Контора - Дмитрий Алейников

— Я этого не заметила: меня ты не убедил. — В противовес его улыбке, Талльская сдвинула брови. — Клиенты ведь не манекены. Это — живые деньги, и деньги очень приличные. Любой заказ значительно больше, чем твоя месячная зарплата, так что рисковать...

— Почему обязательно рисковать? Почему я должен непременно проколоться? Может быть, я, наоборот, принесу больше прибыли, чем... чем ваша фирма сможет унести?

— «Контора» все унесет, — строго заметила Ольга. — И она теперь не только «наша», но и твоя. И ты пойми, я ничего лично против тебя не имею. На дурака ты не похож...

— Спасибо. — Борис манерно кивнул.

— На здоровье, — деланно улыбнулась Ольга в ответ и продолжила: — Моя обязанность — обеспечить порядок.

А порядок таков, что тебе еще рано работать с клиентами. Если ты думаешь, что никто из менеджеров не делает ошибок, то сильно ошибаешься. Ошибок даже много. Но если я разрешу тебе работать сейчас и ты ошибешься, то по мозгам получу я. За то, что нарушила порядок. Если ты начнешь ошибаться через две недели, то это будут вопросы к отделу персонала, который нанял тебя на работу. Понимаешь, как все обстоит?

Борис покачал головой.

— Понятно. Главное — подстраховаться.

— И подстраховаться тоже. Ты напрасно язвишь. Я тоже могу тебя упрекнуть, что ты рвешься рискнуть за мой счет.

Борис не нашелся, что возразить.

— Порядок есть порядок, — подвела черту мадам старший менеджер, и Борис оказался приговоренным к девяти рабочим дням самостоятельных занятий.

Смирившись с этим приговором, менеджер Апухтин решил не терять времени зря, а за отведенные две недели стать настоящим асом в области торгового оборудования. Борис поставил перед собой цель и ринулся воплощать задуманное. Твердым шагом, сжимая в руке свернутый в трубку прайс-лист, содержание которого было педантично расфасовано по соответствующим клеточкам мозга, Борис направился к возвышающимся в центре зала холодильникам. Молодой человек наступал на них, как матадор на быка, как богатырь на чудище. Однако, подойдя ближе, Борис остановился в нерешительности, осматривая блестящие бока этих сооружений из металла, стекла и пластика. Что дальше? Можно вот так весь день простоять, тупо созерцая обтекаемые контуры этих «Неве» и «Лиможей», но что толку! Дон-Кихот, бросаясь в бессмысленный бой с мельницами, по крайней мере, имел план действий, точно знал, что этих «великанов» необходимо истыкать копьем, чтобы истерзанные бока их стали похожими на срез хорошего сыра. Но как изучить оборудование? Даже матерый инквизитор, современник Дон-Кихота, не смог бы выпытать тайны у пузатого прилавка.

Борис некоторое время стоял в задумчивости, созерцая собственное отражение в изогнутом стекле витрины. Налюбовавшись вдоволь своей вытянутой, как в кривом зеркале, физиономией, он огляделся по сторонам: кого бы потерзать вопросами?

Неудивительно, что взгляд его зацепился за все того же Володю, что-то «втиравшему» долговязой клиентке, утянутой в невероятного фасона кожаный комбинезон. Клиентка слушала с деланным интересом и время от времени проводила пальчиком по глянцу пластика. И ежу и Борису понятно, что эта накрашенная дура ни черта не понимала в оборудовании, и понимать не собиралась. Чуть позже, проводив клиентку, Володя согласился с такой оценкой.

— Скорее всего, — предположил он, — это секретарша. Босс послал по фирмам, посмотреть то да се. Она для приличия спросила какую-то глупость, но наверняка не удержит в голове ответ. Наберет каталогов и свезет шефу, пусть сам и разбирается.

Они обменялись парой ничего не значащих фраз. Посмеялись. Но стоило Борису заикнуться о своем желании познать мир торгового оборудования, Володя отмахнулся.

— Что тут можно рассказать? — пожал он плечами. — Тут ведь ни учебников нет, ни инструкций. Так, варимся в собственном соку.

— А ты что-то рассказывал той... секретарше про столешницы.

— Про столешницы? Да что рассказывал! У итальянских прилавков столешница из натурального мрамора, а у польских — из прессованной крошки. Вот и вся разница.

— Вот видишь! — подбодрил его Борис. — Значит, есть о чем рассказать! Я бы в жизни не догадался, что они чем-то отличаются!

— Ну да! А звук?

— Звук?

— Ну, когда стучишь по цельной столешнице... — Володя осекся и подозрительно посмотрел на кивавшего в такт его словам Бориса.

