Кожаный Чулок. Большой сборник - Купер Джеймс Фенимор

Тем временем ковчег продолжал продвигаться вперед: после этого небольшого происшествия ему уже не грозила опасность. Как только погасла первая вспышка гнева, дикари прекратили стрельбу, поняв, что лишь зря тратят заряды. Хаттер вытащил из воды последний якорь. Течение здесь было тихое, и судно продолжало медленно плыть вперед, пока не очутилось в открытом озере, хотя настолько близко от берега, что пули представляли еще некоторую угрозу. Хаттер и Марч под прикрытием бревенчатых стен налегли на весла и вскоре отвели ковчег настолько далеко, что враги потеряли желание снова напасть на них.

 ГЛАВА V

Пусть раненый олень ревет,

А уцелевший скачет.

Где спят, а где — ночной обход;

Кому что рок назначит.

Шекспир. "Гамлет" [Перевод Б. Пастернака]

На носу баржи состоялось новое совещание, на котором присутствовали Джудит и Хетти. Враг уже не мог напасть неожиданно, но ощущение непосредственной опасности сменилось тягостным сознанием и что на берегу притаилось много индейцев, которые, конечно, не упустят возможности погубить обитателей ковчега. Понятно, что больше всех беспокоился Хаттер, а дочери, привыкшие во всем полагаться на отца, не отдавали себе ясного отчета в том, что им грозило. Старик Хаттер прекрасно сознавал, что два товарища могут покинуть его в любую минуту. Это обстоятельство, как легко мог заметить внимательный наблюдатель, тревожило его сильнее всего.

— У нас есть большое преимущество перед ирокезами и всеми другими врагами, как бы они там ни назывались, — сказал он, — потому что мы наконец, выбрались на чистую воду. На озере нет ни одной лодки, которой я бы не знал. Свою пирогу ты пригнал сюда, Непоседа, на берегу теперь осталось только две, и они так хороню спрятаны в дуплах деревьев, что как бы индейцы ни старались, они едва ли их отыщут.

— Ну, этого нельзя утверждать, — заметил Зверобой. — Уж если краснокожий задумал что-нибудь отыскать, то чутье у него становится лучше, чем у собаки. Если они вышли на охоту за скальпами и надеются пограбить, то вряд ли какое-нибудь дупло укроет пирогу от их глаз.

— Ты прав. Зверобой! — воскликнул Гарри Марч. — В таких вопросах ты непогрешим, и я рад, очень рад, что моя пирога здесь, у меня под рукой. Я полагаю, старый Том, что если они серьезно решили выкурить нас, то еще до завтрашнего вечера отыщут все пироги, а потому нам не мешает взяться за весла.

Хаттер ответил не сразу. С минуту он молчаливо глядел по сторонам, осматривая небо, озеро и плотно охватывавшую его со всех сторон полосу леса. Нигде он не заметил тревожных примет. Бесконечные леса дремали в глубоком спокойствии. Небеса были безмятежно ясны, их еще золотил свет заходящего солнца, а озеро казалось более прекрасным и мирным, чем в течение всего этого дня. То было зрелище всеобщего умиротворения: оно убаюкивало человеческие страсти, навевало на них священный покой. Какое действие оно произвело на наших героев, покажет дальнейшее повествование.

— Джудит, — сказал отец, закончив недолгий, но внимательный осмотр, — вот-вот наступит ночь. Приготовь нашим друзьям чего-нибудь поесть. После долгого перехода они, должно быть, здорово проголодались.

— Мы не голодны, мастер Хаттер, — заметил Марч. — Мы основательно заправились, когда подошли к озеру. Что до меня, то общество Джуди я предпочитаю даже ужину, приготовленному ею. В такой тихий вечер приятно посидеть рядком.

— Природа остается природой, — возразил Хаттер, — и желудок требует пищи… Джудит, приготовь чего-нибудь поесть, и пусть сестра тебе поможет… Мне надо побеседовать с вами, друзья, — продолжал он, лишь только дочери удалились, — я не хочу, чтобы девочки были при этом. Вы видите, в каком я положении. Мне хотелось бы услышать ваше мнение о том, как лучше поступить. Уже три раза поджигали мой дом, но это было на берегу. Я считал себя в полной безопасности, с тех пор как построил замок и ковчег. Однако раньше все неприятности случались со мной в мирное время, и это были сущие пустяки, к которым должен быть готов всякий, кто живет в лесу. Но теперь дело приняло серьезный оборот, и я надеюсь, что ваши соображения на этот счет облегчат мне душу.

