Песнь о Сиде - Рагим Эльдар-оглы Джафаров

встречный вопрос: – А зачем тебе бабкин дом?

– Я… Ну… Я в нем живу… Уже лет тридцать.

– Ну кто я такой, чтобы тебя осуждать? – невпопад спросил Сид. – К каждому самостоятельность приходит в свое время.

Эмилиано дошел до комнаты бабки и остановился у двери. Хотел было повернуть ручку, но Сид его остановил.

– Подожди, амиго! Не так быстро!

Эмилиано послушно замер. Посмотрел на Сида. Тот как-то изменился. Пропала ухмылка, странно забегали, ни на чем не фиксируясь, глаза.

– Чего мы ждем?

– Мариачи! – фыркнул Сид. – Мы ждем, когда ко мне вернется присутствие духа. Никогда не мог чувствовать себя нормально рядом с твоей бабкой. Ох, что со мной творилось, я как будто… Она меня как будто насквозь видела!

– Хм… Ну… Интересно…

– Ты знаешь, в честь кого тебя назвали? – вдруг спросил Сид.

– Нет, – покачал головой Эмилиано, с удивлением наблюдая, как меняется Сид.

Страшный человек, до того напоминавший неприкаянную злую душу, пребывающую в вечном холоде, теперь как бы отогревался. И нельзя сказать, что это шло ему на пользу. Движения становились более размашистыми, неконкретными, глаза бегали, рот то и дело кривился, кажется, даже щека подергивалась.

– Эмилиано Сапата. Знаешь такого? – спросил Сид.

– Революционер?

– О да, революционер!

– И к чему это?

– К слову пришлось…

– Откуда вообще ты это знаешь? Бабка ничего такого не говорила.

– О, она вообще многого не говорила, – странно усмехнулся Сид. – Да, очень многого.

– Какое это имеет значение? – спросил Эмилиано, хотя почему-то чувствовал, что имеет.

– Ты хороший парень, если подумать, – снова невпопад сказал Сид. – Да, хороший. Наверное, поэтому она сняла кольцо. Что-то в тебе есть.

– Я ничего не понимаю, – сдался Эмилиано. – Что происходит? Кто ты такой? Откуда знаешь мою бабку?

– О, меня зовут Сид. Разве я не говорил? Мы с твоей бабкой… чудили в молодости.

Эмилиано уставился на Сида. Тот почему-то смотрел на ручку двери и пытался разгладить складки на одежде.

– Бабке на момент смерти было сто четыре года. Не похоже, что ваша молодость пришлась на одно время.

– О, нет, конечно! – отмахнулся Сид. – Ладно, думаю, я готов. Как я выгляжу?

– Ну…

– Слушай, если мы войдем туда и она откроет глаза, скажи ей, что я доктор.

– Она умерла, – напомнил Эмилиано.

– Вот именно, – кивнул Сид. – Это было бы пугающе, согласись.

– Ты сумасшедший.

– О, несомненно. Пойдем.

Эмилиано открыл дверь и вошел в комнату бабки. Как он и ожидал, старушка лежала на кровати. Ничего сверхъестественного не произошло.

Сид вошел следом за Эмилиано и замялся на пороге, спрятав руки за спину, как нашкодивший подросток. Он какое-то время стоял так, потом вздохнул облегченно.

– Кажется, и вправду умерла.

– Да я же сразу сказал! – возмутился Эмилиано.

– Ты много чего сказал, – возразил Сид, медленно обходя кровать и пристально глядя на бабку. – Но не все из этого правда.

– Погоди, – вдруг сообразил Эмилиано. – Если ты… ну предположим, ты действительно знал мою бабку в молодости. Вдруг ты что-то знаешь о…

– Нет, – покачал головой Сид, остановившись у окна. – Я ничего не знаю о твоих родителях.

– Ну ты же…

Солнце ударило Эмилиано в глаза. Сид раздвинул шторы и сразу же превратился в темный силуэт. Он неторопливо отошел от окна, сел на кровать рядом с бабкой и положил ей руку на лоб. Это выглядело странно.

– Нет, я не знаю твоих родителей, но могу точно сказать, что вы не родственники.

– С кем? – не понял Эмилиано.

– С ней, – пояснил Сид.

– С чего ты решил?!

– Ты действительно уверен, что хочешь это знать?

Сам тон вопроса заставил Эмилиано смутиться. Сид по-прежнему сидел, положив ладонь на лоб бабки, и смотрел прямо перед собой. Даже если бы солнце не слепило Эмилиано, то под таким углом он все равно не смог бы рассмотреть выражение лица Сида.

– Хочу.

– Ты приемный.

– Да что за чушь? – тут же взорвался Эмилиано.

– Как и многие до тебя. Да, очень многие.

– О чем ты вообще?!

