Большая пайка (Часть пятая) - Юлий Дубов

– Эй! – крикнул он администратору. – Свяжитесь с Марией, срочно. Пусть закажет чартер в Лондон и сюда в Москву. И пусть позвонит Ахмету по этим телефонам, скажет номер борта и когда вылет. И пусть пошлет кого-нибудь из девочек, чтобы взяли его паспорт, у него виза одноразовая. Чтобы завтра утром была новая виза, он должен обратно лететь. Самолет пусть ждет... часов до шести вечера... Больше нас не беспокойте. Только если Ларри позвонит.

Пять процентов, один процент...

Ахмет возник в клубе далеко за полночь. Отпущенный Платоном Федор Федорович доедал в банкетном зале десерт, а сам Платон сидел у себя в кабинете и что-то чертил на бумаге, игнорируя телефонные звонки и отмахиваясь от периодических визитов администратора. Когда доложили о появлении Ахмета, Платон встрепенулся и приказал немедленно позвать Федора Федоровича.

– Я с ним сам буду говорить, – сказал он. – Вы послушайте. Есть одна идея – Федор Федорович пристроился в углу и приготовился слушать. Участие в конференции, проводившейся в Лондоне Институтом Адама Смита, сказалось на Ахмете положительно. Он вошел в кабинет, распространяя изысканный аромат дорогого одеколона, и от его длинного, оливкового цвета пиджака будто исходило сияние, отбрасывающее на лица Платона и Федора Федоровича блики потустороннего, заграничного света. В руках он держал продолговатую коробочку, отделанную светло-голубым бархатом.

– Дорогой, – проникновенно произнес Ахмет, троекратно целуясь с Платоном, – дорогой! Я так рад, что ты мне позвонил. Я по тебе соскучился, матерью клянусь. Всего три дня не виделись, а так соскучился. Посмотри, я тебе подарок привез. Нравится? В коробочке лежали наручные часы "Пата Филипп". Пока Платон разглядывал часы, Ахмет оглянулся и обнаружил в углу Федора Федоровича.

– Дорогой Федор Федорович, – восхитился он неожиданной встречей, – как хорошо, что вы как раз здесь! А я думаю – завтра лететь обратно, как же я увижу Федора Федоровича? Я по вам так скучал, так скучал. Клянусь, если бы мы не увиделись, я бы никуда не улетел. Я вам тоже маленький подарок привез. Платон, дорогой, – обратился он к хозяину кабинета, – позвони, пожалуйста в свой звонок. Пусть мне принесут из машины маленькую кожаную сумку. Такую черную.

В маленькой кожаной сумке обнаружилась еще одна коробочка, но не с "Патэ Филипп", а с брегетом "Лонжин".

Усевшись за стол, потребовав чаю с вишневым вареньем, пирожков и рюмку коньяку, Ахмет долго рассказывал, какой богатый город Лондон, как его там принимали, как он нашел ресторан с настоящей каспийской черной икрой и как он познакомился в Сохо с девочкой из Санто-Доминго, от которой его и оторвал звонок Платона.

– Какая девочка! – восхищался он, щелкая пальцами. – Какая девочка! Совсем по-русски не говорит. Но все понимает. Такая замечательная. Просто ребенок. Я ей три тысячи долларов подарил, клянусь этим столом. Сказал – пусть купит себе то-се. Чулочки, сумочку, туфли красивые... Правильно я сделал?

Допив чай с коньяком и выговорившись, Ахмет растянулся в кресле и спросил:

– Ну, как у нас тут? В "Инфокаре"? Все нормально?

– Витя Сысоев погиб, – сказал Платон. – Завтра похороны.

– Ай-яй-яй, – на лице Ахмета появилась искренняя скорбь. – Не может быть! Такой хороший парень... Убили?

– Нет, – ответил из угла Федор Федорович, опережая Платона. – Несчастный случай. Забыл дома ключи и решил от соседей сверху по буксировочному тросу спуститься. Уже у себя на балконе был, но голова закружилась, и сорвался, С пятого этажа.

Ахмет огорчился еще больше.

– Что нужно, Платон Михайлович? – спросил он. – Надо охрану выставить? Я завтра же ребят пришлю. Сколько? Десять, сто, двести... только скажи.

– Не надо, – сказал Платон. – Сам приходи... Тут другое дело. Устрой мне переговоры с Фрэнком.

Нельзя сказать, что приветливость Ахмета уменьшилась хоть в какой-то степени. Но чуть заметная тень набежала на глаза, затуманенные скорбью по причине сысоевской гибели, да около рта прорезалась небольшая складочка.

