Наемник - Марго Харт

возжелал нарушить правила и почувствовать нечто большее, чем пресыщение ненавистью ко всему, что меня окружало. Она была сильна, она была безумна, и я никогда не позволял ей уходить на покой.

До того момента, пока не встретил ее. О, эта девушка…

Мне не были ведомы высокие человеческие чувства. Из меня столько раз выбивали дурь со словами о том, что все это — откровенное сопливое дерьмо, коим тешили детей в сказочных рассказах, где добро смехотворно побеждало зло, а любовь вершила судьбы, что я не по своей воле поверил в это. С маниакальным упорством я вырезал зависимых от алчности выродков, одного за другим, год за годом, и это вошло в привычку, когда я и сам был безродным подонком.

Я смирился с хроническим недосыпом. В свободное время предавался сомнительным удовольствиям: употреблял спиртные напитки, скуривал за день не меньше целой пачки сигарет, резался в казино, ходил с Мануэлем на громкие вечеринки, которые покидал с очередной незнакомой мне пассией, и уже дома вжимал ее лицом в подушку, чтобы снять напряжение.

Теперь стало еще хуже.

Бесовское наваждение. Первородный голод. Сладостный морок.

Эти глаза. Аквамарин морской глади. Шторм и затишье перед сильнейшей бурей. Они воспалили мое сознание, став страшным видением неминуемого. Ее лицо, ее манеры, ее будоражащее мое больное воображение тело, которое я представлял в своей постели, трепещущее от такого же горячечного желания. Если бы это было единственным, что меня так манило в ней…

Душа. Жизнь, которая мне неведома, во всех ее ипостасях. Вето, наложенное собственными окровавленными руками. Меня трясло от воли нарушить его.

Я не понимал Фортуну и то, почему она указала на Селию. Она была слишком хороша для такого мерзавца, как я. Эта девушка могла бы стать для меня спасением, но я для нее…

Я для нее — злополучной погибелью.

➳➳➳➳➳┄┄※┄┄➳➳➳➳➳

— Ты — конченый идиот, Дамиан!

Это было первое, что я услышал по выходу из душа, когда на ходу обтирал полотенцем влажные волосы — ледяная вода отлично приводила в чувства, как и третья кружка кофе за утро.

Последние несколько дней я спал нормально в общей сложности от силы восемь часов. В остальное время мне довелось заниматься превращением в жизнь просьбы одного из бывших заказчиков. Он обратился лично, минуя некогда моего босса; к тому же, когда-то неплохо помог мне, потому я не посмел отказать.

Да, я хотел отойти от дел. Как оказалось, именно от дел с Эрнандесом, но продолжить оказывать дорогостоящие «услуги» уже в частном порядке. В урезанном количестве, с меньшей кровью.

Расправляться с другими людьми — то, что я умел лучше всего. Даже не так, нет.

Это единственное, что я вообще умел.

В этот раз оказалось легко. Я лишь припугнул одного неумелого бизнесмена, что был на грани того, чтобы перейти дорогу моему заказчику. Тот милосердно решил предупредить новичка, воспользовавшись чужими руками. В данном случае, моими. Не взирая на истошные вопли бедолаги, я металлической зажигалкой содрал с большого пальца одной его руки ноготь. Вышло даже слишком… Лояльно.

— Сколько мне еще вдалбливать в твою простреленную башку, что ты завязываешь своим поведением настоящую резню? — на повышенных тонах продолжал Мануэль, яростно жестикулируя руками.

— Ты у нас теперь еще и моралистом заделался? — усмешка сорвалась с моих губ.

Я отбросил полотенце на кресло в гостиной и натянул хлопковую рубашку в тон черным домашним штанам. Меня забавил факт, что Кастильо решил сыграть роль ополоумевшей от волнения за свое чадо мамаши. Я не узнавал этого человека. Была и еще одна вещь, которая удивляла не меньше — парень не прекращал общения со мной, хоть и продолжал работать на Эрнандеса.

— Ты думаешь, это шутки? — Мануэль молниеносно подлетел ко мне и зашипел прямо в лицо. — Все из-за той девки, Дамиан?

Злость в два счета охватила мое остуженное ранее тело, прокатившись до кончиков пят. Я с угрозой сжал ворот футболки друга и грубым толчком встряхнул его.

— Перестань копаться в моей башке, Мануэль.

— Не одному мне теперь интересна твоя башка! Могу поздравить, но ты сдал позиции настолько, что даже не заметил слежки за вами, кретин!

Я по-прежнему не разжимал кулак со скомканной тканью, но хватка постепенно слабла. Медленно, глубоко дыша, в конце концов я отступил и повернулся к Кастильо спиной.

Мог ли я просчитаться настолько серьезно?

— У тебя есть доказательства? — бросил я через плечо другу, и тот недобро рассмеялся.

— Это не похоже на тебя ровно столько же, сколько и я стал матерью Терезой.

Тот вечер благотворительного приема, полный безрассудства и мятежа чувств, не выходил у меня из головы. Раньше я превосходно добивался полного отключения мысленного потока, но программа, видимо, претерпевала критическую поломку. Было сложно.

Я заставил Селию в те секунды вновь увидеть меня во всей красе — окровавленную оболочку, приходящую к грешникам в кошмарах, потому что чувствовал, что девушка понемногу переставала бояться. Это могло навредить ей, навредить мне, навредить нам, чего я не хотел допускать. Но я не знал, в какой степени готов и способен на благие дела, а Веласкес почему-то стремилась со всей трепещущей искренностью отблагодарить меня, словно я не до конца прогнил.

Как исступленно она дышала, чувствуя тепло моего тела. Как отчаянно боролась с противоречиями, раздирающими ее изнутри. Как податливо обмякала с каждым моим прикосновение к ее нежной коже.

Селии хотелось того же, чего и мне, но мы понимали, что нельзя.

Не смотря на ее смиренную реакцию на мое присутствие, я по-прежнему ощущал колеблющееся отрицание и отсутствие признания «жизни», которую я вел, что было неудивительно. Любой человек в своем уме никогда бы не сунулся в криминальную авантюру с очевидным концом.

Я услышал, как позади меня со шлепком на журнальный стол приземлились глянцевые фотографии, разъехавшиеся в разные стороны. Мануэлю прекрасно удалось привлечь мое мнение, и я нетерпеливо подошел и взял снимки в руки. Пока мой взгляд настороженно следовал от одного изображения к другому, Кастильо стоял напротив и самодовольно ухмылялся.

— Твоя наглая задница как всегда превосходно смотрится в вечернем костюме.

— Заткнись, — с угрозой в голосе предостерег я друга, даже не подняв лица.

На тех фотографиях сначала был я, мирно курящий на балконе, а затем тот же я, уже немирно зажимающий Селию с оголенными мной же восхитительными женскими ножками. Было видно, что девушка вовсе не сопротивлялась. Возможно, даже наслаждалась, но только до тех кадров, где она оттолкнула меня, чего я и добивался.

— Дерьмо, — напряженно выдохнул я и отбросил снимки. — Твоих