Диверсионная война - Александр Тамоников

– Ты врешь, – смутился Буряк.

– Ну конечно, – ощерился Глеб. – Сижу и стараюсь перетащить тебя на свою сторону посредством российской пропаганды. Делать мне больше нечего. Да я бы лучше пристрелил тебя. Уж извини, старлей, врать не приучен. Дурят вашего брата.

– Ты тоже, капитан, не больно-то верь всему, что вам говорят, – фыркнул Буряк. – В батальоне «Айдар» хватает упертых радикалов, сторонников Бандеры и прочей идейной шелупони. А где их нет? Но это вранье, что там служат лишь сторонники «Правого сектора». Там всякие служат – и нормальные парни, которым просто надоело, что Россия нами всю жизнь командует и вмешивается в наши дела. Это патриоты, любят свою страну и ненавидят сепаров, которые рвут ее на куски. Думаешь, меня волнует исключительность украинской нации? Да нет никакой исключительности. И то, что фашизм шагает по Украине семимильными шагами, – наглое вранье с целью оправдать вторжение. Я не служу в «Айдаре», капитан. Я служил в аэромобильной бригаде, которая была расформирована. Ее сильно потрепали в боях, офицеров пристраивали по разным подразделениям. Я сам с Херсонщины, у меня жена русская – из Тюмени, теща и куча другой родни живет в России, так что не надо тут чушь городить…

– Разговорился ты что-то, старлей, – недовольно проворчал Глеб. – А то смотри, передумаю и прикончу к той-то матери…

– Как хочешь, – махнул рукой Буряк. – Мне теперь и к своим-то выходить западло. Все погибли, а я живой. Не отмоюсь теперь… Что, падла, в плен меня хочешь взять? – вдруг прозрел Буряк, и в глазах его снова поселился испуг. – Уж лучше пристрели, капитан, не пойду я в плен.

«Кто же тебя, дурачка, спрашивать будет?» – подумал Глеб.

– И на сторону террористов никогда не встану, – закончил Буряк. – Не для того давал присягу.

– Ты еще и дурак, старлей, – снисходительно усмехнулся Глеб. – Вот прикинь – ты, видимо, в курсе, что против вас воюет целая армия. Нормальная регулярная армия, пусть и не вся обученная и оснащенная. Возможно, меньше вашей, но цифры все равно сопоставимые. И вы, тупые жертвы собственной пропаганды, продолжаете упрямо называть ее террористической. Ребята, вы хоть в школе учились? Не бывает террористических регулярных армий, состоящих сплошь из террористов. Где взять столько террористов? Что-то здесь не так, согласись. Понятие «криминальный сброд» тоже не катит. Не бил бы вас криминальный сброд и не запирал бы в «котлах».

– Против нас воюет российская армия и поддерживаемые ею бандиты, – отвернувшись, проворчал Буряк.

Глеб желчно рассмеялся.

– Ловлю себя на чужой мысли, старлей. Во-первых, нет ни одного доказательства, что против вас воюет российская армия. Есть истерика, голословные утверждения и ни одного мало-мальски убедительного свидетельства. Невозможно такое. Ведь армия не иголка. Во-первых, у военнослужащих нет паспортов, странно, что тебе это неизвестно. А на боевой выход документов не берут. И это ты должен знать. Российские паспорта и российские военные билеты у пойманных якобы российских десантников – это дилетантство или дешевая провокация. В моем подразделении нет ни одного действующего российского военнослужащего, а это, между прочим, спецназ. Большинство – жители Донбасса. Во-вторых, – Глеб засмеялся, – если бы против вас работала российская армия, вас давно бы разбили в пух и прах, загнали в Карпаты, а над Киевом бы реяла большая георгиевская ленточка. Так что думай, старлей, думай, – Глеб постучал кулаком по макушке, – прежде чем кому-либо слепо доверять.

– Значит, вы обманом заманиваете людей в свою армию, – огрызнулся Буряк. – Мозги им промываете, светлое будущее обещаете…

– Целая армия обманутых? – удивился Глеб. – Молодец, старлей, выкрутился. Тебе бы романы писать – «Есть ли жизнь за пределами Солнечной системы». Впрочем, почему бы нет. – Глеб задумался. – Если уж несколько человек в компании бывалых политтехнологов обвели вокруг пальца огромную европейскую страну с населением 45 миллионов человек, заставив ее поверить в то, чего быть никогда не может…

Он взял паузу. Багрянец затопил серое от усталости лицо офицера. Он начал медленно подниматься со стиснутыми губами. «Силенок подкопил, – подумал Глеб. – Сейчас опять врукопашную пойдет. Или будет упрашивать пристрелить его».

– Глеб! Командир! Ты где?! – раздался вдруг за деревьями взволнованный голос. – Ау, командир?!

Глеб опомнился – разговорился, обо всем забыл! Нашел с кем говорить! Он тоже начал подниматься, выуживая ПМ из кобуры. За деревьями трещали ветки, хрустел валежник – товарищи искали пропавшего командира. Буряк насупился, вновь увидев пистолет.

– Иди отсюда, – сказал Глеб и выразительно двинул стволом в сторону ближайшей лощины. – Быстро вали и ни о чем не спрашивай. Не буду я стрелять тебе в спину, не волнуйся.

Дважды повторять не требовалось. Буряк изменился в лице, сглотнул и грузным шагом двинулся в указанном направлении. Он съехал в овраг, потащив за собой глину и куски дерна, затих. Глеб вздохнул, повернулся и побрел на негнущихся ногах к зарослям молодой лещины.

