Изгнанники в лесу - Майн Рид

XIX. Отравленные стрелы

Неудачная охота на тапира побудила Гуапо сделать более надежное оружие. Он и раньше думал о том, чтобы сделать граватану, иначе — сарбакан, или духовое ружье для стрел. Он даже приготовил уже все необходимые материалы, которые раздобыл не без труда.

Прежде всего он нарезал ветвей одной из пород ириартей, но не той, о которой мы говорили раньше и из которой сделаны были доски для дома, а из небольшого пальмового деревца, ствол которого не бывает выше двадцати футов и не толще кулака; индейцы называют его «цасюба мира». Корни его, как и вообще у всех деревьев этой породы, образуют конус под землей, но всего в несколько дюймов высотой. Ветви, выбранные Гуапо, были различных размеров, — одна величиной с рукоятку граблей, а другая — не толще прогулочной трости. Обе внутри были пусты, — Гуапо вынул из них сердцевину, которая, как в нашей бузине, занимает все их внутреннее пространство.

Отмерив приблизительно одиннадцать футов в длину, Гуапо обрезал обе трубки и вложил тонкую в толстую; она вошла очень плотно. Эта двойная трубка предназначалась для того, чтобы инструмент стал как можно прямее — качество, самое важное в хорошем сарбакане; трубки взаимно выпрямляли одна другую. Потом индеец начал чистить свою трубку корнем древесного папоротника и, сделав ее гладкой, как черное дерево, прикрепил к одному узкому концу деревянный мундштук, а к другому — зуб альпаки в качестве прицельной мушки. Наконец, для украшения он обмотал трубку с одного конца до другого блестящей корой лианы — и сарбакан, это драгоценное оружие индейцев, был готов.

Оставалось сделать колчан и стрелы и приготовить яд, в который следовало обмакнуть наконечники стрел. Дело в том, что сарбакан умерщвляет не стрелой, а ядом, который та вводит в кровь жертве. Стрелы могут быть сделаны из тростника, камыша, из дерева многих пород, но лучшим материалом для них служат иглы патавы, о которых мы говорили выше.

Эти иглы часто достигают почти пяти футов в длину, они немного сплюснуты и совершенно черного цвета. Гуапо перерезал их приблизительно пополам, тонко заострил и на несколько дюймов ниже острия сделал зарубки, так, чтобы раненое животное, стараясь освободиться от стрелы, могло только сломать ее, а отравленный конец остался в ране.

Другой конец Гуапо обмотал шелковистыми нитями цейбы, которые закрепил волокном алоэ. Он прекрасно знал все подробности его приготовления, что было большой редкостью среди индейцев, где только пиачи, то есть жрецы, которые в то же время занимаются и медициной, владеют этим секретом. Есть племена, где никто не знает его, и, чтобы добыть яд для своих стрел, они отправляются далеко и платят за него очень дорого.

Этот знаменитый яд известен под разными названиями; наиболее распространены из них «кураре», «тикуна» и «вурали». Это одно из самых ядовитых веществ, когда-либо открытых человечеством. Если его впустить в кровь хотя бы простым уколом, то он действует так же ужасно, как и явский упас или боб святого Игнатия; но глотать его можно без вреда. И между тем как до сих пор не нашли средства, чтобы спасти от раны, нанесенной стрелой, которая смочена кураре, индейцы принимают этот яд внутрь, как одно из лучших желудочных средств.

Однажды Гуапо возвратился из леса с пучком тонких ветвей, покрытых мелкими, продолговатыми, заостренными на конце листьями бледно-зеленого цвета. Это была лиана кураре. Он очистил ветви от листьев, потом снял кору и заболон, положил на камень и мелко изрубил, так что превратил внутреннюю часть растения в желтоватое тесто; тесто это поместил в воронку, сделанную из листа банана и покрытую куском листа буссу. После этого налил холодной воды, и желтоватая жидкость начала стекать в подставленный под воронку горшок. Вода прошла через тесто, находившееся в воронке, и Гуапо поставил горшок на огонь, а когда жидкость сгустилась до известной степени, он прибавил в нее немного камеди, которую добыл из больших листьев киракагуеро. Кураре тотчас потерял свой желтоватый цвет и стал черным.

Яд был готов. Гуапо обмакнул в него несколько стрел и очень заботливо уложил в свой колчан, сделанный из стебля бамбука. Остаток яда он слил в маленькую тыквенную бутылку, подобную той, в которой держал известь для коки, и заткнул отверстие пробкой, сделанной из сердцевины пальмы.

Основываясь на свидетельствах миссионеров, многие долго считали, что пары кураре вредны и что вследствие этого индейцы поручали приготовление яда старухам племени, жизнь которых уже не имела цены и которые якобы умирали после такой смертоносной стряпни. Но все это вздор: индейцы, как мы уже сказали, в начале этой главы, спокойно глотают кураре, употребляя его как средство против желудочных заболеваний, и Гуапо во время приготовления яда также несколько раз пробовал его, чтобы по горечи жидкости узнать, был ли яд достаточно крепок.

Ядовитая масса, в которую индейцы Южной Америки обмакивают свои стрелы, не всегда приготовляется из мавакуры; некоторые употребляют корень, называемый curare de raiz; другие делают смесь из соков амбигуаски, табаку и красного перца, добавляя кору барбаско или саранго. Из всего этого наиболее действенным является амбигуаска. Но этот яд неудобен тем, что приготовление его очень сложно и трудно.

Едва Гуапо окончил свои приготовления, как в воздухе послышалось щебетание, смешанное с пронзительными криками. Вся семья оглянулась и увидела стаю больших птиц, которые вдруг опустились и уселись на вершине очень высокого дерева. Там они продолжали свой разговор, но уже не так шумно, и начали с замечательной легкостью перебегать с ветки на ветку, цепляясь когтями, причем часто принимали самые странные положения: то вниз головой, то брюшком вверх. Перья у них на всем теле были прекрасного синего цвета с металлическим оттенком, а клюв белый: в длину они были более фута и назывались арами, или попугаями макао.

Индеец, не говоря ни слова, взял свой сарбакан и стрелы и прокрался через чащу к дереву, на котором уселись ары. Несколько минут он не шевелился, потом вложил стрелу в сарбакан, поднес его к губам, вобрал в себя как можно больше воздуха и затем изо всех сил дунул. И в тот же миг один из аров уже пытался вытащить клювом стрелу, которая впилась ему в бок; но вытащил только обломок, острие осталось в ране. Минуты две спустя птица закачалась, потеряла равновесие, немного еще подержалась на ветке, уцепившись за нее крючковатыми когтями, и наконец упала на землю. Гуапо между тем пустил новую стрелу, поразившую вторую жертву, и таким образом продолжал до тех пор, пока на дереве не осталось ни одной птицы из всей стаи. Леон подбежал, чтобы помочь индейцу собрать добычу, и насчитал шестнадцать птиц, раненных то в ногу, то в крыло, то в шею. И все были уже мертвы; нескольких минут оказалось достаточно, чтобы убить их, — так быстро и сильно действует яд кураре.