– Платон Михайлович, – торжественно и с легкой обидой произнес он, – дорогой Платон Михайлович, я в "Инфокаре", можно считать, с первого дня. Уже сколько лет! Еще "Инфокара" не было, а я уже был. За мной "Инфокар" всегда как за каменной стеной. Кто бы ни приходил – я всегда стоял за "Инфокар". Только выйду, только слово скажу – и все. Помните, как я Леню спас? Их сто человек было – я один приехал. Только крикнул – все тут же уехали и больше не появлялись. Клянусь этим столом. Вы спросите у Ларри Георгиевича, он вам подтвердит. У кого хотите спросите, все скажут, что так и было. Я за "Инфокар" любому башку отверну. Вся Москва знает. Я ведь только о чем прошу, – Ахмет поднял руку и загнул указательный палец, – вы с кем-то переговоры ведете, по бизнесу, по финансам, – меня позовите. Я тихо в углу посижу, послушаю. Это будет стоить – ерунду – пять процентов, три процента, один процент. Но потом проблем не будет. Неважно, кто там – Михась, Сильвестр или этот... Фрэнк... – приползут на коленях, все принесут да еще спасибо скажут, что с ними по-людски разговаривают. Я знаю, как с ними разговаривать. А вы меня зовете, когда уже проблемы. Зачем вам с Фрэнком разговаривать? Не надо. Вам с ним встречаться не нужно. Вы ученый человек, серьезный бизнесмен, вам не надо с Фрэнком встречаться. Мне скажите...

Платон услышал за спиной покашливание Федора Федоровича, задумался на секунду и сменил тактику.

– Ахмет, скажи, а тебе не приходилось слышать, что у Фрэнка новые друзья появились? Из органов? Вроде как "крыша".

Ахмет, тоже оценивший присутствие Федора Федоровича, глубоко задумался. Потом, проникновенно глядя на Платона, произнес длинную тираду, смысл которой сводился опять же к тому, что он все эти годы грудью защищал "Инфокар", что по ряду вопросов с ним обязательно надо советоваться, что каждый, обидевший "Инфокар", рано или поздно ответит за это перед ним, Ахметом, и что если Платон Михайлович даст команду, то завтра же братва пойдет по следу любого, сядет кому угодно на хвост и всех накажет. А встречаться ни с кем не надо. Договорив до конца, он зевнул, стыдливо прикрывшись ладошкой, и сказал:

– Я, Платон Михайлович, поеду домой. Если можно. Я так устал, так устал. Эта девушка из Санто-Доминго, такая замечательная девушка. Клянусь, никогда так не уставал. Я завтра утром приеду, перед самолетом, с Виктором попрощаться. А насчет Фрэнка вы не сомневайтесь, если что – принесет деньги в зубах. Вы мне только команду дайте, и все будет нормально. Принесет. Рано или поздно.

Когда Ахмет, обнявшись на прощание с Платоном, вышел из кабинета, Платон вопросительно посмотрел на Федора Федоровича. Тот кивнул.

– Знает. Все знает. И не полезет в это дело ни при каких условиях. Если он вам устроит встречу, к нему появятся вопросы. А подобные радости ему ни за какие коврижки не нужны. Платон Михайлович, если не секрет, зачем вам встреча с Фрэнком?

– Просто... – Платон поглядел на захлопнувшуюся за Ахметом дверь. – Я тут посоветовался... в том числе и с Ларри... Деньги из банка уже скачали. Там пусто, и векселя эти ни гроша не стоят. А Фрэнк... "Крыша" – "крышей", но свой независимый бизнес он все же имеет. Завтра буду точно знать – какой. И сделаю ему предложение. Либо он с этого бизнеса со мной рассчитывается, либо я его же собственной "крыше" большую услугу окажу. Им объяснят, откуда берутся бабки, за которые Фрэнк себе коттеджи и баб покупает. Нормально? Кроме того, я хочу по полной программе наехать на банк. Через РУОП, через прокуратуру, через КРУ Минфина. А он должен обещать, что его люди будут соблюдать нейтралитет. Затем мне и нужна встреча.

– Почему вы думаете, что он согласится?

– Потому. У него есть бизнес, про который знают только он и Корецкий, И он отстегивает Корецкому процент – маленький-маленький. Если я этот бизнес засвечу, маленький процент превратится в большой. А бизнес окажется под колпаком. Правильно я говорю, Федор Федорович? Кроме того, в скачанных трех миллионах у Фрэнка есть доля. Я ее оцениваю примерно в полмиллиона. Он ведь должен понимать, что эти деньги он взял у меня. Разве нет?

– Логично. А если он сообщит о встрече Корецкому?

– Зачем ему это? По личному бизнесу Фрэнка Корецкий состоит у него же на жалованье. Значит, прикрытия конторы нет. Чем ему Корецкий поможет? Да и самому Васе раскрытие карт невыгодно. У него зарплата кончится. По правилам, все верно. Они взяли наши бабки. Отдали известно кому. Теперь рассчитаются своими. Впредь будут знать, с кем стоит связываться, а с кем нет.

Федор Федорович надолго замолчал. Видно было, что пока он ужинал, Платон провел серьезную работу по сбору информации. И предложенная им стратегия была логически безупречна. Поэтому Федор Федорович вынул из внутреннего кармана пиджака авторучку, нацарапал на листе бумаги семь циферок и сказал:

– Позвоните по этому номеру. Попросите Фрэнка Мамедовича. Скажите, что номер Аркадий дал. Все, что могу.