Битвы и приключения - Орлин Василев

Если бы кто-нибудь мог спросить хвостатых обитателях погреба на их свистящем языке, кому принадлежат все эти лакомства, мыши и крысы ответили бы в один голос:

«Мы хозяева! Этот погреб — наше царство! Наше государство!»

В этом царстве было и темно и сыро, но лучшего они не знали. Здесь они рождались, вырастали и умирали, когда приходил их черёд, и были вполне довольны и счастливы.

Да и чего им недоставало, чтобы быть счастливыми? Еды, как мы уже сказали, у них было вдоволь, в норах было тепло, а темнота не мешала их играм и прогулкам.

Двуногие чудовища под названием «люди» редко спускались вниз. И при этом всегда ругали помещика. Особенно сердитыми они становились осенью, когда в погреб свозили урожай. Они называли помещика «грабителем» и «разбойником» и ещё в этом роде. Он живёт, дескать, в городе, как «толстая крыса», а они должны обрабатывать его землю за кусок хлеба и пару царвулей[4] из свиной кожи.

И действительно, батракам и бедным издольщикам еды не хватало. Зато мыши и крысы знай себе пировали и только посвистывали.

От обильной пищи мышиное потомство из года в год становилось всё крупнее и толще.

А крысы иногда с радостью говорили, что если дела́ и дальше так пойдут, то не за горами время, когда их потомки станут больше кошек, — и вот тогда наконец мыши и крысы освободятся от кошачьего ига.

Но кошачье иго и теперь было не очень уж тяжким для обитателей Большого погреба. Пёстрый кот и его супруга находили столько еды на кухне, что очень редко заглядывали в погреб. Зимой они валялись под печкой, а летом на припёке перед господским домом или на соломенных крышах усадебных служб.

Так, свободные и счастливые, жили мыши и крысы в Большом погребе. Гуляли на свадьбах и крестинах, состязались на самого быстрого бегуна и самого проворного грызуна, ходили в гости да толковали о разных новостях.

Бывали у них и праздники.

Самый большой мышиный праздник назывался «Виноградный Пир», он продолжался две недели.

Во время этого праздника перед входом в погреб дни и ночи скрипели нагруженные телеги, тянувшиеся с виноградников. Люди вносили и накладывали в бочки виноград. Часто они роняли на пол сладкие мятые виноградины.

Как только люди уходили из погреба, мыши и крысы вылезали из своих нор. И начиналось великое пиршество. Виноград ели до тех пор, пока животы не раздувались так, что становилось трудно пролезть в норы. Там мыши и крысы старались поскорей заснуть, потому что знали: во сне пища быстрей переваривается. А проснувшись, опять вылезали из нор и снова объедались.

Но в конце концов праздник кончался: бочки закрывали, а пол в погребе подметали.

Иногда слуги забывали как следует завернуть краны, и виноградный сок начинал капать в подставленные тарелки. Но в тёмном мышином царстве существовал суровый закон. Он гласил:

«Никто не имеет права пробовать сок, который каплет в тарелки, или высасывать его через щели у обручей бочек! Этот сок называется «Яд безумной храбрости». Кто выпьет его, того ожидает смерть!»

Почему сладкий виноградный сок, разлитый в бочки, назывался «Яд безумной храбрости»?

Почему закон так сурово запрещал его пробовать?

На эти вопросы не могли ответить даже самые облезлые крысы, которые от старости уже были не в силах даже выползать из своих нор.

Только в одном сказании, дошедшем с древнейших времён, говорилось, что с тем, кто пробовал этот запрещённый напиток, случалось чудо. Голова приятно кружилась, глаза блестели, а сердце переполнялось безумной храбростью. Для него больше не существовало опасностей и врагов…

Соответствовало ли истине это сказание, никто из живых мышей не знал, а пробовать ради проверки не хотел.

Только в остроконечной голове Коротышки появлялась иногда тайная мысль: а не попробовать ли «Яд безумной храбрости»?

Коротышка был молодой мышонок и большой лакомка. Однажды во время Виноградного Пира он с таким увлечением глотал сладкие виноградины, что не заметил, как вошли люди, и один из них наступил ему на хвост.

И вот мыши и крысы в своих норах услышали отчаянный писк:

— Цвырк!

«Погиб!» — подумали они, узнав голос мышонка-лакомки.

Но мышонок всё-таки спасся.

Он с такой силой рванулся в сторону, что оторвал полхвоста, но зато умудрился юркнуть под бочку.

Ранка скоро затянулась, но насмешливое прозвище «Коротышка» осталось.

«Эй, Коротышка, а где твой хвост?» — посмеивались над ним старые и малые крысы и мыши.

