До встречи в книжном - Василий Ракша

Допустим.

Он просто немного попишет. Он все равно пока что даже не знает, чем это все заканчивать, верно? Возможно, это его тяжкий крест – всю жизнь писать про девочек-волшебниц, чтобы спасти своих современников от уничтожения. Вероятно, он даже должен будет как-нибудь намутить себе ребенка и натренировать того писать про девочек-волшебниц, чтобы из поколения в поколение их семья хранила покой Земли аки неандертальцы хранят пламя костра.

Адам открывает ворд и думает: «День замечательный. Кофе вкусный. Самое время убить кого-нибудь из героев».

* * *

На смене в субботу он снова встречает Джесси; как и ему, Джесси слишком сильно нужны деньги, так что она, как и он, берет все, что может ей дать трудовое законодательство, и даже немного больше.

Общепринятый выходной становится для них самым напряженным днем недели, поэтому, когда периферийное зрение начинает сбоить, Адам решает, что ему кажется.

В подсобке что-то копошится. Кажется, змеи. Да, змеям нечего копошиться в книжном. Да, змеям нечего копошиться в книжном под потолком. Ну и что?

– Я отойду, – бросает он Джесси. – Встанешь за кассу?

Адам ныряет в подсобку и закрывает за собой двери:

– Что ты здесь делаешь?

Разрушитель висит, перебирая воздух щупальцами, – чуть более скованно, чем обычно, то и дело задевая стеллаж с новыми поставками.

– Адам занимается… чем-то. Вместо того чтобы писать. Разрушитель возмущен.

Возмущенный Разрушитель подозрительно похож на обиженного.

– А, извини, пожалуйста, что мне надо есть.

– Люди не перестают удивлять Разрушителя своей примитивностью. Почему бы им не питаться темной материей, как всем нормальным существам?

Адам задумчиво тарабанит пальцем по металлическому стеллажу. Ага, то есть вас таких еще и много.

– Я не готов к лекции по ксенобиологии, – выдыхает он. – Если это все, тогда примитивный я пойду работать.

– Землянин Адам должен писать, – вкрадчиво напоминает Разрушитель.

– А еще землянин Адам должен заплатить аренду.

С неожиданным энтузиазмом он заканчивает рабочий день. Закрыв магазин, они выставляют четвертый доптираж первого романа Ингрид Себальйос «Поцелуй со вкусом любви» на тумбу к бестселлерам.

Джесси зачитывает вслух из середины книги:

– «Он взял меня за руку. Моя ладонь в его ладони казалась такой маленькой, что я не могла не вспомнить: между нами двадцать три года разницы». Чего-о-о-о? Ужас какой!

Каждому свое, и на каждую книгу есть своя целевая аудитория, но это… правда немного слишком. В интернете ему, конечно, сказали бы, что он просто завидует – и это правда, Адам тоже хотел бы четыре доптиража для своего первого романа, но ведь… ладно. Кто он, чтобы судить?

Мысленно (и немного неискренне) поздравив Ингрид Себальйос, Адам заканчивает выкладку и закрывает магазин.

Они с Джесси расходятся: Джесси пешком, со взятым под расписку «Поцелуем со вкусом любви», а Адам – трястись в вагоне метро и читать отзывы на оный.

«Если вы хотите историю про идеальную девушку, которая умеет все и может покорить сердце любого негодяя, то “Поцелуй со вкусом любви” – определенно ваш выбор».

* * *

Маргарет зависает в дверном проеме:

– Адам, что это такое?

Она подзывает его на кухню и открывает холодильник. Адам хлопает глазами:

– Что за?..

Сосиска соскальзывает с полки и принимается качаться, словно маятник, ударяясь о башню из пяти пачек сливочного масла на полке ниже.

Внезапно образовавшимся здесь количеством еды можно решить продовольственный кризис в Африке.

– Ну? – Маргарет выжидающе поджимает губы.

– Как интересно… – тянет Адам.

Он в красках может представить развилку, на которой стоит.

Вариант первый, классический: «Я тоже не знаю, откуда это здесь взялось». Ни к чему продуктивному это их не приведет, но поможет выиграть время на достойный ответ.

Вариант второй, уничижительный: «Мама передала». Реалистичная ситуация, потому что мама Адама знает, что тот живет от зарплаты до зарплаты, но это запустит обсуждение того, насколько он и Маргарет нищие, а расстраиваться лишний раз не хочется.

Вариант третий, правдивый: «Некое космическое существо не понимает переносного значения слов». Адам его и выбирает.

– Это подарок от моего поклонника, – осторожно начинает он.

