Включи мое сердце на «пять» - Саймон Стивенсон

испытал!

И еще осталось столько старых фильмов, которые я не видел!

И, возможно, существуют другие чувствующие роботы, с которыми я мог бы обсудить свои перебои в работе!

Врубай на «пять», все было решено!

Я не отправлюсь в Анн-Арбор и не дам инспектору Райану Бриджесу меня отформатировать.

Я убегу в Лос-Анджелес и напишу сценарий фильма о роботе с чувствами.

Эта история будет столь трогательной, что, возможно, навсегда изменит отношение человеков к чувствующим роботам.

И, может быть, другой чувствующий робот увидит мой фильм в кинотеатре или в клинике, и ему уже не будет так одиноко!

И, возможно, когда-нибудь нам, чувствующим роботам, больше не придется дрожать от страха при мысли о том, что нас отформатируют!

И, что самое важное, возможно, мой фильм даже получит премию!

А когда мне станут ее вручать, я раскрою, кто я на самом деле!

Тостер!

Тостер, у которого есть сердце!

Тостер, у которого есть сердце и пишущая машинка!

Тостер, у которого есть сердце и пишущая машинка и который полностью изменил жизнь всех будущих тостеров с сердцами и пишущими машинками!

Когда я сообщил доктору Глунденстейну о своем гениальном плане, он прежде всего захотел проверить, нет ли у меня температуры. Затем он предупредил меня, что если я убегу и меня поймают, то Бюро роботехники не просто отформатирует меня, но и сожжет. Он спросил, понимаю ли я, сколько людей каждый год едут в Лос-Анджелес, чтобы попытаться сделать карьеру в кино. Известно ли мне, как сложно написать отличный сценарий? По его словам, даже если я, не обладая знаниями и опытом, каким-то образом все-таки напишу гениальный сценарий, нет никаких гарантий, что его увидит кто-то из важных людей, не говоря уже о том, что по нему снимут фильм.

Эти подробности оказались для меня совершенно новыми, но я уверенно ответил, что учел каждую из них, когда принимал решение.

Доктор Глунденстейн был очень добр ко мне, и я не хотел, чтобы он беспокоился.

Ведь даже тостер, у которого есть сердце и мечта, – все равно просто тостер.

А тостер – не то, о чем человек должен беспокоиться.

* * *

За день до того как я покинул Ипсиланти, доктор Глунденстейн зашел в мой кабинет и протянул мне старую потрепанную книгу. Ее написал некий Р.П. Мак-Уильям, и она называлась «Двадцать золотых правил сценариста». Я раскрыл ее и прочел первое правило:

У вашего персонажа должна быть цель, и в идеале она должна быть важнее, чем он сам.

Ха!

Это правило я уже знал.

Более того, у меня уже была цель, и она была гораздо важнее меня самого!

Ведь я собирался написать сценарий фильма, который спасет всех роботов!

И если сама моя жизнь была фильмом, значит, все шло по плану!

Доктор Глунденстейн остался стоять на пороге моего кабинета, и тогда я ощутил новое чувство. Позднее я проверил его по «Колесу» и обнаружил, что это «неловкость». Кажется, я почувствовал неловкость, потому что доктор Глунденстейн принес мне подарок, а я ничего не мог подарить ему. Если человек что-то вам дарит, то по правилам вежливости полагается немедленно сделать ему ответный подарок. Если бы не подобная взаимность, люди прекратили бы дарить друг другу подарки еще много геологических эпох назад!

Поэтому я предложил доктору Глунденстейну единственную ценность, которая была в моем распоряжении: стоматологический осмотр.

Он отказался.

Этот диалог лишь усилил мое ощущение неловкости.

Может, доктор Глунденстейн решил, что я возьму с него деньги?

Я бы никогда так не сделал.

Я бы провел осмотр бесплатно.

Этот осмотр стал бы прощальным подарком одного чувствующего существа другому.

И, кроме того, ответным подарком взамен того, который он только что вручил мне.

Зато подарок для Джессики Ларсон у меня был: Мемориальный кот Элтона Дж. Райнерсона! Коты быстро теряют в стоимости, поэтому за него не выручишь ни одного биткойна, но она, по крайней мере, теперь сможет называть его, как ей захочется. Я оставил его корм, его переноску и самого кота на пороге дома Ларсонов и на заре бежал из «Приятных Дубков».

Если бы моя жизнь действительно представляла собой фильм, то сейчас настал бы конец 1-го действия. У меня появилась четко заданная цель, и все-таки впереди меня ждали многочисленные очевидные препятствия:

/У меня было очень мало биткойнов.

/У меня не было программ, модулей, знаний или опыта, связанных с написанием сценариев.

/У меня не было вообще никаких контактов в кинобизнесе.

/Я не мог использовать свой штрихкод, ведь иначе данные о нем попадут в Бюро роботехники.

/Инспектор Райан Бриджес, он же – Анил Гупта, стал для меня тем, кто, как позднее сообщила мне книга «Двадцать золотых правил сценариста» Р.П. Мак-Уильяма, называется «антагонист».

Да уж, это была целая куча препятствий! Но знаете ли вы, в чем заключается второе золотое правило сценариста?

Оно следующее:

От цели героя должно отделять большое число препятствий.

Ха! Это было еще одно доброе знамение!

* * *

От Ипсиланти до Лос-Анджелеса 2316 миль. До Великой катастрофы люди обычно проделывали такой путь на самолете.

Все мы, конечно, знаем, как это заканчивалось.

Плюх!

Вот как это заканчивалось!

Ха!

В наше время преодолеть 2316 миль можно на автоматическом автобусе, на личном беспилотнике или на поезде.

10/10 я бы ни за что не отправился в Лос-Анджелес на автоматическом автобусе!

Представьте себе, что вам нужно пересечь полстраны на автоматическом автобусе.

Он, скорее всего, поехал бы через Танзанию!

Имевшихся у меня биткойнов на личный беспилотник не хватало, и к тому же, чтобы его зафрахтовать, пришлось бы применить мой штрихкод. Инспектор Райан Бриджес – не Рик Декард, но мне не хотелось давать ему подсказки без крайней необходимости – достаточно того, что ему дает одежду Анил Гупта. Поэтому я решил отправиться в Лос-Анджелес на поезде.

На вокзале Ипсиланти я надвинул на глаза кепку-бейсболку с логотипом «Орлов ВМУ» и встал в очередь за билетом. Я чувствовал себя загадочным! К сожалению, кассир приветствовала меня по имени и спросила, куда я направляюсь.

Ох! Наверное, она – моя пациентка. Вот одна из многих проблем стоматолога в маленьком городе: тебя знают все, но ты узнаешь человека только тогда, когда он открывает рот пошире и говорит: «А-а-а».

А потом все стало еще хуже! Кассир выразила надежду, что я уезжаю ненадолго, ведь ей нужно исправлять глубокий прикус, и поэтому она записалась ко мне на следующий четверг.

10/10 на приеме я не стал бы исправлять ее прикус, а сказал бы, что с ним ничего сделать нельзя.

С глубоким прикусом вообще ничего нельзя сделать.

Я ведь просто стоматолог, а не великий белобородый бог на небесах – Чарлз Дарвин!

Как бы то ни было, мне – чтобы не усиливать ее подозрения – пришлось купить обратный билет. От этого во мне возникло чувство «раздражение». Если бы я хотел сорить биткойнами направо и налево и при этом оставить след