Мы не навсегда - Елена Левашова

в квартиру. Застываю на входе в туалет.

– Прости… Уйди, пожалуйста. Не хочу, чтобы ты это видел, – почти скулит Лена, нависая над унитазом.

– Может, тебе в больницу надо? Давай съездим.

– Давай. Завтра поедем.

Ступаю на ватных ногах в кухню-столовую и присаживаюсь на барный стул. На стойке початая бутылка мартини, в пепельнице окурки. Вздыхаю, оглядывая квартиру – беспорядок. Пыльно, полы не мытые.

– Вот тест. На случай если ты сомневаешься. – Лена вытирает лицо полотенцем и протягивает мне предмет с четкими двумя полосками.

– Лен, я разлюбил тебя, слышишь. Родишь, я заберу малыша себе, если он тебе не нужен. Но сначала… Я хочу убедиться, что ребенок мой. Как это можно сделать?

– Пойдем завтра в клинику и спросим у врача, – бросает она, направляясь в спальню. – И вызови домработницу, Барсов. Я не нанималась убирать квартиру в таком состоянии.

Глава 18

Марк.

– Что ты делаешь, Марик? – испуганно вскрикивает Лена, пытаясь меня остановить. Хватает цепкими ноготками за рукав майки и с силой тянет. – Ты знаешь, сколько эта бутылка стоит?

– Еще раз увижу, помещу тебя в реабилитационный центр, поняла? Будешь там до самых родов сидеть, – рычу, выливая пойло в раковину. – Где это видано, чтобы беременная женщина курила и пила? Позор, Лена! О чем ты думаешь вообще?

– Уж точно не о ребёнке, – фыркает она. – Особенно после твоего заявления.

– Какого заявления? – выбрасываю бутылку в переполненное мусорное ведро.

– Что ты меня разлюбил, – вздыхает она, зябко обнимая плечи. Устремляет задумчивый взгляд в окно и застывает на месте.

– Да, Лена. Так бывает. Но нельзя же травить себя? Черт! Ты же будущая мать, о чем ты думаешь?

– А я еще не решила, нужен ли он мне! – ее глаза зло сощуриваются.

– Только не говори мне, что собралась на аборт?

– Не твое дело, Марик! Теперь нет… Когда ты меня разлюбил и собираешься разводиться!

– Я не отказываюсь от ребенка, Лена. Я вообще предлагаю мне его отдать. Так будет лучше, учитывая… твой образ жизни. Ты слишком свободолюбива и недисциплинированна.

Ну вот… Так я и знал, что разговор выльется в скандал или выяснение отношений. Рука ноет, во рту пересыхает от боли, а сердце сжимается от ощущения неизбежной потери… Чувствую опустошение и безысходность. Они, как близнецы садятся на плечи, придавливая к земле невидимым грузом. Мне плохо… Так плохо, что хочется выть.

– Лена, что ты хочешь? – сглатывая горечь, внезапно заполнившую горло, спрашиваю я.

– Я хочу быть защищенной. Желаю дать своему ребенку фамилию и отчество. И рожать буду, как замужняя женщина, а не брошенная мать-одиночка. – Чеканит она без запинки.

– Кроме меня, отцом ребенка может быть другой мужчина, – усмиряя раздражение, отвечаю я.

– Не может… Мы предохранялись.

Ну вот, так-то лучше! А то «Прости меня, ты все не так понял! Тебе дали ложную информацию! Я ездила на пробы фильма!» Ну и прочее бла бла бла…

– С тобой мы тоже… Черт, Лена, я все равно проверю мой он или нет? Не думай, что после всего я тебе поверю. Разговор окончен.

Ухожу в кабинет и падаю на диван. Звоню домработнице и вызываю ее, обещая повышенную плату за срочность. Ну какая из Лены мать? Да и я хорош – как я мог не замечать ее неприспособленности к жизни? Безалаберности, безответственности… А сейчас она беременна…

В кармане вибрирует телефон. Вынимаю аппарат и впиваюсь взглядом в экран, испытывая новый приступ боли… Соня.