— По-моему, старый Том, и ты сам, и твоя хижина, и твои капканы, и все твои владения попали в отчаянную переделку, — деловито ответил Непоседа, не считавший нужным стесняться. — Насколько я понимаю, они не стоят сегодня И половины того, что стоили вчера. Я бы не дал за них больше, если бы даже пришлось рассчитываться шкурами.

— Но у меня дети! — продолжал отец таким тоном, что даже самый проницательный наблюдатель затруднился бы сказать, что это: искусное притворство или же искреннее выражение родительской тревоги. — Дочери, Непоседа, и к тому же хорошие девушки, смею сказать, хоть я их отец.

— Всякий имеет право говорить что угодно, мастер Хаттер, особенно когда ему приходится круто. У тебя и впрямь две дочки, и одна из них по красоте не имеет себе равной на всей границе[7], хотя манеры у нее могли бы быть получше. А что до бедной Хетти, то она — Хетти Хаттер, и это все, что можно сказать о бедном создании. Я бы попросил у тебя руки Джудит, если бы ее доведение было под стать ее наружности.

— Вижу, Гарри Марч, что на тебя особенно нечего рассчитывать. Вероятно, твой товарищ рассуждает так же, — возразил старик с некоторой надменностью, не лишенной достоинства. — Ладно, буду уповать на провидение, оно, быть может, не останется глухим к отцовским молитвам.

— Если вы подозреваете, что Непоседа собирается бросить вас, — сказал Зверобой с простодушной серьезностью, придававшей еще большее значение его словам, — то я думаю, что вы к нему несправедливы. Я думаю, что вы несправедливы и ко мне, предполагая, что я последую за ним, если он окажется таким бессердечным, что на всей границе-то есть в обширной полосе, где поселения европейских колонистов граничили с девственным лесом. Граница эта непрерывно перемещалась с востока на запад, бросит в беде целое семейство. Я пришел на это озеро, мастер Хаттер, повидаться с другом. Не сомневаюсь поэтому, что завтра на закате солнца найдется еще один карабин, чтобы защищать вас. Правда, этот карабин так же, как и мой, еще не испытан в бою, однако он не раз уже доказал свою меткость на охоте как по мелкой, так и по крупной дичи.

— Стало быть, я могу надеяться, что вы останетесь защищать меня и моих дочерей? — спросил старик с выражением отцовской тревоги на лице.

— Можете, Плавучий Том, если позволите так называть вас. Я буду защищать вас, как брат сестру, как муж жену или как поклонник свою возлюбленную. В этой беде вы можете рассчитывать на меня во всем, и я думаю, что Непоседа изменит своему характеру и своим желаниям, если не скажет вам того же.

— Ну вот еще! — крикнула Джудит, выглядывая из-за двери. — Он непоседа и по прозвищу и по характеру и, уж конечно, не станет сидеть на месте, когда почувствует, что опасность грозит его смазливой физиономии. Ни "старый Том", ни его "девочки" не рассчитывают на мастера Марча: они достаточно его знают. Но на вас они надеются. Зверобой. Ваше честное лицо и честное сердце порука тому, что вы исполните ваше обещание.

Все это было сказано скорее с притворным, чем с искренним гневом на Непоседу. И все же подлинное чувство звучало в словах девушки. Выразительное лицо Джудит достаточно красноречиво говорило об этом. И если Марчу показалось, что еще ни разу он не видел на этом лице такого горделивого презрения (чувство, которое особенно было свойственно красавице), то, уж конечно, еще никогда не светилось оно такой нежностью, как в тот миг, когда голубые глаза взглянули на Зверобоя.

— Оставь нас, Джудит! — строго приказал Хаттер, прежде чем молодые люди успели ответить. — Оставь нас и не возвращайся, пока не приготовишь дичь и рыбу. Девушка избалована лестью офицеров, которые иногда забираются сюда, мастер Марч, и ты не станешь обижаться на ее глупые слова.