Книга про Иваново (город incognito) - Дмитрий Фалеев

всеми четырьмя когтистыми лапами и жадно зачмокал.

Я где-то читал, что в отличие от львов или тигров, которые открыто выражают свое недовольство, леопарды вероломны и даже опытным дрессировщикам сложно спрогнозировать их поведение.

В средневековой эзотерике этих зверей тоже не жаловали, потому что «пятнистый» означало «запятнанный».

Вопреки опасениям, все прошло гладко – лишь капли молока упали немке на блузку. Таец предусмотрительно протянул ей салфетку.

Мы с Женькой переглянулись:

– А что – давай?

– На обратном пути!

На обратном пути мы заплутали в однообразных базарных рядах, но все-таки вернулись на прежнее место, которое располагалось по соседству с двухэтажным павильоном, послужившим нам основным ориентиром и приметой.

Таец дремал в обнимку с леопардом на узкой циновке. Я осторожно растолкал владельца. Зверь поднял голову…

Предполагаемый снимок удачно пополнил бы Женькину коллекцию оригинальных аватарок, но я не успел даже навести объектив.

Думаю, хищника раздразнил браслет – блеск солнечным зайчиком покатился ему в глаза, и леопард тенькнул лапой.

Женька отдернулась.

Как горящую головню, таец выхватил у нее своего питомца, сам перепуганный не меньше девушки. У той через щеку поползли красные нитки.

Вокруг сбились люди. Больше всего галдела дебелая, грудастая молодая американка в соломенной шляпе, которую сопровождал сухопарый пожилой и загорелый, похожий на Киплинга джентльмен в белоснежном костюме. Местные любопытствовали и предлагали помощь.

– Ты не испугалась? – спросил я Женьку.

– Я не поняла… Давай теперь ты! Теперь твоя очередь! – настаивала она.

Мне было боязно. Глядя на беззлобную морду леопарда, я представлял, что с его усов капает кровь.

Но мне на выручку пришел таец.

– No! No! – Он решительно отказывался рисковать второй раз и выглядел сердитым, хотя вообще-то тайцы улыбчивы.

Вечером того же дня мы куковали в аэропорту Бангкока, дожидаясь своего рейса в Россию. У Женьки на лице красовались царапины – роспись дикой природы. Никаким молоком не свяжешь дерзкую, безоглядную молодость. Мы тогда совершали ЛЮБЫЕ поступки, и ничего нас не портило, ничего не могло вытравить из нас желания действовать. Бог шельму метит.

Молодость прошла.

15

– Васька, табань!

Семилетняя девочка учится рулить. Пока она плохо справляется с лодкой, не чувствует течение, да и весла ей велики.

Но она освоит, непременно освоит и уплывет дальше всех – за синие горы, за рыжие скалы, в свой горизонт.

«АМЕРИКАНСКАЯ ТРАВА НЕ ПАХНЕТ»

Много ли есть на свете людей, совершивших кругосветное путешествие?

А на конной кибитке?

Петр Плонин, ивановский путешественник, – участник и руководитель уникальной кругосветки, стартовавшей в 1992 году и проходившей в два этапа. Первый – на восток: от Иванова до Сахалина. Второй – на запад: из Иванова через Россию и Европу, в США и Японию.

В 1998‐м участники благополучно вернулись домой, но настоящим аргонавтам дома не сидится.

Дорога – праздник, в котором нет выходных.

– Одни походники предпочитают горы, другие – воду, третьи – джунгли, а у вас какой конек?

– Велосипед. Я и в горах был, и на яхте ходил по Волге, и пустыни попадались – разве что на воздушных шарах не летал и не плавал на подводной лодке. Велосипед мне ближе всего.

– А как же лошади?

– Путешествовать по миру на лошадях – это примерно так же, как гулять по лесу с пианино: тяжело и неудобно. А велосипед не надо ни поить, ни кормить, ни водить к ветеринару, и скорость хорошая! В среднем в два раза быстрее получается, чем на кибитке.

– Где вы научились обращаться с лошадьми?

– Я с ними вырос. Детство мое прошло в Рязанской области, в деревне – отец работал на лошади, занимался трелевкой. Но лошадей я знал поверхностно, неглубоко, иначе бы, наверное, не решился на кругосветку. Нам встречались профессиональные лошадники, которые говорили: «Ребята, вы сумасшедшие. Мы бы сами на лошадях ни за что не пошли в такую дорогу». Почему? Они наперед видели проблемы, которые могут возникнуть с лошадьми, а мы их не видели, мы не профессионалы, ехали себе потихонечку да ехали. У нас был один принцип: «Не навреди». Если мы дошли до финиша, значит, не было от нас вреда лошадям – они выдержали. Честь и хвала владимирским тяжеловозам! Для них кругосветка – уникальное событие. Как на Марс слетать. Коневоды, которые их выращивают, в девяносто втором не хотели нам давать чистопородных животных – они боялись, что те не дойдут даже до Нижнего Новгорода.

– А дошли до Сахалина! Вашу команду за прохождение Сибири в зимний период занесли в Книгу рекордов Гиннесса. Какие были основные трудности?

– Первое время – общение с лошадьми. Мы их не понимали, они нас не понимали. Вторая проблема – девяносто второй год, разгул беззакония. Тогда в нашей стране грабили целые фуры. Вагоны и составы пропадали с путей, исчезали в никуда. Никто их не искал, преступность процветала. Нам приходилось прятать лошадей, вести партизанский образ жизни. Спали урывками – по два-три часа в сутки.

– Были впрямую столкновения с криминалом?

– После Удмуртии к нам подъехали четверо накачанных ребят в спортивной одежде, и видно, что они не просто на машине прогуливаются, а… как сказать?

– Работают!

– Да, работают. Один меня спрашивает: «Вы где заночуете?» Я назвал ближайший районный центр. Он говорит: «Мы еще увидимся». После такого предложения мы тот городок объехали стороной. Нас еще Василий Песков из «Комсомольской правды» предупреждал: «Парни, вы безумцы – и лошадей отберут, и сами не вернетесь», – но Господь сберег. Третья проблема – сибирские морозы. В Новосибирске нам подарили буржуйку, выдали зимнее солдатское обмундирование – ватные штаны, бушлаты. Печка нас выручала, мы ее в кибитку поставили и топили чем придется, – дров иногда было трудно достать, а куски угля практически по всей дороге по Сибири можно подобрать и спокойно топить. Кибитка шла под тентом, и тепло в ней распределялось очень контрастно – наверху, под потолком до +30 доходило, а внизу был минус: на полу полметра льда намораживало. Утром встаешь – уже печка не помогает, борода примерзала к спальному мешку. День начинался – оттаешь бороду, потом вылезаешь, обуваешь замороженные валенки, которые за ночь превращаются в ледяной погреб, – протолкнешь в них ногу, потихоньку двигаешься. Лошадей запрягать – металлические части обжигают ладонь…

– И как вас отпустили – семьи, родные?

– Наше счастье в том, что мы с Колей Шабуровым, моим компаньоном, оба геологи и семьи приучены, что месяц, год нас может не быть. Про семьи, про жен всегда был первый вопрос от журналистов в