Стоит ли во цвете лет там бывать, где низа нет - Татьяна Герасимова

Но ведь главное, что все в лодке, хоть лодка и пришла к финишу почти последней, правда?

В начале рассказа, я уже сказала несколько слов о спинакере. Со стороны он выглядит потрясающе (второй раз употребляю этот эпитет, что-то я очень восторженна, к чему бы это?) Я как дилетант не буду вдаваться в вычитанные мной в литературе технические подробности о том, как он работает. Я знаю, например, только, что он раскрывается для усиления хода яхты при небольшом ветре. Но думаю, что все-таки размотать его, распустить, ну, не знаю, какое слово подобрать, а спецлитературу на эту тему лень читать, надо так, чтобы ветер попал в него. И только тогда он надуется на носу яхты. А если ветер не попал, спинакер просто повиснет тряпочкой, а что еще опасней – начнет «хлебать» воду.

У моих друзей со спинакером были сложные отношения. За все время прохождения регаты, каждый раз, когда надо было выбрасывать спинакер, это было сопряжено с трудностями или какими-то приключениями. А один раз вообще случилось так, что спинакер верхним концом закрутился вокруг мачты, а нижним стал «хлебать» воду. Он ведь очень большой, его водоизмещение таково, что если спинакер наберет воду, он может перетащить на себя яхту и перевернуть ее «вверх тормашками» вместе со всей командой. В такой ситуации, которая и случилась на яхте с моим штурманом, шкипер сыграл очень важную роль, он вовремя наорал на всех, чем вывел из оцепенения, и заставил перерезать трос, которым крепится спинакер к мачте. Спинакер хлюпнул на ветру последний раз, сполз вниз по мачте и шлепнулся в воду. На этом гонка для яхты № 29 закончилась. Огромный спинакер, к счастью, уже не мог перевернуть яхту, он просто, намокнув, стал ее тормозить и поэтому дальнейшее участие в гонке – это просто добраться до места, где был финиш; ну не оставаться же посередине моря?

Был еще один выход из сложившейся ситуации – это отрезать второй трос. На тот момент это было единственное, что связывало спинакер с яхтой, и проститься с ним навсегда, я имею в виду спинакер. «Ха-ха, – сказал мой штурман. – Где наша не пропадала! Ну не платить же, за этот чертов спинакер три тысячи долларов? Ой, нет – евро». Правда, курс тогда был ниже сегодняшнего в два раза. «Ни за что!» – сказал мой штурман как отрезал. И ему все подчинились, даже шкипер. Про «Бурлаков на Волге» слышали все, да и видели, наверное, эту картину Ильи Репина. И вот наши яхтсмены, как бурлаки на Волге, взялись за спинакер и под восклицание: «Эх, ухнем, эх, само пошло!» Почти как у Федора Шаляпина стали вытягивать его – этот огромный бело-серый (у них был такого цвета) парус из воды. Сначала казалось, что он никогда не сдвинется с места, но потом, медленно-медленно поддавшись усилиям яхтсменов, он стал выбираться из воды и возвращаться на свое место-яхту. И ведь вытащили! Штурман рассказывала, что, когда они тащили, упираясь ногами, кряхтя и ругаясь, были моменты, когда они готовы были бросить эту затею – не хватало сил, руки, хоть и в перчатках, скользили по мокрому спинакеру, срывались, казалось, что коварный спинакер выскользнет из рук и, извиваясь, погрузится в морскую пучину, но вдруг в какой-то момент общие усилия одержали верх над спинакером и он поддался и уже легко пошел туда, куда его тащили. Наша техническая помощь и наблюдатель с хорватской стороны все это время кружили вокруг яхты на «тузике», молча наблюдая за происходящим. А когда спинакер послушно улегся на палубе, они подняли вверх большие пальцы. Это была для моих друзей наивысшая похвала. Ура, они победители! Прежде всего, это победа над собой, ну и, конечно, над спинакером.

Самым строгим на нашей лодке был судья. Главный судья нашей регаты. Но, мне кажется, что особенно строго он относился только ко мне. Хотя это и понятно. Все заняты на лодке своим делом, а я как бы и помогаю всем, но все равно болтаюсь без дела. То кручусь около штурвала, то не вовремя принесу на «командирский мостик» что-нибудь поесть, ну, например, принесу большую вазу черешни. В это время года в Москве очень мало черешни – еще не привезли из дальних стран, поэтому все сразу начинают, отрываясь от своих важных дел, уплетать вкусные сочные ягоды за обе щеки. И это как раз в тот момент, когда у всех куча, просто куча важных дел. То попрошу бинокль посмотреть. Бинокль настоящий морской, мне так кажется, просто я никогда до этого не видела настоящий морской бинокль. Я разглядывала в него окрестные берега и проходящие мимо нас лодки, искала лодку с моим штурманом и махала им рукой. Бинокль очень сильно увеличивал. Глядя в него, я видела лица яхтсменов на соседних лодках, а они-то меня нет. Я это понимала, но все равно было выше моих сил не помахать им рукой. Кстати, это было последней каплей для нашего судьи. Судья называл бинокль «длинный глаз». Когда я в очередной раз попыталась воспользоваться «длинным глазом», чтобы посмотреть на знакомые мне лица на лодке № 29, а лица у всех были напряженные, т. к. был ответственный момент, надо было «выбрасывать» спинакер, он мне сказал, что бинокль – будет выдавать мне для того, чтобы «просто» посмотреть, только после окончания гонки.

На «тузике» я покаталась, «длинным глазом» могла воспользоваться только тогда, когда заканчиваются гонки, «трескать» черешню нельзя без остановки целый день. Так что осталось?

Штурвал. Все знают, что штурвал – это корабельный руль, только большой. За рулем нашего катамарана всегда был капитан. Всегда место около штурвала было занято капитаном, я пыталась подержать руль-штурвал, но капитан, так же, как и судья, относясь ко мне скептически, молча взглянул на меня ястребиным взором, как бы вскользь, и отвернулся. И я поняла, что договариваться с капитаном, чтобы он дал мне чуть-чуть, буквально одну минуточку подержаться за штурвал – бесполезно. Надо искать другие пути.

Самый главный на регате – адмирал. Я помню, как в первый вечер, когда я только появилась и никого и ничего еще не знала, он пригласил меня на бокал вина, сказав при этом, что это обязательный атрибут знакомства. Но! На катамаране не нашлось бутылки вина, конечно, были горячительные напитки, но вина не было. И поэтому наше знакомство было отложено на пару дней, когда в один из вечеров вся команда командирского судна собралась за одним столом. Каждый задал мне свой вопрос. Вопросы были самые разные,