Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это наш отец! – гордо объяснял товарищам Гази-Магомед.
– Я тоже буду, как Шамиль, – обещали мальчишки.
– Это я буду Шамилем, – спорили другие.
– Я сильнее тебя!
– Куда тебе, – смеялись третьи.
– Ты еще Коран читать не умеешь!
– Умею!
– А зачем же учитель бил тебя палкой?
– Я в одном только месте ошибся, – спорил мальчишка.
– А у вас зато кинжала нет!
– Есть! – сердились его друзья.
– Просто мы еще не наточили как следует. А твоим тупым только собак пугать!
Шамиль слегка улыбнулся своим сыновьям, но продолжал двигаться вперед. Затем к нему подбежали его жены – Патимат и Джавгарат. Горянки взяли под уздцы коня своего мужа и повели его домой, как это было принято в горах. Но Шамиль одернул уздечку и сказал женам.
– Идите домой. У нас будут гости.
Жены забрали детей и поспешили домой.
У мечети Шамиль сошел с коня, отдал повод Юнусу и позвал:
– Эй, кади!
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился красный от волнения кади.
– Салам алейкум, имам Шамиль, – произнес он, опуская глаза.
– Ва алейкум салам, – ответил Шамиль.
– Я слышал, здесь перестали уважать гостей?
– Кто тебе такое сказал? – развел руками кади.
– Те, кто находится за мостом, те, кто поклялся положить свои головы, чтобы горцы жили как братья и никто не смел посягать на нашу свободу. Так велит нам Аллах. И разве гость не посланник его?
– С этим никто не спорит, – говорил кади.
– Просто некоторым тут кажется, что когда гостей слишком много…
– Ответь мне, кади, бывает ли слишком много братьев?
– Люди, на которых ты гневаешься, ни сделали ничего дурного, Шамиль, – принялся оправдываться кади.
– Они всегда делали и теперь готовы делать все, в чем ты нуждаешься.
– Я нуждаюсь только в том, для чего меня избрал народ, – ответил Шамиль.
– И если человек не может прийти к своему имаму, значит, у него нет имама.
– Может, эти люди и не правы, но и мне кажется, что для Имамата нужна своя столица, – продолжал оправдываться кади.
– Аул переполнен. В мечети не хватает места. Сады – и те полны приезжих.
– Если кто-то из мюридов травил ваши посевы, ломал деревья или обидел хотя бы ребенка, я накажу его так, как велит шариат, – пообещал Шамиль.
– А те, кто на них клевещет, пусть выйдут сюда. Я хочу полюбоваться на их храбрость.
– Лучше пойдем в мечеть и обсудим это дело сами, – предложил кади.
– Ты – судья, – ответил Шамиль.
– И ты знаешь, что полагается за нарушение святых законов. А я не сойду с этого места, пока ты не осудишь преступников. И так будет с каждым, кто коснется моста чем либо, кроме ноги или копыта своего коня!
Кади покорно кивнул. Он собрался было вернуться в мечеть, но затем обернулся и показал глазами на окружение имама.
– Решить дело по шариату нетрудно. Но чтобы привести приговор в исполнение, мне понадобится помощь.
Все тут же сошли с коней, но Шамиль остановил наибов и кивнул на своих помощников.
– Они сами справятся.
Юнус и Султанбек привязали коней к столбу у мечети и вошли в нее вслед за кади.
Глава 10
Курбан, переполненный радостью от предстоящей женитьбы сына, старался гнать отару как можно быстрей. Но когда увидел расположившиеся у дороги мюридов, повернул отару в их сторону.
Мюриды времени не теряли. Кто чистил коней, кто смазывал ружья или точил сабли, кто читал Коран. Курбан поприветствовал воинов, и те отвечали ему с почтением к его сединам, а баранов его будто вовсе не замечали. Курбан знал, что на содержание мюридов выделялись деньги из имамской казны, но и сам решил пожертвовать несколько баранов. Накормить путников – дело богоугодное. Ведь и его сын скоро может оказаться среди них, и его кто-нибудь накормит в походе.
Он смотрел на этих парней и видел, что они из разных мест. Он различал особые черты салатавцев, андийцев, койсубулинцев, гумбетовцев, мехтулинцев, ауховцев, ичкерийцев, кумыков, людей из других обществ и народов. Но было у них всех и нечто общее, что отличает праведников от остальных людей. Шамилю было на кого положиться.
Курбан прикидывал, как бы выглядел его сын среди этих удальцов, а еще ему хотелось показать, что он и сам кое на что годится.
– Джигиты! – крикнул Курбан.
– Дарю барана тому, кто меня одолеет!
– А если одолеешь ты? – оглянулся на него стройный красавец, проверявший патроны в своих газырях.
– Тогда… – Курбан на мгновенье задумался.
– Тогда вспомните меня в своих молитвах.
– Хочешь бороться, отец? – спросил широкоплечий парень, откладывая отточенный кинжал.
– Давай!
Курбан слез с коня, скинул чуху, снял кинжал с пояса и закатал рукава рубахи.
– Валла-билла, – приговаривал крепыш, поплевывал на руки.
– Только потом не обижайся.
– Давай, Сулейман! – поддерживали его друзья, мгновенно собравшиеся в круг.
– Давно не ели жирных баранов!
