Интерфейс - Мишель Подымски

Августе как соучастнику убийства грозила ссылка в Фрост. Хоть осужденных на такое по требованию Объединения и обеспечивали теплой одеждой, некоторыми модификациями, портативным генератором еды и даже средненьким лучеметом, выживание в Фросте — дело нелегкое. А тем более для девочки, которой тогда только исполнилось семнадцать.

Но вышло так, что её заметил тот, кого ненавидели все или по крайней мере большинство работников «Ассаж». Лысый человек по имени Франц Кроуссен. Тогда он вошел в комнату для допросов, сел напротив Бергер, посмотрел в тогда еще карие глаза Августы своим мертвым взглядом.

— Хочешь работать на нас? — спросил он.

— Вы издеваетесь! — вскрикнула Августа и рассмеялась.

Кроуссен, не отводя взгляда от Бергер, дождался, пока та успокоится.

— Нет, я не издеваюсь, — полностью лишенным эмоций тоном проговорил Франц. — Я увидел в тебе кое-какие задатки, которые хотел бы видеть в одном из работников корпорации. Что скажешь о карьере, например, детектива? Или в охране частных лиц? Модификации считывателя?

По тону откровенно несимпатичного лысого человека Августе стало понятно, что он не шутит.

— А Рой? — сама не зная почему, спросила она.

— Он отправится в Фрост, — ответил Кроуссен. — Рой застрелил человека. Собственноручно. Тут может быть только одно решение.

Августа была отчасти рада этому. Ведь именно Драск втянул её в это.

— Так что скажешь насчет академии «Ассаж»? — Франц постучал пальцами по столу. — Или соглашаешься сейчас и уходишь со мной, или Фрост.

И Бергер, конечно же, согласилась. Уже потом она узнала, кто такой Кроуссен. Что его ненавидят, боятся и предпочитают обходить стороной большинство сотрудников корпорации.

Как-то он пришел на одно из практических занятий в академии. Теория закачивалась непосредственно в мозг, но практического опыта это не давало. Практику проходили по старинке. Тогда все студенты кидали косые взгляды на заместителя владельца «Ассаж», но в то же время пытались продемонстрировать себя с лучшей стороны. Но Кроуссен своим холодным взглядом наблюдал за одной лишь Августой. Словно хотел удостовериться в том, что сделал правильный выбор. Поступить в академию желали многие, и большинству отказывали. Бергер пришлось скрывать от своих однокурсников то, как она здесь оказалась. Иначе её бы возненавидели. Не столько из-за криминального прошлого, сколько из-за покровительства Кроуссена.

А потом, когда занятие закончилось, Франц подошел к ней, окинул своим мертвым взглядом, мягко кивнул и молча ушел.

Августа так и не поняла, что он тогда хотел сказать. Даже самый опытный считыватель потонул бы в сомнениях, смотря на лицо Кроуссена.

После окончания академии в отделе расследований новичкам на первый год работы назначался так называемый ведущий. Один из опытных детективов, который мог бы на практике объяснить новоприбывшему премудрости дела. Каждый выпускник хотел попасть ведомым к Юргену Саммерсу. Самый опытный детектив в отделе как никто другой умел найти подход к ученику, все подробно объяснить, поделиться своим многолетним опытом.

Августа не была из числа худших учеников, но и лучшей её назвать было нельзя. Что-то удавалось ей хорошо, другое плохо. Академию она закончила со средним баллом. А к Саммерсу всегда назначали кого-то из лучших. Но, словно по велению волшебной палочки, её ведущим стал именно Юрген. И Бергер точно знала, кого за этот подарок следует благодарить.

С того дня, как Бергер впервые встретилась с Кроуссеном, истек почти десяток лет. За эти годы они почти не встречались. Только пару раз, мельком, по чистой случайности. Но сейчас первый заместитель Райза вызывал её лично прибыть к нему. Даже не мыслесвязь, а личная встреча.

Мобиль Августы несся по верхним уровням магнитной дороги. Мосты делались из прозрачного материала, потому со стороны выглядело так, будто машины двигались по воздуху.

А сама Бергер сделала то, что делала очень редко — включила автопилот. Ей нужно было выпустить эмоции. На публике она это делать не любила. Она не казалась черствым роботом, как Кроуссен, но считала, что личные переживания не должны касаться никого, кроме её самой и близких людей. А единственный по-настоящему близкий человек для Августы — Кристофер Стражински — был похищен. Неизвестно кем, неизвестно для чего.