Ловко этот парень подцепил его на крючок! Еще миг, и пролилась бы на свет божий лекция минут на сорок. Нет, Володе было не жаль поделиться своими знаниями с этим парнем. Он охотно ответил бы на любой вопрос, конкретный вопрос, но вываливать все, что знаешь на заданную тему, — лень и скучно. Рассказать наизусть стишок гораздо проще: строчка за строчкой, рифма за рифмой, от и до. А выкладывать разрозненные обрывки знаний — такое же глупое занятие, как писать сочинение на тему «Как я провел лето»: все не упомнишь, и даже то, что вспомнишь, не успеешь записать на выделенных под сочинение страничках.

— Слышь, Борис, — Володя состроил красноречивую мину, — спроси кого-нибудь еще, а?

— А кого? — спросил настырный Борис.

— Ну, Оленьку Талльскую попытай...

— Пробовал. Она говорит, что ничего не знает и это не ее обязанность — знать.

— Да? — Володя пожал плечами. — Ну, тогда не знаю, кого тебе предложить. Ты понимаешь, рассказывать — занятие бестолковое. Ты со временем сам все запомнишь. Клиент будет задавать тебе вопрос, ты будешь бегать в сервисный отдел или в закупку, переспрашивать у них. Например, почему датский холодильник экологически безопасный, а со словацким — беда. Так гораздо лучше запоминается. Честное слово. А мне не то чтобы западло рассказывать, но... Стой! Так ты же у нас вообще проездом!

— Ну и что?

— Как — ну и что? Пойдешь в другой отдел и забудешь обо всем этом. Помнишь, как Шерлок Холмс старался забыть все лишнее? Что Земля круглая и прочую муру? И ты забудешь. Так что не забивай себе голову! Потом меньше придется забывать!

Так и не сумев найти среди коллег желающего поделиться опытом, Борис предпринял еще несколько бесплодных попыток обогатиться знаниями. Он прочел все имевшиеся в зале рекламные проспекты, но нашел в них только общие фразы. Борис сунулся в упомянутые Володей отделы с просьбой дать почитать какие-нибудь каталоги, но был бесцеремонно выставлен за дверь:

— Все, что переведено, лежит в зале, и нечего сюда соваться!

Неугомонный менеджер подловил на выходе из столовой коммерческого директора и мимоходом подкинул ему вопрос о таймерах и системе оттайки в немецких холодильных шкафах. Человек, столь подробно и доходчиво рассказавший о ключах от туалета, на сей раз оказался не столь словоохотлив.

— Обратитесь к Ольге Талльской. Она ваш старший менеджер, — дал он совет, не проявив и доли прежней любезности.

В конце концов Борис попытался воспользоваться советом госпожи Талльской и послушать, что объясняют менеджеры клиентам. Поначалу направление показалось перспективным: Борис узнал, что французский агрегат работает значительно тише, чем итальянский, и меньше греется. Увы, в течение следующих двух часов из диалогов с покупателями не удалось почерпнуть ничего интересного. Менеджеры в основном рассказывали об условиях оплаты и поставки. Эти вопросы Апухтин уже успел изучить. Пару раз он был свидетелем того, как менеджер в ответ на вопрос клиента просто пожимал плечами. Забавно, что на один из вопросов Борис знал ответ. Но он промолчал, дабы не компрометировать коллегу.

Исчерпав возможности чем-то занять себя на время так называемой стажировки, Борис начал подыхать от тоски. Он слонялся по залу, словно одинокий посетитель в музее, который пристраивается то к одной группе, то к другой, чтобы послушать рассказ экскурсовода. Менеджер Апухтин добросовестно прислушивался к старшим товарищам, но те говорили об одном и том же, и постепенно от их монотонного звучания Бориса начало клонить в сон.

Невероятно, но Борис, не заснувший ни разу даже на лекциях по математическому анализу и термеху, отчаянно боролся со сном теперь, когда, казалось бы, перешагнул ручеек, отделявший нудную теоретическую часть от захватывающей практики. Не спасали ни прогулки по коридорам, ни бесплатный кофе в баре для клиентов. Веки тяжелели и норовили сомкнуться. Чтобы отогнать эту необъяснимую, почти гипнотическую дремоту, Борис продолжал терзать вопросами попавшихся под руку коллег, и вскоре те начали сторониться заумно-занудного новичка. Даже Володя начал избегать Бориса, а когда Борис зажал-таки его в угол и огорошил вопросом об отличиях какой-то модификации, то ли взвыл, то ли огрызнулся своим неподражаемым «Ль-леха!» и, отчаянно отмахиваясь, ретировался.

В образовавшемся вакууме Борис начал чувствовать дискомфорт. Как-никак испытательный срок истекал, время шло, а он не узнавал ничего нового, не набирался опыта, не рос в профессиональном плане. Привычка жить от сессии до сессии не давала ему покоя. Что, если в конце месяца ему устроят экзамен, который он с треском провалит? Более всего угнетало то, что бывший студент-отличник Апухтин оказался не в состоянии объективно оценить, насколько он к подобному экзамену готов, знает ли он предмет столь же хорошо, как менеджеры, испытательный срок прошедшие?