прониклись горькой и яростной тоской по утерянному преднатальному состоянию. Наплевав на возраст и социальный статус, они предпринимали попытки втиснуться в маточный канал, чтобы вернуться в чрево и укрыться в родной утробе. Здоровенные парни звонили в двери своих матерей, говорили: "Мама, я хочу обратно!" - и, опустив голову на манер атакующего быка, старались проникнуть в чрево. Нужно было видеть этих громил, которые роились под материнским животом, словно пчелы у лотка. Милые старушки не знали, как им отбиться от подобных притязаний. Каждая девушка в момент любовной близости трепетала, подозревая, что возлюбленный хочет остаться в ней. Судя по всему, особое рвение проявили развратники. Их просто нельзя было оторвать от интимных органов женщины. Старые ловеласы жаждали обрести запах плаценты во влагалище любовницы - когда они поглаживали и вылизывали промежность, память возвращала их в уютное гнездышко матки. Все эти сумасбродства приводили Луи в восторг: он уже представлял себе, как поколение за поколением пятится назад по цепи эволюции, пока наконец человечество, беременное самим собой, не столкнется нос к носу с Адамом и Евой, чтобы сказать им: "Ну что, отменяем это раз и навсегда?"

Первым предупредил Луи о возможной опасности Дамьен - ибо извращения, порожденные призывами к бунту, умножались слишком уж быстро, и это начинало внушать тревогу. Дивный Атом, обуреваемый жаждой взять реванш над людьми, и слушать не захотел. Он веселился от души, наблюдая за юной и не столь уж юной сволочью, - как она на глазах превращается в ничтожество.

- Вы еще узнаете, - говорил он, - что может натворить такой маленький негодник, как я...

К мальчику являлись целые делегации взрослых, которые в отчаянии признавались:

- Учитель, мы попытались вновь поселиться в наших матерях. Нам это не удалось.

- Отчего же?

- Мы выросли, а они ссохлись. В них нет места.

- Экие вы бездари!

- Что нам делать, Учитель? Сжальтесь над нами, помогите!

- Хорошо, я дам вам последний шанс: раз вы не сумели вернуться к состоянию эмбриона, станьте вновь младенцами.

Сразу же сотни мужчин и женщин приступили к исполнению этого приказа. Они собирались после работы, надевали ползунки, слюнявчики и подгузники, сосали палец, ползали на четвереньках, пускали пузыри, присыпали друг друга тальком. Ремесло кормилицы стало вдруг очень прибыльным - пышные матроны щедро вскармливали молоком, равно как супчиком, шоколадом, пивом и вином, взрослых питомцев, восседающих у них на коленях. Этих людей привлекала не жидкость сама по себе, а процесс сосания - они желали любой ценой ощутить себя малыми детьми. И хотя лишь небольшая часть населения оказалась подвержена этим диким причудам, последствия сказались на всем обществе.

Маточное безумие перешло теперь всякие границы, и на сей раз к уговорам Дамьена присоединились Мадлен с Ульрикой. Они умоляли Луи выйти из игры, поскольку уже начались враждебные толки, в которых ему приписывали безграничную магическую власть.

- Вы подняли их на смех, - говорил Дамьен, - чего больше желать? Предоставьте их самим себе!

- Ни за что! Нет кары, способной искупить грех существования! А потом, зачем лишать себя невинного удовольствия? Ведь они покорно глотают все, что я предлагаю!

Дамьен не сдавался и наконец нашел убойный аргумент:

- Неужели вы не замечаете, что эти оглашенные могут затмить вашу славу?

- В самом деле?

- Разумеется! Они вас опошляют, и это может повредить вашей репутации.

Внезапно отрезвев и осознав, что на карту поставлен его авторитет, Луи нерешительно пошел на попятный, но было слишком поздно - он уже не мог остановить движение, которому дал толчок. Его именем творились самые отвратительные бесчинства и омерзительные извращения. Помимо воли маленький шалопай оказался зачинщиком всех смут. Но даже эти чудовищные выходки казались пустяком в сравнении с тем, что могло бы произойти. К примеру, одна итальянская фирма планировала начать выпуск надувных младенцев (иначе - резиновых детей): предполагалось, что они войдут в моду у кокеток, не желавших подвергать свое тело тяготам материнства. Некоторые пары, ссылаясь на Луи, публично хвастали, что изобрели метод временного прекращения беременности (мать, выносив плод три месяца, помещает его в морозильник, откуда время от времени забирает к себе - идеальный рецепт для людей ленивых и слабовольных). Но кульминацией хаоса стало нежелание животных вероятно, зараженных хозяевами - давать потомство! Это уже был предел смешались все виды! Суки стали рожать котят, коровы - цыплят, кобылы телят. Хуже того: в результате внезапной мутации корошади произвели на свет собакошек!

* * *

Тогда застигнутые поначалу врасплох власти - ибо все эти события произошли в течение лишь двух лет - предприняли самые решительные меры. Был установлен режим принудительного невежества для ребятишек, не достигших шестилетнего возраста, и предписано усаживать их перед телевизором на шесть - восемь часов в день, категорически запрещая отрывать глаза от экрана. Дабы отвадить пострелят от увлечения культурой и позывов к чтению, книги должны были храниться под замком; все азбуки и буквари подверглись конфискации. В качестве превентивной меры был учрежден орден хранителей Святых врат - их обязанностью было стоять на страже зева беременных женщин, чтобы мародеры никоим образом не могли туда проникнуть. Поскольку младенцы во чреве едва не объявили забастовку, государственные лаборатории изобрели новый метод разрешения от бремени, получивший название "рождение смехом": созревший плод щекотали при помощи крохотных электродов, и тот устремлялся к выходу с радостным хохотом, что имело особо важное значение для встревоженных родителей. Чтобы обуздать нездоровое поветрие, охватившее страну, государство лишило взрослых всякой возможности впадать в детство. Подгузники, распашонки, соски, рожки продавались только по удостоверению личности (после четырех лет никто не имел права приобретать их). Равным образом был наложен запрет на искусственное омолаживание - каждый должен был подчиниться неумолимому бегу времени. Мешки под глазами всячески приветствовались; зато тех, кто в течение года не удосужился обзавестись новой морщиной, ожидало возмездие: им делали инъекцию, от которой шевелюра седела за несколько дней, а кожа становилась сморщенной, как старый пергамент. Людям, застигнутым за сосанием пальца, отрубали его после трех предупреждений.