– Командир, черт возьми, где тебя носит? – Из зарослей выбрался взволнованный Максим Ломовой – физиономия была такая, словно он носом бороздил семейство сухих дождевиков. – Слава богу, живой, а мы уж не знаем, что думать… Мужики, он здесь, все в порядке! – Максим покосился на пистолет в руке командира. – Не поймал гада, Глеб?

– Ушел, поганец, – скрипнул зубами капитан. – Догнал его, подрались, вроде руку ему сломал… а все равно сбежал… Пропал, сволочь, все вокруг обшарил…

– Да и хрен с ним, другого найдем, правильно? – вскричал Максим и повлек Холодова за собой. – Бежим, нам же валить отсюда надо, пока демоны не слетелись!

Испытания в этот день еще не кончились. Прошло пятнадцать минут с момента побоища на минометной батарее. На неведомых дорожках уже рычали моторы, спешила запоздалая подмога. Спецназ начал отход. Дело сделали, можно и пробежаться, не стыдно. Бежали по проторенной дорожке, скатились в низину. Коломиец крикнул, чтобы были осторожны. Мины с Великой Отечественной взрываются, не говоря уж о тех, что вчера установили! Один неверный шаг… Но все обошлось, никто не наступил на мину, не зацепил растяжку. В колонну по одному пробежали мимо мертвецов на выносном посту. Со спины убиенного бойца ВСУ, лениво хлопая крыльями, взмыла ворона, стала барражировать кругами. Потом опять опустилась на мертвеца, потопталась, гордо глянула по сторонам. А за оставленным лесом уже шумели люди и техника. Забились автоматные очереди – видимо, били для острастки, просто утюжили лес, не видя противника.

– Отлично, мужики, – потирал ладошки на бегу мстительный Баталов. – Сделал гадость – на сердце радость.

Спецназ уходил полем, снова лесом. Глеб задыхался, ему в этот день досталось больше прочих. Товарищи пытались помочь, держали под локоть, но он отмахивался – сам, не маленький. Последнее поле, заросшее ромашками, извилистый овраг, разрезающий его пополам. А на дальней стороне памятная осина, шагнувшая из леса, замаскированная в низине БМП. Его уже штормило, заплетались ноги. Бойцы недоумевали: что с их командиром? Чем он занимался после того, как погнался за украинским офицером? Его тащили Подвойский с Барановичем. А только начали выбираться из оврага, как в пятидесяти метрах вздыбила землю лающая очередь! Бойцы схлынули обратно в лог, и вовремя – снова очередь. Судя по звуку, стрелял крупнокалиберный пулемет. Слух не подвел, взорам выползающих из оврага спецназовцев предстала не самая отрадная картина. С восточной стороны из леса вышли два бронетранспортера с украинской символикой и открыли беспорядочную пальбу. Как их выследили?! Видимо, никак, просто случай. Рыскали по округе, надеясь на авось, нарвались… До них было метров триста. Из нутра бэтээров выпрыгивали десантники, разбегались по полю, залегали. бэтээры медленно двинулись дальше. Десантники стали подниматься, перебегали, прячась за броней. Асами стрелки не были: крупнокалиберные пули выли над головами, разброс попадания был внушительным. Глеб уже пришел в себя, собрался, вошел в образ. Черта с два их возьмут, до спрятанной БМП два шага! Он командовал без истерики: Мансуров, Бондарь, приготовить РПГ! Занять позицию! Да только так, чтобы не накрыло одной очередью! Пулеметчики, прикрывать отход! До леса было метров семьдесят. Двое перебежали, залегли. Поднялись еще двое. Но тут же распластались – наступающий противник вел плотный огонь, прижимал к земле. Матерился Гриша Косарь, зарываясь в ромашки и лютики – а ведь счастье было так близко! Ну, всегда что-нибудь помешает! Почти одновременно ударили два гранатомета – взрывы разметали комья глины перед ползущими бэтээрами, взмыли в небо ромашки и лютики. И по старой схеме: застучали ручные пулеметы в исполнении Баталова и Ломового. Бэтээры остановились. В том, что двигался справа, в истерическом припадке забился пулемет. К концерту присоединился второй. Мансуров и Бондарь успели перезарядить РПГ, и через пару мгновений в расположении противника прогремели еще два взрыва. Ситуация стала меняться. У десантников были потери – по меньшей мере, двое раненых. Их оттаскивали к лесу, один из бедолаг извивался – осколок разорвал ногу выше колена, конечность волочилась за туловищем на лоскутьях. Бэтээры стали отползать, но расчеты вырабатывали боезапас. Спецназовцы ползли по полю, приближаясь к лесу. Терпения уже не хватало – Гоша Василенко сорвался первым, помчался к лесу, подбрасывая ноги. Рыбкой влетел в частокол кустарника. За ним пробуравили подлесок Бондарь с Григорием. Остальных опять прижал к земле плотный огонь. Пули выбивали фонтаны почти под носом. Похоже, силовики поставили себе задачу не подпустить остальных к лесу. Оба пулемета на бэтээрах били без перерыва, заставляя бойцов искать ямы и трещины. Снова жахнули гранатометы. Могли бы и удачнее – одна граната взорвалась с недолетом, другая перелетела через всю украинскую братию и рванула за спинами. Шабаш – выстрелы кончились. У Ломового и Баталова тоже иссякли патроны в магазинах, они ползли к товарищам, волоча за собой пустые пулеметы. Стали откатываться назад гранатометчики – не лежать же посреди этого «пчелиного роя»!