Крушение небес - Рей Дель

Рука надсмотрщика развернула Хансона кругом. Большие темные глаза пристально вгляделись в него. Дейв свирепо смотрел в ответ.

- Ты - тот самый! Разве не тебя я огрел по спине уже дважды? А теперь не видно ни крови, ни шрамов!

Хансон чуть слышно фыркнул. Он не хотел привлекать к себе внимания, пока Сир Перт здесь.

- На мне все быстро заживает.

Это была чистая правда. То ли ему дали превосходное тело, то ли здесь целебный климат - как бы то ни было, раны Дейва заживали мгновенно!

- Волшебство! - Надсмотрщик нахмурился и так толкнул Хансона, что тот растянулся на земле. - Опять это презренное волшебство! Магические камни плавятся, когда ставишь их на место... волшебным рабам нипочем кнут! И от нас требуют, чтобы мы выполнили работу, о которой не мог мечтать даже сам Тот! Им не нужна честная работа! Нет, они суют нос в чужие дела, вмешиваются в каждую мелочь! Телеги на колесах! Стальные орудия и боги знают что вместо настоящего камня! Волшебство, поднимающее тяжести, вместо канатов, которые рвутся, и дерева, которое ломается! Был бы прок от этого волшебства, был бы прок от нашей каторжной работы... А потом меня чуть не пытают за неудачи, и... ты! Это ты, ты!

Крик перешел в рев разъяренного зверя, когда надсмотрщик обнаружил, что остальные рабы расценили его интерес к Хансону как драгоценную возможность самим перевести дух. Он помчался прочь, размахивая кнутом.

После этого Хансон старался не привлекать к себе внимания. Раны заживут, а от побоев он никогда не умрет; но его новое тело было весьма чувствительным к боли. Он страдал от голода и жажды, как и все остальные. Может быть, он научится терпеть, но ему это не нравилось.

Ценой сотни невольничьих жизней и большого числа кнутов один каменный блок был поставлен на место до того, как на ярко-красном пятнистом небе взошло солнце. Затем наступила благословенная передышка. Вдоль длинного строя ходили люди, что-то раздавая рабам. Еда, решил Хансон.

Он ошибался. Когда раб с плетеной корзиной подошел ближе, Дейв увидел, что в ней не еда, а порошок, который рабы жадно черпали деревянными ложками. Хансон с сомнением понюхал это снадобье. Запах был отвратительным, тошнотворно-сладким.

Гашиш! Или опиум, героин, конопля - Хансон в этом не разбирался. Но, безусловно, это был какой-то наркотик.

Судя по тому, с каким вожделением рабы глотали, они его пробовали и раньше. Хансон из предосторожности сделал вид, что тоже проглотил свою порцию, а сам высыпал ее на песок. По-видимому, наркотик помогал рабам забыть о боли и страхах, и они стремились угодить надсмотрщикам, чтобы не остаться без драгоценного зелья.

Он уже понял, что о еде не стоит и мечтать. Перерыв длился ровно столько, чтобы рабы, разносившие наркотики, смогли оделить всех. Минут через десять, от силы пятнадцать надсмотрщики снова взялись за кнуты.

Рабы разделились на десятки, и Хансон оказался в группе гужевых. На поджидавшей телеге лежал каменный блок длиной примерно в двадцать футов, из-под него свисали свободные концы грубо сплетенных канатов, которыми нужно было привязать блок. Двое рабов взялись посадить Хансена на плечи третьего. Поняв задачу, он цепкими руками ухватился за верх блока, и рабы снизу подтолкнули его. Вскарабкавшись, он поймал брошенные ему канаты.

С этого возвышения он заметил то, чего не видел раньше, - потрясающие масштабы начатого сооружения. Оно не было похоже на усыпальницы фараонов вблизи города Гизы. Его основание измерялось не десятками метров, а километрами, да и высота обещала быть пропорциональной. Казалось, для такой постройки не хватит всех камней на земле! Насколько охватывал глаз, пустыня была черна от миллионов страдающих рабов.

Должно быть, эти идиоты-волшебники затеяли воздвигнуть пирамиду до самого неба! Ничем иным не объяснить огромной величины основания. Как обезумевшие от спеси вавилоняне, они уверены, что могут добраться до звезд. Совершенно очевидно, что ничего у них не получится, даже Менес должен это понимать. Хотя... мало ли невозможного происходит в этом невозможном мире?

Когда волшебники обнаружили, что проблему неба им не решить, их, должно быть, охватила самая настоящая паника, они метались, как цыплята перед автомобилем.

Они искали в других мирах и веках гениального инженера или строителя, не задумываясь, будет ли толк от этой затеи. Должно быть, их сильно впечатлили размеры египетских пирамид. Они воспользовались услугами Хансона, Менеса, Эйнштейна, Калиостро - по каким-то только им ведомым причинам, ведь он никогда не был строителем - и, вероятно, тысячи других. Но никому из них не давали всего необходимого, чтобы он добился успеха. Средства бессмысленно распыляли вместо того, чтобы предоставить их нескольким самым подходящим инженерам.

Должно быть, волшебство сделало решение многих проблем настолько легким, что властителям не хватило духу самим взяться за слишком трудную задачу! Пирамида - это, конечно, дикость, но ведь у безумной идеи и воплощение должно быть безумным!

Возможно, подумал Дейв, они упустили из виду коечто вполне очевидное. По законам логики волшебный клин можно вышибить только волшебным клином! Здесь не годятся традиционные методы, используемые в других мирах. Дейв искал ключ к разгадке, какой-нибудь намек на то, что нужно было сделать туземцам и почему они потерпели неудачу. Ведь мелькала, мелькала какая-то мысль в голове! Вероятно, это была всего лишь нелепая фантазия, но вдруг?..

- Эй!

Внизу раб махал ему рукой. Пока Хансон старался понять, что от него хотят, раб позвал другого, тот подставил плечо, и махавший стал подниматься на блок. Снизу его подталкивали, а сверху - тянул Хансон. Забравшись наверх, раб, задыхаясь, произнес:

- Послушай, дело твое, но если будешь лодырничать, неприятностей тебе не избежать! Погляди на того надсмотрщика! Это - зверь! Не попадайся ему на глаза!

Он взял конец каната и подал Хансону, изображая усердную работу.

Хансон взглянул на надсмотрщика, который смотрел на него.

- А чем он хуже других?

Раб вздрогнул, когда суровый, медлительный надсмотрщик деревянной походкой двинулся к ним.

- Не считай его дураком только потому, что он надсмотрщик! Он хитрее, чем большинство из них, правда, такой же мерзкий. Он - мандрагора, и у тебя не может быть с ним ничего общего!

Хансон вгляделся в старое, морщинистое лицо человека-мандрагоры и содрогнулся. Оно выражало неподдельную жестокость. Дейв зацепил канатом угол каменной плиты, а мандрагора повернулся и зашагал прочь, с методичностью метронома осыпая ударами кнута спины рабов.

- Спасибо, - сказал Хансон. - Интересно, каково это - быть настоящей мандрагорой?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});