Позолоченная луна - Джой Джордан-Лейк

тут, в этом месте, где богатые туристы любовались Южными горами, у Сола были кое-какие давние связи.

А теперь еще и возможность отомстить.

Они с Берковичем завтра встретятся, и тут-то все и начнется.

Тем временем, даже до того как отыскать какую-нибудь маленькую гостиницу, где они с Нико смогут остановиться, Сол должен увидеть Билтмор. Должен своими глазами убедиться, действительно ли его давний рисунок воплотился в камне.

Ноги скользили и спотыкались на мокрых листьях. Удары сердца отдавались в голове, дыхание перехватывало.

И тут раздался стук копыт, треск веток, и из тумана вырвалась лошадь. Ее передние копыта взлетели высоко в воздух, освещенные светом фонаря, который держал наездник. Сол ухватился за поводья лошади и, дернув, вернул ее в прежнее положение.

Приподнявшись на левом стремени и высоко поднимая фонарь в другой руке, всадница сильно ударила Сола по голове рукоятью кнута.

— Che cavolo! — закричал он, выпуская поводья. Спасаясь от кнута, он опустил Нико на землю и прикрыл его руками. Указывая на кнут, который снова поднялся в воздух, чтобы обрушиться на его голову, он сердито воскликнул: — И чем я это заслужил?

Всадница осадила лошадь, заставляя отступить от него подальше.

— Как ты посмел хватать мои поводья?

Сол поднял обе руки ладонями вверх.

— Лошадь встала на дыбы, ее надо было укротить. — И он снова обхватил Нико рукой. Мальчик прижался к нему.

— Благодарю, я сама могу справиться со своими поводьями.

— Я вижу лошадь, вставшую на дыбы: я вижу, что наездник нуждается в помощи.

— Я не нуждалась в помощи. А ты схватился за мои поводья.

Всадница придерживала лошадь в нескольких метрах от него, словно ожидая, что Сол снова попытается приблизиться к ней, и предупреждая, что снесет их с Нико в одну секунду.

— Я оказалась здесь в темноте лишь потому… — начала она, словно бы репетируя эту фразу сама с собой. И осеклась. — Я не должна тебе ничего объяснять. Просто на станцию только что прибыли мои гости, и я надеялась встретить их.

Сол ни на секунду не поверил ей — нарядная молодая женщина, одна, в темноте, — но причины, по которым она пряталась тут, в тумане, совершенно его не интересовали.

— Вы не должны так быстро ездить в таких местах, — указал он на грязевую лужу. — У лошади ноги не такие, как у козы. У нее хорошая поступь, но не идеальная по такой мокроте. Вы могли сломать ногу. — Он надеялся, что она поймет — его волнует не ее нога, а нога лошади.

— А вы должны знать, — возразила она, — что находитесь в частном владении.

— Мы не местные, — он прижал поближе к себе и Нико, и тубу с рисунком.

— Вот как? И что же привело вас сюда, мистер?.. — Она приподняла перед собой фонарь, чтобы лучше видеть его лицо, и с минуту изучала его.

То, что богатая леди задала такой вопрос, было странно. Столкнуться в темноте с незнакомцем — и рассматривать его со вспыхнувшей в глазах искрой. Он знал по опыту, что леди, особенно такие красивые, любящие опасность, могли означать неприятности.

Он осторожно ответил:

— Бергамини.

Взгляд леди упал на Нико.

— Это ваш сын?

— Мой брат.

Она оценивающе приподняла бровь.

— Так что же именно вы здесь делаете, мистер Бергамини? Я полагаю, вы работаете на мистера Вандербильта, если находитесь на его земле?

Поскольку она сказала, что он не может находиться тут по закону, ему пришлось рискнуть.

— Меня наняли работать на конюшне у мистера Вандербильта.

Услышав эту ложь, Нико резко дернул головой. Но промолчал.

Сол похлопал по бумажной трубке, как будто конюшни могли каким-то образом находиться в ней.

— Тогда понятно. Я гостья мистера Вандербильта. Полагаю, вас наняли в его конюшни именно потому, что вы так отлично справляетесь с лошадьми, на которых ездят другие.

Stupido, обругал Сол сам себя. Cosi dannatamente stupido.Надо же быть таким идиотом, чтобы врать тому, кто с легкостью может разоблачить тебя.

Теперь, даже если им с Нико удастся отыскать того, кто принимает решения о найме на работу, какими будут их шансы? Даже если ему удастся скрыть все свое прошлое — с мертвым начальником полиции у своих ног.

Даже если ему удастся доказать, что Джон Вандербильт когда-то давно обещал взять его на работу, его все равно не возьмут, если эта гостья Билтмора поговорит с его хозяином. Потому что никто никогда не наймет лжеца.

Не говоря уж об убийце.

Кивнув, Сол очень отчетливо выговорил правильные слова:

— Желаю вам доброго вечера.

Затем, снова вскинув Нико к себе на спину и не глядя, смотрит ли всадница на него, зашагал дальше по подъездной дороге.

Нико дрожал — возможно, от холода. А может, от страха.

Сол не позволял себе дрожать от холода. После работы в каменоломнях Пенсильвании он твердо знал, что никогда нельзя позволять себе признавать, насколько ты замерз — это опасно.

— Стисни зубы, — учил его старый итальянец. — И не жалуйся ни единым словом. Senza parole. А то холод услышит тебя и станет еще сильнее.

Сол пробирался по грязи. Его спина ныла и от жестких сидений в поезде, и от тяжести мальчика. При тусклом свете луны, пробивавшемся сквозь остатки тумана, он различал дорогу в мутной темноте. При каждом шаге по мокрым листьям раздавалось мягкое чавканье.

Влага собиралась в капли и стекала с резных кончиков кленовых листьев — должно быть, наступали заморозки. Как и говорила тетушка Рема из поезда, подъездная дорога вилась петлями и шла через каменные мосты. Под деревьями, какие не растут в Палермо.

Идти дальше в такой темноте было бессмысленно. Но после всех этих лет Сол просто должен был увидеть здание, создание которого он представлял себе, начиная с рисунка на бумаге. Должен был, несмотря на слабый свет луны в тумане, несмотря на Нико, прилипшего к его спине, как морские желуди к днищу того корабля, что привез их в эту страну.

— Билтмор, — сказал он вслух. И тут же, к изумлению Нико, добавил: — Здесь работали — и жили — талантливые мастера Сальваторе Франсис Катафальмо и Николас Петер Катафальмо. Сицилианцы. Поэты. Всадники. Джентльмены. — Он сделал паузу. — E fuorilegge. Al tuo servizio.

И нарушители закона. К вашим услугам.

Сколько раз он повторял все это каждый день в пансионе. Хотя не ту часть, про нарушителей — это было до того, как он стал таким. Но к вашим услугам — да.

И тогда, когда ему пришлось оставить мать и Нико в Палермо, чтобы искать работу, он сказал это двум американским джентльменам, которые приехали во Флоренцию искать вдохновения. Они весь вечер просидели, склонившись над большим