Пётр Машеров - Славомир Антонович

мая 1972 года Машеров приехал в Россоны. Навестил чудом уцелевший в войну домик крестьянки Пелагеи Юрьян, где проходили конспиративные явки партизан и подпольщиков. А дома Ядвиги Масальской не нашел - сгорел в огне войны. В нем местные женщины, рискуя жизнью, лечили, ставили его на ноги после первого ранения.

В Россоны приехало много гостей: комбриги и комиссары партизанской бригады «За Советскую Родину» Андрей Петраков и Александр Романов, заместитель командира по разведке Георгий Казарцев, начальник штаба бригады Владимир Дорменев, помощник комиссара по комсомолу Лев Волкович, командиры отделений, разведчики. Радость и скупые солдатские слезы. Машеров внимательно присматривался к боевым друзьям. Давно ли это было, когда они сидели за партами, решали задачи по физике, геометрии, мечтали о будущем. И вот уже за плечами война. К боевым орденам прибавились мирные. Одним словом, так и не заметил, как жизнь обернулась в прошлое.

Вечером все собрались в городском сквере у могилы боевых товарищей. Бывший начальник штаба бригады Владимир Доменев начал поименную перекличку:

— Владимир Антонович Хомченовский …

— Погиб смертью героя, взяв на себя огонь врага при спасении товарищей… — торжественно ответил правофланговый — комбриг Александр Романов. (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года В. А. Хомченовскому присвоено звание Героя Советского Союза. — С. А.) Голос его задрожал, и комбриг по-военному прошептал: — Нас с вами, чтобы жили…

— Петр Егорович Гигелев — первый начальник штаба отряда …

— Погиб смертью храбных, — неслось с правого фланга.

— Николай Егорович Гигелев — первый комиссар отряда.

— Пал на поле боя!

— Савелий Иванович Езутов — подпольщик…

— Замучен фашистами.

— Дарья Петровна Машерова — подпольщица. ..

— Погибла смертью мужественных!..

Сердце Петра Мироновича вздрогнуло. При упоминании имени матери он всегда волновался, испытывая сложные и щемящие чувства жалости, боли и вечной обязанности. Мать, схваченная фашистами как заложница, выдержала все муки гестаповских застенков и погибла, не выдав врагу подпольщиков, партизан и сына своего — командира партизанского отряда.

Машеров сжал губы, тихо поднял глаза. Напротив ветеранов стояли в строю комсомольцы, пионеры и совсем маленькие октябрята с красными звездочками на белых рубашечках. Дети, внуки и уже, наверное, правнуки тех, кто лежал под мраморными плитами и стоял у их подножия. Взгляды были направлены на трепещущее пламя Вечного огня, в пляшущих отблесках которого на мемориальной стене Памяти золотом горели имена и фамилии погибших героев.

Петру Мироновичу вдруг подумалось: все то, что здесь происходит, должно стать началом новой традиции — актом всенародного общественного почитания памяти погибших — Днем памяти.

Сверка живых и павших героев закончилась, и люди направили взгляды на Машерова. Почувствовав смущение, он укорял себя: «Что же я молчу? .. » И подошел к микрофону:

— В этом году праздник Победы знаменателен тем, что исполняется тридцать лет с начала создания крупных партизанских отрядов, бригад и соединений, которые вписали яркие страницы в летопись Великой Отечественной войны советского народа. Только на территории нашей республики днем и ночью мужественно сражались с фашистами 440 тысяч партизан и подпольщиков, которых поддерживало все население. Это была массовая, в полном смысле слова, всенародная война. Это был не просто стихийный взрыв гнева и ненависти народной к завоевателям, а глубоко осознанный, подготовленный всем строем советской жизни, направленный партией решительный отпор всего народа врагу... В этом — социальная природа, истоки и характер всенародной партизанской борьбы с врагом...

Машеров взглянул в лица друзей, знакомых. Они излучали поддержку, ожидание: продолжай, мол, Петр Миронович, мы тебя слушаем …

Выступая на праздновании Дня Победы и тридцатилетия образования партизанских бригад в Россонском районе Витебской области в период Великой Отечественной войны, Петр Машеров сказал:

— Возникнув в первые дни фашистской оккупации, подпольные группы и партизанские отряды к лету 1942 года выросли в крупные соединения, которые наносили эффективные удары по оккупантам. А в Россонском, Освейском, Дриссенском районах образовалась обширная партизанская зона, которая простиралась от Невеля до Верхнедвинска и Краславы на западе, от Полоцка на юге до Идрицы и Себежа — на севере. Эта территория, освобожденная совместными усилиями партизан Белоруссии, России и Литвы, с гордостью называлась тогда в народе «братским партизанским краем». На трудном пути к победе мы теряли родных и близких, переживали боль и горечь временных и тяжелых утрат. Но наши люди никогда, даже в самьк критических ситуациях, не утрачивали силы духа, уверенности в победе, в триумфе нашего благородного дела…

По выражению лица, по глазам людей, которые слушали его, Машеров видел, понимал, что ветераны воспринимают его слова как родное, свое, пережитое, а юноши и девушки притихли, были растеряны от того, что услышали здесь.

К мраморной стене Памяти, к обелиску Славы легли цветы и гирлянды от комсомольцев и пионеров семидесятых годов. А потом ветераны и их молодые наследники поехали по местам, где разворачивались бои партизан с врагом.

После освобождения республики Машеров возглавил Молодечненский обком комсомола. Вилейская область в середине сентября 1944 года была реорганизована, административный центр перебазировался в город Молодечно. Сюда же с Полиной переехал и Петр Машеров.

Секретарями ЦК ЛКСМБ были избраны М. Зимянин, В. Лузгин, Ф. Филиппова, К. Мазуров. В ЦК комсомола работали Павел Кожушко, Владимир Парахневич, А. Слобода, А. Раханов, Глеб Криулин. На комсомольскую работу вьщвинули фронтовиков Л. Клецкова, А. Аксенова, В. Микулича и других. Аппарат ЦК был невелик - 30 сотрудников. Были две трофейные машины. Прибыв в освобожденный Минск вслед за передовыми частями Красной Армии, работники ЦК комсомола нашли на берету Свислочи напротив парка небольшое двухэтажное здание, которое во время оккупации занимал под жилье немецкий чиновник. Дом уцелел. Мебели никакой, кроме фортепиано. Вот здесь-то и разместился центральный штаб комсомола.

Масштаб разрушений потряс. Люди приспособились жить в полуподвалах и трущобах. Всюду — груды бетона и одинокие стены, которые раньше были домами. Вокруг Академии наук — колючая проволока. Надписи «минный карантин» на редких уцелевших зданиях. Семьи с детьми, лошадьми, котомками и пожитками — их было жалко до слез. Не город, а территория ночного кошмара — в нем было больно дышать.

А недалеко, по Карла Маркса, 38, убирались высоченные заборы с колючей проволокой, недавно окружавшие недостроенное до войны здание ЦК КП(б)Б, приспособленное оккупантами под канцелярию гауляйтера Вильгельма Кубе, штабы охранных войск, СС и СД.

Комсомольские работники разъезжали по освобожденным районам Беларуси, старались привлечь в свои ряды все больше молодежи. Стремление охватить все сферы жизни, случалось, порождало и перегибы. Были любители «покомандовать», некоторые похвалялись своими заслугами, ставили себя