Сулейман не нападал, выжидая, пока борьбу начнет старший. Курбан сделал отвлекающий выпад, парень невольно отшатнулся, и Курбану хватило этого мгновения, чтобы обхватить Сулеймана за пояс. Удивленный такой ловкостью, Сулейман решил бороться всерьез, резко вывернулся, приподнял Курбана и хотел уже бросить его на землю. Но тот успел зацепить своей ногой ногу соперника, и они упали вместе.
– Все, все! – закричали зрители, беспокоившиеся за Курбана.
– Хватит!
– Ничья!
Соперники поднялись, но Курбан все еще порывался снова вступить в схватку.
– Ладно, отец, ты победил, – улыбался Сулейман, отирая со лба пот.
– Давай еще! – требовал Курбан.
– Я тебе покажу, как надо бороться!
– Видел бы меня отец – уши бы мне оборвал, – сказал Сулейман.
– А как тебя зовут?
– Курбан я, – сказал чабан, миролюбиво пожимая сопернику руку.
– Ты силач, Курбан! – говорили мюриды, тоже пожимая ему руку.
– А шрам такой у тебя откуда?
– Было дело! – кивнул Курбан, одеваясь и возвращая кинжал на место. Затем показал ярлыгой вдаль: – Вон, видите, верхушки торчат? Ахульго! Мы там неделю против пушек стояли, а потом на штыки бросились.
– У меня там брат погиб, – сказал Сулейман.
– Брат? – насторожился Курбан.
– Как его звали?
– Малик из Согратля.
– Не помню, – признался Курбан.
– Из Согратля много людей было.
– Они на подмогу пошли.
– Да будет им доволен всевышний, – сказал Курбан, а затем показал на отару.
– Пять баранов! Они ваши.
Мюриды бросились ловить баранов. Увидев среди пойманных белого барана с лихо закрученными рогами, Курбан сказал:
– Этого оставьте, – чабан подцепил ярлыгой за ногу большого черного барана и передал его мюридам вместо белого.
– Этот мой, а белый – соседа, без разрешения не могу. Да мой, сами видите, пожирнее будет.
На площади у мечети собирался народ. Плоские кровли домов были полны женщин и детей. Посмотреть на то, что станет с отступниками, выбрались даже сгорбленные, будто окаменевшие старухи с орлиными носами. Они так много повидали на своем веку, что их уже трудно было чем-то удивить. Они давно перестали ждать добрых новостей, привыкнув к вестям печальным и горестным, но Шамиль был необычным человеком, которому удавалось то, что было невозможно для других. Из каждой беды он выходил еще более сильным. Посмотреть на такого имама было интересно даже старухам.
– Машаалла! – восторгались одни.
– Астауфирулла! – немели от страха другие.
– Иншаалла! – желали побед Шамилю третьи.
Девушек, успевших принарядиться, больше занимали молодые мюриды Шамиля. Девушки рассказывали про них удивительные истории и старались выяснить, все ли из них женаты. А если и женаты, то сколько у них жен? Две, как у Шамиля, или все четыре, как это разрешено по шариату?
– А какое богатое оружие!
– А какими орлами смотрят!
– Львы, а не люди!
Сам Шамиль давно уже стал для горцев живой легендой. Чудесным было само рождение Шамиля. Вернее, его перерождение. Имя его сначала было Али. Но когда младенец вдруг сильно заболел и оказался на грани смерти, родители прибегли к крайнему средству. В надежде сбить с пути ангелов смерти, когда те явятся за душой Али, ребенку дали другое имя – Шамиль. Мало кто верил, что это поможет, но мальчик стал быстро поправляться и с годами преобразился в юношу, с которым никто и ни в чем не мог соперничать. В руках его всегда были кинжал или Коран, а чаще – и то, и другое. Драться с ним на кинжалах, даже в шутку, мало кто решался, потому что Шамиль так упорно упражнялся, что владел левой рукой не хуже, чем правой, и мог драться обеими сразу. Он будто знал, что ему предстоят испытания, каких еще никто не переносил, и упрямо твердил своей матери, опасавшейся за его здоровье:
– Аллах дал мне это тело не для того, чтобы я жалел его сегодня, а за тем, чтобы оно спасло меня завтра.
Мальчишки рассказывали друг другу про то, как юный Шамиль усмирял самых строптивых коней, про огромную змею, которую он убил, и про многие другие его подвиги, пленявшие воображение. Старики многое подтверждали, особенно то, как Шамиль отучил отца пить вино, поклявшись, что убьет себя на его глазах, но во многое и сами не могли поверить. Но и того, что было несомненной правдой, хватило бы на десяток великих героев. Чего стоила одна Гимринская башня, из которой Шамиль спасся, перепрыгнув через лес штыков, со сквозной раной в груди, которая другим принесла бы верную смерть. Люди верили, что Бог возродил его из мертвых, чтобы он спас живых.
- Крах тирана - Шапи Казиев - Историческая проза
- Роза ветров - Андрей Геласимов - Историческая проза
- Зимняя дорога - Леонид Юзефович - Историческая проза
- Мальчик из Фракии - Василий Колташов - Историческая проза
- Рубикон. Триумф и трагедия Римской республики - Том Холланд - Историческая проза
- Территория - Олег Михайлович Куваев - Историческая проза / Советская классическая проза
- Золотое дерево - Розалинда Лейкер - Историческая проза
- Романы Круглого Стола. Бретонский цикл - Полен Парис - Историческая проза / Мифы. Легенды. Эпос
- Путь к трону: Историческое исследование - Александр Широкорад - Историческая проза
- Русские хроники 10 века - Александр Коломийцев - Историческая проза