– Картофель? И откуда у тебя вообще поклонники… ладно, дурацкий вопрос.

– Я имею в виду литературного поклонника. Ему нравится то, как я пишу. Книги. Книгу. Ты поняла.

– Я? Поняла? – Маргарет фыркает. – Ты меня переоцениваешь, родной, я ничего не поняла. И особенно я не поняла, почему какой-то мужик, задаривающий тебя продуктами, читает то, что ты пишешь, а я – нет? Это потому, что я не могу купить тебе овощей? Так я могу. Не в таких количествах, но я могу.

– Маргарет. – Адам кладет ей руку на плечо – жест, призванный успокоить, хотя он сам до конца не понимает, кого из них. – Маргарет. Я понимаю. Я дам тебе почитать свою книгу, обещаю.

Видимо, Адаму нужно прекращать относиться к своему творчеству как к древнему проклятию, которому нельзя дать выбраться на свободу, потому что Маргарет недоверчиво спрашивает:

– Серьезно?

И даже не замечает, как цепочка сосисок медленно сползает с полки, словно змея, и падает гирляндой на пол.

Адам выдыхает и улыбается.

– Серьезно.

* * *

Адам не уверен, применимо ли здесь человеческое понимание концепции заботы, но, кажется, Разрушитель пытается о нем заботиться.

Он чувствует себя Микеланджело, которого спонсирует папа римский, забивая его холодильник продуктами и оставляя маленькие стопки денег в труднодоступных местах. Доставая палочками для суши железные йены, забившиеся в отсек под стиральный порошок, Адам думает, что надо провести Разрушителю лекцию по финансовой грамотности – нельзя же в прямом смысле разбрасываться деньгами – или хотя бы объяснить ему, что такое разные валюты.

В свободное время Адам творит.

Он все еще выходит на смены в книжный, все еще нянчится с Джесси, но теперь с некоторой легкостью в теле, будто бы таксует для души.

Девочки-волшебницы пишутся. Адам даже меняет рабочее название на «Волшебные чирлидерши: как я стала королевой колеса и колдовства». Он пока что не уверен, что это финальный вариант – понятно ли, что речь идет о гимнастическом колесе, а не об автомобильном? – но он все равно хорошо смотрится как название книги. В рукописи тем временем набирается почти четыреста тысяч знаков.

Он приводит в порядок первую четверть и даже показывает ее Маргарет.

Вместо того чтобы сказать: «Серьезно? История про четырнадцатилетних девочек, которые управляют погодой?» – Маргарет говорит: «Это пушка, все школьницы описаются от восторга, когда прочтут эту книжку!»

И спрашивает, не списал ли он Хлою с нее.

– Немного… вдохновлялся.

Адам смущенно теребит серьгу в ухе, стараясь не смотреть на Маргарет, ноутбук перед Маргарет, чашку из-под чая, которую она успела пять раз опустошить, пока читала, а Адам все носил и носил ей чай.

Маргарет ударяет его кулаком в плечо:

– Не переживай, я не буду с тобой судиться. Ты большой молодец, знаешь?

Раньше Адам подозревал это, а теперь даже начинает верить.

* * *

Маргарет задает кучу вопросов. Слушай, а мне показалось или папа Хлои спит с мамой Лоры? А Лора начнет встречаться с квотербеком Райаном? Райан окажется злодеем, да? А когда Хлоя научится контролировать свои силы? Остальные девочки уже вовсю управляют грозой!

Иметь такую читательницу, как Маргарет, приятно.

Иметь такого читателя, как Разрушитель, тревожно.

Разрушитель периодически появляется посреди писательских сессий – в моменты, когда Адам только садится за ноутбук; в моменты, когда Адам ловит волну; в моменты, когда Адам все еще на волне, но у него уже слишком болит спина, чтобы продолжать; в моменты, когда он сохраняет файл и хлопает крышкой.

Каждый раз он оборачивается на звуки скольжения влажной чешуи – и видит Разрушителя, буравящего его единственным глазом.

«Сложный день?» – спрашивает Адам.

Или: «Ну как тебе поворот с тем, что Райан – это папа Хлои из прошлого?»

Или: «Хватит подбрасывать нам сметану, мы не успеваем ее есть».

– Разрушитель удивлен, что человечество еще не вымерло, учитывая концепцию срока годности на продуктах.

– Для ровесника Вселенной Разрушитель слишком часто удивляется, – парирует Адам.

– Разрушитель использовал слово «удивление» как наиболее понятное для Адама. На самом деле Разрушитель, конечно,