Над нами темные воды. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Джон Гибсон

Тем временем наши испанские гости осваивались в новой обстановке. Капитана допросили в кают-компании, а маленький кочегар округлившимися глазами рассматривал два наших внушительных дизеля. Видно было, что им не очень нравится находиться на патрульной подводной лодке, но они старались вести себя дружелюбно по отношению к нам. Капитан, испанец, казалось, осознал наконец, что сам подвергал риску судно и экипаж. Он бормотал что-то о превратностях войны, просил нас, чтобы мы связались с его женой, и интересовался, не знаком ли я с некоторыми его друзьями из Англии. Мы вели себя как подобает гостеприимным хозяевам. Нашли для капитана новую зубную щетку и другие предметы обихода.

В эту ночь погода, как назло, испортилась. С северо-запада набежали темные тучи, и море взыграло не на шутку. Кажется, мы повстречались со знаменитым средиземноморским мистралем[3]. Появились проблемы с навигацией. Звезды скрылись за тучами, горизонт почти неразличим. Маяки на занятой врагом территории были затемнены. Мы решили направиться к слабо освещенному испанскому побережью и переждать там непогоду.

Четыре дня наша лодка болталась у бедных испанских берегов, и вода заливала открытый мостик. Когда все это начало нам надоедать, командир заявил, что ни одного дня больше не потерпит присутствия на борту хмурых чужаков.

Внимательно изучив карту, мы решили рискнуть подойти к Паламосу и оставить наших гостей на их родине. В любом случае этот шаг должен был смутить компанию Бачи, которая продолжала гонять суда в занятые немцами порты, несмотря на многократные предупреждения союзников. Мы полагали, что в будущем у мистера Бачи возникнут трудности с комплектованием экипажей для судов.

На пятый день ветер стих, и к полудню Средиземное море вновь обрело свойственное ему спокойствие.

Не знаю, чем был знаменит город Паламос до гражданской войны, но, осмотрев порт через окуляры биноклей, мы пришли к выводу, что режим Франко не собирается решать здесь проблему обеспечения населения новым жильем. Город лежал в руинах. Из земли торчали мрачные обугленные балки. Большинство домов превратилось в груды камней.

Признаться, я всегда питал слабость к генералу Франко. Считал его человеком, старающимся вытащить Испанию из ужасной летаргии и нищеты, и был весьма удивлен, когда он начал бессмысленную идеалистическую борьбу. Вид Паламоса окончательно изменил мое мнение о нем. Я понял, что у Франко нет перспектив в этой стране.

В порту было тихо. У берега покачивались на волнах небольшое каботажное судно и шхуна. Почему-то все местные жители были в черном. Они стояли, устало прислонившись к полуразрушенным стенам, и смотрели на море. Чуть поодаль на чахлом поле паслась тощая, тоже черная корова.

Я склонен думать, что наше появление стало первым интересным событием с тех пор, как пять лет назад в этих местах закончилась гражданская война. Когда мы подошли к гавани и стали двигаться параллельно волнолому, заметившие нас люди в черном зашевелились, протерли глаза и двинулись к каменному причалу. Теперь их стало больше, некоторые бежали к нам по склону холма.

Мы остановились в сотне ярдов от причала, и как по команде движущаяся толпа тоже остановилась. Она разделилась на группы, которые взирали на нас с молчаливым укором. Напряжение возрастало. Мне эта сцена напомнила эпизод из одного фантастического комикса.

Разумеется, наша лодка не имела никаких опознавательных знаков. У нас не было флага и номера. Длинный, зловещий корпус лодки занял чуть ли не половину гавани, и эти люди, которые еще пять лет назад стреляли в своих братьев во имя каких-то призрачных идеалов, вероятно, были в смятении. Откуда им было знать, что еще выкинуло их ничтожное правительство. Может, в стране опять идет война?

В конце концов они решили это выяснить. Из-за шхуны показалась небольшая белая моторная лодка и направилась к нам. Мы высадили в нее их соплеменников и, не сказав ни слова, уплыли в открытое море. Земля за нами скрылась в сгущающихся сумерках.

Впечатления от этого дня у нас были самые мрачные. Неужели через пять лет после окончания нашей войны весь мир все еще будет оставаться в руинах? Как могли эти люди впасть в кому безразличия? Мы смотрели в сторону оставшихся за кормой величественных холмов и задавали себе вопрос: «Неужели когда-то мы тоже будем вот так стоять среди развалин и смотреть на море глазами, полными разочарования и безысходности?»

Результатом нашей работы стало полное прекращение судоходства вдоль всего испанского побережья. Немцы остались без апельсинов, а их секретные агенты, как, кстати, и наши, стали испытывать трудности с перемещением.

Случай с заходом в порт Паламоса был любопытным, но имел второстепенное значение. Надо было продолжать работу и наблюдать за портами. Через два дня неподалеку от Марселя мы потопили направлявшееся на юг итальянское грузовое судно.

Большинство из нас спали, когда прозвучал сигнал тревоги. Мы повскакивали с коек и стали торопливо надевать обувь, не понимая, что происходит. Несколько минут стояла ужасная суматоха. Шестьдесят человек как угорелые носились по лодке, каждый торопился занять свой боевой пост. Мы находились в неведении относительно предстоящих действий. Погружаемся на глубину 300 футов, чтобы уйти от трала эсминца, или, наоборот, всплываем, чтобы потопить какое-нибудь жалкое каботажное судно?

Однако на центральном посту все было спокойно. Командир расхаживал взад и вперед и тихо о чем-то беседовал сам с собой. Главный механик листал альбом с фотографиями для распознавания судов. Я с растерянным видом глядел на прибор управления торпедной стрельбой.

Мы находились на глубине 30 футов. Нормальная глубина. Рулевые-горизонталыцики спокойно и уверенно, словно катили на машине в Брайтон, крутили рули и вели лодку на нужной глубине и под нужным углом.

– Какое-то торговое судно, – пробормотал командир. – Сопровождения пока не видно. Водоизмещение около трех тысяч. Поднять перископ.

Мощный перископ пополз вверх. Мы с напряженным вниманием следили за происходящим.

– Двигатель поршневой, – сообщил гидрофонист. – Восемьдесят оборотов. Около восьми узлов. Нормально.

– Да, – сказал командир, глядя в окуляр перископа. – Сопровождения нет. Пеленг: двадцать градусов правого и десять левого борта. Расстояние четырнадцать. Попробуем пощупать его кормовым торпедным аппаратом. Флаг итальянский. Хорошо. Опустить перископ.

Мы медленно повернули влево, взяли курс для атаки и привели в готовность кормовой торпедный аппарат. Командир неуверенно листал страницы со списками итальянских торговых судов. Мы бесшумно, на малой скорости приближались к цели, которая спокойно продолжала рассекать волны под солнечными лучами. Эти волнующие минуты тянулись ужасно медленно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});