– Она сказала тебе, что твои родители погибли, когда ты был совсем маленький. Другой родни ты не знаешь. Да и говорить об этом бабка не любила, так?

– И что?

– Она подарила тебе кольцо и сказала, что оно принадлежало твоему отцу. Или маме. Так, амиго?

Сам голос Сида, спокойный и напрочь лишенный каких-либо интонаций, выражающих его отношение к этой истории, заставлял Эмилиано прислушиваться.

– Да, и?

– А второе кольцо носила сама.

– Да, мое кольцо осталось от мамы, ее кольцо от папы. Ну и что?

– Это все неправда. Это кольцо высасывало из тебя жизнь. А ей продлевало. Твоя бабка проворачивала этот фокус много раз. Извини, амиго, но она была очень плохим человеком.

Эмилиано увидел, что Сид нежно погладил мертвую старушку по волосам, и почему-то разозлился.

– Какой-то бред. Ты просто сумасшедший.

– Да, я точно сумасшедший, но правда не выбирает послов. Я бы на твоем месте избавился от колец. И дело не только в соблазне ими воспользоваться, но и в том, что однажды мне придется прийти за ними. И тогда я не буду так любезен, как сейчас. Нет, совсем не буду. Тогда Ихо Муэрто будет говорить с тобой, а не я.

– Просто уходи отсюда, – потребовал Эмилио. – Делай, что хотел, и оставь меня в покое! Убирайся из моего дома и с моей земли! Мне не нужны никакие кольца и твои идиотские истории!

– Видит бог, твоя мелочная жадность хранит тебя от больших проблем, – усмехнулся Сид, глядя, как Эмилио стаскивает с пальца кольцо и кладет на тумбочку. – Наверное, это даже хорошо. Да, очень хорошо.

Он встал с кровати, взял с тумбочки кольцо, повернулся и стянул одеяло с тела бабки. Наклонился, легко поднял старуху на руки.

– Надеюсь, мы больше не встретимся, амиго.

– Взаимно.

Сид просто исчез, будто бы растворившись в лучах солнца. Эмилиано еще несколько секунд тупо смотрел на то место, где недавно были чертов незнакомец и его бабка, а потом достал телефон и, сам не понимая зачем, трясущимися руками набрал номер сестры.

8

Ивица еще раз посмотрел на снимки и покачал головой.

– Я бы предпочел взорвать, – заключил он.

– Взорвать мы и без вас могли, – возразил лысый мужчина в штатском. – А нужно обезвредить.

Вообще, этот лысый, очевидно, руководил всей операцией, но Ивица понятия не имел, из какого он ведомства, хотя и понимал, что из спецслужб. Все остальные участники собрания смотрели ему в рот. Все, кроме одного – сидящего в дальнем углу странного высокого, широкоплечего, худого мужчины, совсем не напоминающего военного или спеца иного рода.

– Я не уверен, что ее можно обезвредить.

– Вас привезли сюда именно потому, что вы можете обезвредить все что угодно, – возразил лысый. – Мы не можем допустить подрыва, вы же понимаете, что это… имеет огромное символическое значение.

– А как бомбу вообще пронесли в постамент? – поинтересовался Ивица. – Это же не спичечный коробок, а железная коробка метр на метр.

– Мы работаем над этим, – уклонился от ответа лысый.

Судя по его реакции, никто не знает, как это произошло, понял Ивица и зачем-то покосился на загадочного мужчину в углу. Тот, будто почувствовав взгляд, посмотрел на Ивицу и улыбнулся жутковатой, неестественно широкой улыбкой.

– Нет, я не возьмусь за это. Попробуем обезвредить – взорвемся вместе с ней. Кроме того…

– Возьметесь, – перебил его лысый. – Или мы напомним вам о вашем прошлом.

Все подпевалы посмотрели на Ивицу, подсознательно копируя выражение лица начальника.

– Лучше так, чем взорваться вместе с бомбой, – спокойно пожал он плечами.

– Гуантанамо хуже любых бомб, – кажется, совершенно искренне предостерег его лысый.

Все почему-то закивали. Будто каждый из присутствующих проверил это утверждение на себе.

– Вы не понимаете. Ее нельзя обезвредить, – пояснил Ивица.

– Убедите меня, – после некоторой паузы приказал лысый.

– Смотрите на первый снимок.

Ивица подождал, пока все посмотрят на лежащие перед ними рентгеновские снимки бомбы и найдут нужный.

– И?

– Открыть коробку нельзя, все винты подключены к подпружиненным переключателям. Выкручиваешь винт и – бум!

Ивица ударил кулаком по столу. Вздрогнули все, кроме лысого и странного мужчины в дальнем углу. Первый никак не отреагировал, а второй снова улыбнулся, будто бы получив удовольствие от испуга окружающих.

– Просверлите, – предложил лысый.