Эпоха мёртвых. Начало - Андрей Круз

Кроме того, я не мог себя заставить бросить Дегтярёва просто так, даже не увидев его. Что греха таить, он для меня был если и не как отец, то как любимый родственник, друг, не знаю кто. И его семья если и не заменила мне мою, которой у меня не было, то была очень к этому близка. А его младшая дочь, как мне кажется, даже излишние знаки внимания мне оказывала. Нет, просто так Дегтярёва я бросить не могу, что бы он мне в телефон ни говорил.

Пока я так размышлял, за окном его кабинета сверкнула вспышка и раздался хлопок, очень похожий на выстрел из пистолета. У меня сердце замерло на полустуке… Что за дела? Он сам себя, что ли? Но ведь он собирался звонить… Короче, надо идти на разведку, нет других вариантов, много здесь на заднице не высидишь. И идти «тяжёлым», раз уж там до стрельбы дошло. Я вытащил помповик из чехла, затолкал в него через окошко шесть патронов с картечью. Передёрнул цевьё, загнав один в патронник, и добавил ещё один патрон в магазин. Семь. Ещё три патрона из этой коробки и два из другой я воткнул в пластиковый подвесной патронташ, что держался сбоку ствольной коробки, а оставшиеся восемь высыпал в карман куртки.

Со стороны института снова донёсся выстрел, гулкий, увесистый, явно из дробовика. Животных отстреливают, что ли? Я вышел из машины и перебежал на противоположную сторону улицы, чтобы не быть заметным из пролома, где стоял Володько. Тяжесть ружья в руках придавала уверенности. Ещё с войны знакомое чувство — когда в руках у тебя оружие, тебя уже «так просто не возьмёшь», ты не беззащитен.

Снова два выстрела, из ружья и пистолета. Точно, отстреливают кого-то. Не всё зверьё разбежалось? Естественно, кто-то ведь укусил шефа. Я перешёл на тихий шаг, прижался к забору, подняв оружие в положение «на изготовку». Тихо… тихо… Ночью слух даёт больше информации, чем зрение, надо просто уметь ею пользоваться. Голоса. Я замер, прислушался. Олег с Ринатом. Ринат что-то рассказывает, очень экспансивно. Олег недоверчиво переспрашивает. Что-то про Джеймса говорят. Лучше к ним открыто подойти, а то не поймут прикола, чего это я крадусь, да и грохнут на месте. Ринат вполне сумеет.

Только собрался расшифроваться, как услышал голос Оверчука. Вот этого-то гада и даром не надо, подумалось мне, лучше пока тихо посижу. Он только пару слов сказал, а затем дважды треснули двойные пистолетные выстрелы, и затем два тела рухнули на асфальт, загремев оружием. Затем Оверчук пробормотал что-то, и шаги медленно удаляться начали.

«Ты что же делаешь, тварь, „дух“ поганый? — подумал я. Меня окатило злобой, как волной кипятка, аж в ушах зазвенело. — Что он сделал? Что они ему сделали, сволочи такой? Это он у Дегтярёва в кабинете стрелял? „Хвосты“ подчищает? Я тебе постреляю, гнида…»

Я быстро и тихо дошёл до пролома, держа ружьё на уровне глаз, заглянул внутрь. Оверчук уже свернул за угол. Он шёл быстро, почти бежал. Стараясь не шуметь, я рванул следом, чувствуя, как бешенство охватывает меня, такое, что волосы зашевелились, а челюсти сжались до судороги.

«Убью, сволочь!» — чётко оформилась мысль.

Выглянул за угол и понял, что отстаю — безопасник наддал и уже подходил к флигелю проходной. Я перешёл на бег, вскинув ружьё, понимая, что могу обнаружить себя, но он не обратил никакого внимания. Распахнул дверь, шагнул внутрь. Сейчас дверь захлопнется, и всё усложнится.

И тогда я его окликнул. До Оверчука было метров шесть, не больше, он был ко мне спиной. Прицелился ему в затылок, выбрал свободный ход спускового крючка и окликнул:

— Андрей Васильевич!

Мой голос отразился эхом в пустом дворе. Оверчук обернулся, одновременно поднимая пистолет. Всё равно не успеешь. Я сдвинул указательный палец, дробовик дёрнулся в руках, а осыпь картечи разнесла голову Оверчука на кровавое облако. Осталась на месте только шея и нижняя челюсть. Тело рухнуло на спину, в коридор проходной, пистолет со стуком упал на асфальт. Грохот выстрела из двенадцатого калибра эхом проскакал по окрестностям и замолк.

— Вот тебе, сука… — прошептал я.

Передёрнул цевьё, достал из кармана ещё один патрон с картечью, затолкал снизу в магазин. Огляделся вокруг — никого. От обезглавленного тела растекалась лужа крови. Куда теперь?

— Серёжа! — окликнули меня сверху.

Точнее, шеф окликнул. Я его голос никогда не спутаю ни с чьим другим. Я поднял глаза. Дегтярёв стоял в окне кабинета Биллитона, вполне живой.

— Владимир Сергеевич, как вы? — спросил я.

