Олимп, штат Техас - Стейси Суон

Одной рукой она прижимает рыбу к земле, другой вытаскивает ледоруб из рюкзака. Вгоняет его сому в затылок, нажимает, добираясь до мозга. Сом — в длину он около метра — перестает биться.

Арти собирает вещи и бредет обратно по воде, на сей раз не потрудившись снять джинсы, не потрудившись ускорить шаг. Ну промокла. Взбирается на откос, на сей раз подтягиваясь за тонкие перильца, а не страхуя себя от падения. Семь килограммов сома шлепают ее по ляжке.

В метре от верха Арти одной ногой застревает в вязкой грязи. Долю секунды она балансирует, нагибается, чтобы вытащить кроссовку, и теряет равновесие. Соскальзывает, скатывается вбок, всей тяжестью вдавливает сома в землю. Расправленный грудной плавник врезается ей в кожу, Арти чертыхается, с трудом встает, откидывает рыбину в сторону. Теперь Арти не только мокрая, но еще и грязная, а плавник-то ядовитый — кожу саднит. Она смотрит вниз — сквозь джинсовую ткань уже проступила кровь.

В джип Арти возвращается промокшая до нитки; все, что могло пропитаться водой, пропиталось. Она бросает рыбину на коврик у пассажирского сиденья, опускает голову на руль. Заставляет себя улыбнуться в надежде, что на душе просветлеет. Ничего подобного. Она утешает себя осознанием того, что все сегодняшнее невезение она уже наверняка выбрала.

Потихоньку едет домой, видимость никакая, однако за время пути дождь прекращается, между громадами туч проглядывает голубизна. Арти подходит к входной двери, и ее взору открывается зрелище столь знакомое, что дурное настроение разом улетучивается: на кухне Арло жарит яичницу с ветчиной.

— Завтракать пора? — спрашивает она.

Он поворачивается — рот раскрыт в зевке, — видит сестру, мокрую и грязную. Смеется.

— Я к тебе в гости приехал, а ты сбежала ловить рыбу в грозу?

— Я-то тебя уже видела, но ты был слишком занят: спал. Принесла нам второе. — Она показывает свою зверюгу.

— А голову ему не могла прямо на берегу оттяпать? А то прямо как есть динозавра.

— Погода была неподходящая. И потом, в разделочной как-то удобнее. — Она заходит на кухню, поднимает сома за живот, направляет его раскрытую пасть в щеку Арло.

— Хорошо, что у тебя в разделочной есть раковина. — Он отклоняется назад. — Я не буду это есть, если ты его не вымоешь, прежде чем потрошить.

— Слушаюсь, ваше высочество, — отвечает она с реверансом.

Арло протягивает руку к рыбине:

— Отнесу наружу. А ты прими душ и переоденься.

Арти передает ему сома, но вместо того, чтобы выйти, расстегивает джинсы, спускает до коленей. Хватает у брата рыбину, проводит ее брюхом по распухшей ране, вздыхает.

— Вот это да, — говорит Арло.

— Известное средство, — отвечает Арти, натягивая джинсы обратно. — Слизь обладает целебными свойствами. — Она идет в ванную, крикнув по пути: — Включи жаровню.

Через пять минут возвращается в шортах, все еще мокрая, но уже не грязная. Рана от плавника забинтована.

Яичница — Арло готовил на одного, но большую порцию — разложена на две зеленые тарелки, стоящие на ее маленьком кухонном столе. Арло сидит перед одной из тарелок, пьет кофе. Арти садится перед другой, берет уже налитое пиво.

— Твое здоровье, — говорит она и чокается с Арло. — За возвращение блудного сына. — И с довольным видом смотрит на озадаченное лицо брата, одновременно разламывая ломтик бекона.

— Не может быть, — говорит Арло. — Марч вернулся, а мне не позвонил, сукин сын.

— Да, и уже встретился с Юной и Гепом. Хуже некуда, но он твердо решил остаться.

— Намерен жить в Олимпе и не видеться с Верой? Или видеться с Верой — и надеяться, что все будет хорошо? Да такое невозможно.

Арти пожимает плечами:

— Юна явно переживает, но, кажется, твердо уверена, что он вернулся насовсем.

— Ага. Хочешь сказать, она в праведном гневе. — Арло улыбается.

Арти хлопает его по руке тыльной стороной вилки.

— Юна своих детей любит. И даже нас с тобой.

Свернув в трубочку белок, Арти подчищает остатки желтка.

— Тебя любит, не поспоришь. А меня нет. И ты меня не убедишь, что она любит Марча — по крайней мере, когда он начинает выделываться. Хотя ведь он у нас, господи прости, наверное, больной на голову.

— А вот это ты зря, — говорит Арти, но, не удержавшись, бросает взгляд на свои ладони, покрасневшие и ободранные о деревянный черенок лопаты.

— Марч какой есть, такой есть. И я уверен, что он плохо кончит. — Арло засовывает вилку в рот и умолкает, чтобы прожевать и проглотить. — Так что, пока он здесь, давай наслаждаться его обществом. Можем вечером все вместе сходить в «Мое местечко».

Арти отвечает, только доев кусок бекона:

— У меня на вечер планы.

Она, впрочем, знает, что можно пригласить и Райана, что тот только обрадуется. Может, Марч выступит в качестве буфера? Между Арло и Райаном. Между нею и Арло.

— Уклончивый ответ, — замечает Арло. — Что там у тебя? Взяла напрокат нового парня?

Арти готовится обиняками выложить, что рано или поздно придется сказать полностью: она рассчитывает получить Райана в постоянное владение. Готовится к ответу Арло — что такое и напрокат-то брать не стоило, а уж покупать нет смысла и подавно.

— Да, кстати, — продолжает Арло. — Карл передает тебе привет. Говорит, что с радостью повидался бы в ближайшее время. — Карл — бывший басист Арло и ее бывший любовник: достаточно красивый и потому непростой в эксплуатации, но при этом милый. Арло ухмыляется, потом светлый порыв улетучивается. — А тебе совсем неинтересно, почему я здесь, а не в Лос-Анджелесе?

— Я решила, ты специально заехал меня позлить.

— Твой заместитель свинтил. Мы легли во Флагстаффе спать, имея при себе менеджера, а проснувшись, обнаружили пустую кровать и невнятную записку с извинениями. Тот концерт мы отыграли сами, потом я стал звонить подтверждать остальные даты — выяснилось, что больше нас нигде не ждут.

— Блин. Что, как ты думаешь, произошло?

— Понятия не имею. Он был не из разговорчивых. Почти все время дрых на заднем сиденье моего «бронко», отказывался даже ехать с другими ребятами на микроавтобусе. Одна радость — не стибрил наличку и оборудование. Но я в этой связи должен попросить тебя об одолжении.

Арти чувствует, как у нее сжимается желудок.

— Арло, — говорит она и заранее качает головой.

— Ты выслушай сначала. Я прошу только на лето. Верну тебя на место до начала сезона охоты на оленей, а может, и раньше, если найдем хоть кого худо-бедно подходящего. Ты знаешь, как важно засветиться в Лос-Анджелесе, а я не могу ходить по большим залам без менеджера. Их даже не забронируешь в последний момент, если с тобой нет человека, который профессиональным образом умеет заговаривать зубы. — Он стучит вилкой по ее тарелке. —