Но хуже всего было то, что ни одна из молодых мышек не хотела выходить замуж за мышонка с оторванным хвостом.

Тяжелы были Коротышке насмешки родных и друзей. И ему хотелось доказать мышкам на выданье, что он ничем не хуже женихов с целыми хвостами. Всё чаще вспоминал он сказание о «Яде безумной храбрости».

А если правда, что тот, кто попробует напиток из тарелок под кранами бочек, станет сильным и непобедимым?

Лежит Коротышка один-одинёшенек в своей норе и мечтает.

Вот он напьётся, вылезет из погреба, найдёт кота и растерзает его. Потом найдёт кошку — и её растерзает! Истребит всех кошек и всех котят. Потом вернётся в погреб и заявит, что не желает больше быть на равной ноге с такими ничтожными, презренными и трусливыми существами. Все мыши и крысы будут умолять его смилостивиться. Он не согласится. Тогда они провозгласят его царём. Он будет посылать на смерть каждого, кто посмеет назвать его Коротышкой. Он поселится в самой тёплой норе и больше не будет добывать себе пищу — десять крыс и двадцать мышей будут ему прислуживать…

Чем больше мечтал Коротышка, тем больше хотелось ему отведать «Яда безумной храбрости». От этих мыслей лакомка начал даже худеть. Три дня и три ночи он колебался, а на четвёртый решился. Дождался, пока все его родные и друзья после обеда отошли ко сну, выбрался потихоньку из норы и пополз к ближайшей тарелочке. Сердце его так билось — того и гляди, из груди выскочит.

«Я не стану много пить, — успокаивал он самого себя. — Сначала я только лизну… Потом подожду… Если ничего со мной не случится, отхлебну ещё немного».

Так он и сделал: подполз к тарелке под самой большой бочкой, опёрся на неё передними лапками и осторожно лизнул.

«Гм! Ничего особенного… Тот же сок, только покислей… Кислый, а вкусный», — ухмыльнулся он себе в усы.

Лизнул ещё разок-другой и посмотрел на норы своих собратьев.

— Трусы! — насмешливо пискнул он и ещё лизнул несколько раз.

В животе у него стало тепло, по телу пробежала приятная дрожь.

Он соскочил с тарелки, подошёл к двери, вернулся, не переставая улыбаться, довольный своим решением отведать запретный напиток.

Теперь он чувствовал себя гораздо уверенней: подбежал к другой тарелочке, привстал и принялся жадно лакать. И, чем больше он пил, тем больше вино ему нравилось.

Когда он снял ланки с края тарелки, в мозгу его вспыхивали радужные искорки, застилая и затуманивая глаза.

Бочки и ящики раскачивались, как люльки, в разные стороны, но он уже больше ничего не боялся, а только попискивал от удовольствия.

Мышонок чувствовал, как растут его силы: стоит ему махнуть лапкой — и большая бочка свалится с подставки. Но он не собирался тратить свои силы на то, чтобы катать по погребу бочки. Ему предстояло другое, более важное дело.

— Сейчас они увидят, кто я такой… — шептал он и не мог понять, почему это язык так медленно ворочается во рту. — Я… я самый сильный… Я самый непобедимый… Я… вождь!.. Царь…

Ничего похлеще он не придумал, но зато храбро направился к щели под дверным порогом, которая вела в светлый мир людей. Он и раньше выглядывал из неё, но только с тысячей предосторожностей. А сейчас полез, даже не оглянувшись! Солнечный свет на миг ослепил его, но он продолжал карабкаться вверх и скоро очутился во дворе.

Как велик и прекрасен был этот мир!

Как силён и непобедим он сам!

Да разве мог он вернуться назад из-за глупых россказней старых трусливых мышей и крыс?

Нет! Он пойдёт вперёд и только вперёд!

Опьянённый вином, ослеплённый солнцем и собственной храбростью, Коротышка в первую минуту и не заметил пёстрого кота, спавшего на припёке у погреба. Но когда его глаза привыкли к свету, то он рассмотрел белую пушистую кошачью шерсть. Вся ненависть, которая испокон веков накапливалась в мышином роду, вскипела в Коротышке. Ему захотелось тут же растерзать врага, но он сдержался.

«Нет! — покачал он пьяной головой. — Не стоит убивать его, когда он спит… Я хочу, чтоб он… он… увидел свою смерть!»

— Цвырк! Цвырк! Цвырк! Ци-ци-ци, — запищал Коротышка, стараясь разбудить врага.

Пёстрый кот, прикрыв веки, давно посматривал на Коротышку и не мог взять в толк, что это за чудо: средь бела дня у него под носом разгуливает мышонок!