— Серёжа, нормально. А ты всё правильно сделал, я всё видел. Он был мерзавцем. — Он потёр ладонью лицо, я увидел бинт на руке. — А мы опоздали объявить тревогу. Трусость — страшный порок, Серёжа. Я сейчас успел позвонить военным, Кириллу Гордееву и объявить о биологической угрозе. Может, мне и поверили. А может быть, и нет. Кирилл не самый главный в системе, его полномочий объявить тревогу на всю страну не хватит. Сейчас я позвоню в милицию, затем в мэрию, а затем позвоню в МЧС. Но я не буду этого делать, пока ты не уедешь отсюда и не направишься ко мне домой. Это важнее, а у меня осталось мало времени. Это приближается. Возьми всё оружие, которое видишь, не трогай только пистолет Оверчука. Это орудие убийства. Ещё одно орудие убийства у меня, и пусть оно здесь и останется. Возьми вот это…

Дегтярёв исчез в окне, затем сказал: «Лови!» — и бросил что-то вниз. Белый полиэтиленовый пакет, в котором что-то звякнуло, упал прямо мне под ноги. Я заглянул в него. Там лежала связка ключей. Я вопросительно посмотрел на шефа.

— Раз уж ты приехал, хоть я тебя и не ждал… Спустишься в лабораторию, откроешь хранилище номер два, — сказал шеф. — Вытащишь оттуда два оранжевых пенопластовых блока, заберёшь с собой. В блоках, внутри, титановые капсулы с исходным вирусом. Разбить, сломать или что-то ещё сделать с этим хранилищем невозможно. Вирус в сухом состоянии, так что о каких-либо температурных условиях тоже заботиться не надо. Отдай их Кириллу. Понял?

— Да, понял, — кивнул я. — А как насчёт разрушенной биозащиты в здании?

— Ты серьёзно? — Он нашёл в себе силы усмехнуться. — Вирус уже вырвался. Ты сам знаешь степень его заразности. К тому же пока ты живой, он ничем тебе не грозит. Неужели ты сам этого ещё не понял? Здоровее будешь!

Я хмыкнул, пожал плечами. А ведь верно, чего теперь-то бояться? Зато у меня будет гарантированный иммунитет против гриппа и любого вирусного заболевания. Даже СПИДа могу не бояться. Плохо, что ли?

— Все животные разбежались, эпидемия начнётся уже сегодня ночью, — продолжил Дегтярёв. — Это неизбежно. Апокалипсис начинается, мёртвые пойдут по Земле. Коля Минаев обратился и напал на меня. Я убил его выстрелом в голову. Джим Биллитон тоже обратился, и его тоже убили выстрелом в голову. До этого Ринат выстрелил в него из ружья, в грудь, но Джим даже не поморщился. Стреляй в голову. И увози мою семью в Садов. Я успел сказать Кириллу о вас, он ждёт. Всё, езжай, не забирай мои последние минуты, я хочу успеть позвонить семье. Ты понял меня? Что ты молчишь, как пень?

В голосе шефа послышались нотки отчаяния. Я закивал, крикнул:

— Я понял!

— Я скажу им, что уехал с военными в секретный центр, в Кош-Агач, в Горный Алтай, иначе Алина никуда не поедет. И ты это подтверди, понял? Скажи им, что позже мы встретимся в Горьком-16. Скажи им правду позже, лишь когда приедете в «Шешнашку». Обещай мне это.

— Я обещаю, — кивнул я.

Я почувствовал, что начинаю плакать. Я никогда в жизни не плакал, даже в детстве, кажется. Только когда погибли родители и после похорон бабушки, в одиночестве. Слёзы залили глаза, защипали, я заморгал.

— Тогда собирай всё оружие, что видишь, возьми контейнеры и иди, — махнул он рукой. — Я уже не выгляну из окна, а если ты попробуешь подняться ко мне, я застрелюсь раньше, чем собирался. Иди.

— Прощайте.

— И ты прощай, Серёжа.

Дегтярёв исчез из оконного проёма, и вскоре оттуда послышался разговор. Он ещё кому-то дозвонился. Ну и пусть, может, и выйдет из этого что-то.

Я подошёл к трупам Рината и Володи, подобрал похожие на «калаши» дробовики «Вепрь», взял запасные магазины, фонарики, радиостанции «Кенвуд». Сейчас заберу контейнеры из хранилища, а заодно и зарядники из караулки прихвачу. И тихо уеду. Но пистолет Оверчука подберу всё равно, не побрезгую. Зашёл в проходную, подобрал с пола «Грач», протёр его от крови полой плаща убитого. Затем нашёл на нём подвесную кобуру и два запасных магазина на поясе. Почему-то вспомнилось, как я снимал с убитого возле Алханкалы «духа» добротную китайскую разгрузку, а потом отстирывал её от крови — пуля пробила тому сонную артерию.

Подвесил пистолет под мышкой, прицепил кожаные подсумки с увесистыми магазинами на ремень. Мой дробовик теперь тоже орудие убийства, и что же, мне и его выбрасывать? Не дождётесь.

До хранилища добрался без приключений. Людей в здании не было, животных тоже. Но шёл осторожно, светя фонарём и проверяя каждый шаг. Сейф открылся легко, два оранжевых пенопластовых блока, размером в два кирпича каждый, нашёл сразу. Обратно шёл уже опасливей — висящие на плече «Вепри» вместе с контейнерами мешали держать оружие. Надо было с рюкзаком сюда идти.