«– Как чувствует себя загулявший пациент? Все в порядке?»

Если бы не чудовищная новость о ребенке, я повел себя по-другому, но сейчас набираю одеревеневшими пальцами дурацкий ответ:

«– Спасибо, Соня. Все хорошо. Увидимся завтра».

«Тогда до завтра».

Дурак, идиот! Она написала, чтобы намекнуть на свидание, а ты… Злость на обстоятельства кипятит кровь, в голове, как сизый дым клубятся вопросы. Как жить дальше? Нужно ли говорить Соне или подождать результатов анализа? Как развод с беременной женой отразится на моей репутации и будущих выборах? Я засыпаю, погруженный в раздумья и ослабленный болью в руке. Просыпаюсь от стука капель по стеклу. Разлепляю глаза, увидев возле рабочего стола Лену. Она слишком увлечена изучением телефона, чтобы заметить мое пробуждение.

– Лен… Долго я спал? – ерзаю на неудобном диване и потягиваюсь.

– Кто такая Соня? – продолжая глазеть на мою личную переписку, спрашивает она.

– Не твое дело. С недавнего времени… Я, знаешь ли, не собираюсь перед тобой отчитываться. Положи телефон на место.

– Больно надо… – фыркает она, нарочито громко возвращая аппарат на стол. – Я догадалась, кто она. Та старая врачиха, да? Она залатала твою руку. Теряешь хватку, Марик… Неужели, сможешь променять роскошную, да еще и беременную жену, на какую-то стареющую дамочку?

– Уйди, Лен! Я тебе все сказал. Узнаю, что ребенок от меня – развода не будет до его рождения, а нет… На нет и суда нет. Помогу, чем смогу, а дальше сама…

Поднимаюсь с дивана, чувствуя, как неприятно липнет к спине футболка. Глаза застилает темнота, в ушах ревет пульс… Мне бы поесть и отлежаться, а не трепать нервы…

– Поеду, поем где-нибудь, – бросаю сухо.

– Я… макароны сварила и сыр туда натерла, – смягчившись, протягивает Лена. – Марик, давай мириться… Плюнь на свою Соньку, а я… Вообще и не думаю ни о ком, кроме тебя!

– Я поехал к сыну, Лен. Заеду за тобой утром, будь готова.

Мысли не отпускают и ночью… Роятся в голове, как пчелы в улье. Ворочаюсь на удобной кровати Глеба, периодически проваливаясь в поверхностный болезненный сон. Считаю часы до наступления утра, разглядывая занимающийся за окном рассвет. Варю кофе, готовлю горячие бутерброды. Принимаю душ и завтракаю, раздумывая, как поступить? Признаться Софье или смолчать? Она справедливая, честная, правильная… Такая не пойдет на компромисс.

– Пап, давай я вас свожу в клинику? А потом тебя в отделение заброшу. Как ты на это смотришь?

– Спасибо, сынок.

– На тебе лица нет – бледный, измученный. Ты же у меня лучший! Хватит киснуть!

– Разберемся.

Лена выглядит, напротив, свежей и отдохнувшей. Цедит приветствие и садится на заднее сиденье, обдавая нас ароматом дорогого парфюма. Глеб настраивает радио, разбавляя повившую в салоне гнетущую тишину. Невыспавшийся и удрученный, я не сразу вспоминаю, что забыл предупредить Софью об опоздании. Пишу ей сообщение, пока Глеб везет нас в диагностический центр. Она отвечает коротким: «Хорошо». Очереди почти нет. Мы садимся на удобных кожаных диванчиках в просторном светло-сиреневом холле и ждем вызова врача. В коридор выходит полная дама в розовом халате и оглашает грудным голосом:

– Барсова!

Заходим вместе. Врач