Очарованная вальсом - Барбара Картленд

— Как же узнать их? — снова спросила женщина.

— Они надеются смешаться с толпой, — пояснил бородач, — но их выдает манера держаться. Вон прусский король! Понаблюдайте за ним! Видите, какой самоуверенный? Как бык среди коровьего стада…

— Тише, тише! — в испуге зашикала на него дама.

И тут чей-то голос шепнул Ванде на ухо:

— Русский царь одет в усыпанный звездами черный плащ. Под плащом — белый мундир с единственным орденом… Будьте внимательны!

Голос звучал так глухо, что вначале Ванда подумала, не почудилось ли ей все. Она оглянулась. Какой-то мужчина в маске обезьяны быстро скрывался в толпе. Это он говорил, он! Но вот его уже нет!.. Как все интересно… Баронесса ничего не услышала.

— Смотрите, герцогиня Ольденбург! — незаметным жестом указала она Ванде на проплывающую мимо них в танце даму. — Думает остаться незамеченной! Но ее жемчуг я узнаю с первого взгляда! Слишком уж он знаменит для подделки!

И в эту секунду перед нею низко склонился клоун в размалеванной маске.

— О, прелестная нимфа, окажите мне честь потанцевать с вашей очаровательной спутницей. Я умру, если вы мне откажете!

Ванда, не дослушав согласительной реплики баронессы, вскочила на ноги.

Как ей хотелось потанцевать! Звучала мазурка, главный танец на обычном бале, после которого кавалер вел даму ужинать в боковые залы и мог оказать ей особые знаки внимания и даже признаться в любви! Обычно у дам в бальной книжечке танцы были расписаны, и они заранее знали, с кем и когда танцуют. Но сейчас был не обычный бал, а бал-маскарад… И танец давал возможность оказаться в гуще танцующих. Ванда отдалась музыке и движению. А оказавшись на середине зала, она сразу заметила черный, в серебряных звездах плащ. Плащ был слегка распахнут, и под ним белел мундир со сверкающим бриллиантами орденом!

Ванда, влекомая радостью этой «находки», выскользнула из рук партнера и стала, лавируя между парами, пробираться к месту, где она заприметила звездный плащ. Его обладатель стоял в одиночестве и наблюдал за толпой.

Ричарду было неудобно в тесноватом ему мундире, и он сожалел, что согласился на весь маскарад, хотя после ужина за ним осталась возможность развлечься на свой лад в одиночестве, вкусив отменных блюд и изысканных вин.

Император Франц был баснословно щедрым хозяином. Конгресс обойдется ему в целое состояние — попробуйте-ка несколько недель содержать в своем дворце пять государей, двести шестьдесят глав самых влиятельных семейств Европы, да еще орду второстепенных князей, посланников, дипломатов со всеми их свитами. Каждый день к обеду накрывалось сорок столов.

Но в такие вечера, как сегодняшний, потчевали не только тех, кто жил во дворце, а и толпу посторонних гостей, кто был приглашен на банкет перед балом. Ричарду никогда не нравились многолюдные шумные сборища, не было исключением и сегодняшнее. Не добавило ему радости также и то, что за столом его посадили не рядом с Екатериной, как он на то рассчитывал, а между двумя дамами, ни одна из которых его не заинтересовала даже в малейшей степени.

После ужина, которому, казалось, не будет конца, Ричарду предстояло ввести в заблуждение русскую императрицу Елизавету. Он пытался пробудить в себе к ней сочувствие, зная о том, как пренебрегает ею царствующий супруг, однако вместо этого обнаружил, что внутренне симпатизирует ее неверному мужу.

Даже в юности Елизавета не была столь же обольстительной, как невероятно, ослепительно красивая дочь польского вельможи, линчеванного варшавской толпой за его желание сблизить Россию и Речь Посполитую, прекрасная до совершенства Мария Нарышкина, маленькой девочкой увезенная с матерью из Польши в Россию по приказу Екатерины II. Куда было до нее Елизавете! Теперь та стала и вовсе непривлекательной — потолстела, лицо расплылось, покрылось пятнами и бугорками. Умной она тоже не была и мало соответствовала своему высокому положению.

Она, несомненно, была одинокой — не могла таковою не быть, — но не делала никаких попыток обзавестись своим кругом и не любила появляться на людях, неохотно посещая лишь те торжества и церемонии, на которых обязана была присутствовать по протоколу.

В таком вот мрачном расположении духа, одетый в царский мундир и черный с серебром плащ, Ричард спустился по лестнице в бальный зал. Выйдя из спальни царя Александра, он с некоторым удивлением отметил, что стоявшие возле дверей охранники молча пропустили его, лишь мельком окинув «его величество» взглядом. Пока он шел по коридору, встречные низко кланялись ему или делали реверансы — похоже, действительно никто не смог догадаться, чье лицо скрыто под маской.

Ловя по пути свое отражение в зеркалах, Ричард не мог не признать: царский парикмахер сотворил чудо. В маске и звездном плаще он стал неотличим от императора Александра.

«Но интересно, как долго я все это выдержу?» — спросил себя Ричард Мелтон, входя в бальную залу. Он знал, что не сможет уйти отсюда раньше царя, и втайне надеялся, что правда, которую так стремится услышать здесь Александр, окажется не совсем такой, на какую он уповает.

Ричард решил, что танцевать он сегодня не станет. А лучше-ка пойдет и выпьет как следует. Но едва он начал пробираться в сторону вожделенной буфетной, как его остановила чья-то рука и тихий голос пролепетал:

— Стойте! Погодите! Вы придавили ногой мой веер! О! Вы стоите на нем!.. — Ванда, стараясь не помешать танцующим, случайно уронила свой веер, и это было как нельзя кстати.

Ричард действительно почувствовал что-то у себя под ногой. Посмотрев вниз, он увидел расколовшуюся пополам перламутровую ручку веера с бело-бирюзовым рисунком. Он наклонился поднять этот милый предмет, а выпрямившись, обнаружил перед собой прелестное юное личико в черной тоненькой бархатной маске, сквозь прорези которой поблескивали небесно-голубые глаза. Волосы незнакомки цветом напоминали каштан. Ричард попытался вспомнить, видел ли он эту особу раньше. Нет, сейчас он видит ее впервые…

— Боюсь, ваш веер сломался.

— Ах, как это жаль… он мне так нравился!

— Я должен починить его вам.

— Нет, его уже не починишь.

— Не торопитесь. Я знаю в городе человека, он может починить все, что угодно — кроме разве что разбитых сердец…

Она улыбнулась, и Ричард заметил маленькую ямочку у левого уголка ее губ.

— Давайте выберемся из этой толпы и обо всем договоримся, — предложил Ричард. — Или вам хочется танцевать?

— А мы… мы с вами можем потанцевать?

— Отчего же нет?

И Ричард с готовностью, какой он в себе не ожидал, предпочтя минуту назад танцам буфетную, обхватил рукой девичий стан. Какая же она легкая, эта голубоглазая незнакомка, почти буквально попавшаяся ему под ноги!