Она до боли в кистях вцепилась в кресло мобиля, губы плотно сжались, а из кошачьих глаз по бледным щекам стекали слезы. Бергер пыталась обдумать все рационально, найти ниточку, ведущую к тем, кто похитил Кристофера, но не могла. Сперва ей нужно было выпустить эмоции. Закрыв глаза, она сильнее вжалась в кресло и громко закричала. Сейчас её никто не видел, никто не слышал, мыслесвязь была отключена. Августа сжала пальцы в кулак и от безысходности ударила в крышу мобиля. Потом еще раз и еще. Это её успокаивало. Пальцы болели, разумом Бергер это понимала, но самой боли не чувствовала. Удар, еще удар. Отдышка. Истошный крик. От невозможности что-либо предпринять она вцепилась пальцами в свои мелированные волосы и громко кричала.

Она ничем не могла помочь Кристоферу. Не представляла, где тот находится. Что с ним могут сделать похитители. Невозможность что-либо сделать вводила Августу в состояние паники.

«Неужели я больше никогда не смогу увидеть его? Не смогу прикоснуться? Обнять?»

А рука все сильнее и сильнее колотила в крышу мобиля.

«Зачем кому-то понадобилось забирать его?».

Еще удар. Крик.

Августа понимала, что с каждой минутой шансы найти Кристофера все меньше, и часы для неё превратились в таймер, отсчитывающий время до непоправимого.

За прозрачной, если смотреть изнутри, обшивкой мобиля размывались, становясь единой разноцветной массой, строения, люди, машины. Все превращалось в кляксу из тысячи цветов и оттенков. В полотно художника-абстракциониста, имя которому скорость. Если бы по скоростной магнитной трассе прокатился человек из века так двадцать первого — двадцать второго, когда подобных скоростей еще не было, наверное, он решил бы, что находится в сюрреалистическом сне, где ничего не имеет определенной формы. Некоторые и сейчас боялись подобного, а потому предпочитали убирать прозрачность обшивки и выводить на экран внутреннего покрытия какой-нибудь фильм или телепрограмму.

Мобиль поднырнул под массивный грузовик, идущий впереди, перепрыгнул красную легковушку. Несмотря на все сложные маневры, подныривания, перепрыгивания при обгонах, опасности в них не было никакой. Мобили в принципе не могли столкнуться из-за магнитного поля, окружающего каждый из них. Разве что какой-то псих-камикадзе решит прокатиться, отключив системы безопасности машины.

Августа полулежала, откинувшись на автоматически принимающее форму тела и нужную твердость сиденье. Она не видела, как её мобиль приблизился к башне «Ассаж» и, задрав нос вверх, вертикально взмыл к вершине, используя магнитное поле опоры небес. Благодаря системе искусственной гравитации, встроенной в днище машины, и гасителям перегрузки подобный подъем пассажиры не чувствовали.

На уровне сто семнадцатого этажа машину перехватила посадочная программа. Мобиль повернулся, приняв обычное, горизонтальное положение, плавно вплыл в помещение гаража и опустился на свободное место.

— Мы прибыли на место назначения, — высоким женским голосом сообщил автопилот.

Августа вспомнила, как раньше мобиль говорил баритоном, а Кристофер то ли в шутку, то ли взаправду сказал, что этот голос она любит больше, чем его. После чего Бергер изменила настройку, превратив тон машины в женский.

По щеке Августы снова скатилась слеза.

Она вышла из мобиля, а машина с помощью специальной системы спряталась под пол.

Бергер вошла в лифт, одновременно вытирая лицо платком. Отдала голосовую команду кабинке, и та взмыла вверх на двести сороковой этаж, где располагался кабинет Кроуссена.

Возле входа на этаж детектива сразу же встретила молодая женщина-считыватель. Они здесь стояли почти везде, определяя, не несет ли визитер какую-либо опасность.

Считывателей Августа недолюбливала. Ведь для подобных модификантов все истинные эмоции человека были как на ладони.

Через проход в биопленке Августа уверенным шагом вошла в кабинет Кроуссена. Тот сидел за своим столом и напоминал больше статую, чем человека. Лысая черепушка приобретала то синеватый, то красноватый, то серебристый оттенок, отражая свет иллюминаций за окном. Лицо, как всегда, не выражало даже малейших намеков на эмоции. Взгляд был направлен в стену. Только пальцы шевелились, выстукивая что-то на столе.

— Мистер Кроуссен, — сказала Августа, устраиваясь в шарообразном сидении. Шар сразу же изменил форму, превращаясь в удобное мягкое кресло.

— Да, я вас вызывал, — Франц отвлекся от созерцания стены и одарил Бергер тяжелым взглядом.