Небо зовёт - Александр Коновалов

— Мне приятно слышать твои сладостные и зрелые речи, но я хотела бы знать, как ты представляешь наше будущее?

— Это трудный вопрос, но если немного пофантазировать, то картина будет выглядеть так. На следующий год я поступлю в лётное училище и через три года буду военным лётчиком. Если даже будет война, это нам не помешает. Любого врага, через три–четыре месяца мы разгромим на его же территории, и тогда никто не помешает построить в нашей стране социализм. За это время ты закончишь мединститут, будешь работать в каком–то большом городе главным врачом больницы, а я прилечу к тебе, как ангел–хранитель на звездокрылой машине и полетим с тобой далеко–далеко, опустимся в каком–нибудь райском уголке, построим дом, и ты родишь мне много детей. А я буду охранять ваш покой, заботиться о нашем благополучии и охранять наше мирное небо от врагов и супостатов. А ты будешь растить детей, лечить людей и не будет никого счастливее нас на свете.

— Да, я так и думала. Твоя романтическая натура горазда на выдумки и богатую фантазию, но проза жизни значительно сложнее и непредсказуемее. Вон все газеты и радио трубят каждый день, что война неизбежна, страна в опасности, а ему снится «райский уголок» и безмятежная счастливая жизнь.

— Ты просила нарисовать картинку нашего будущего, я и нарисовал. И, если два любящих сердца стремятся к этому, то так и будет, и никакие бури и метели, беды и невзгоды, не помешают нашему счастью.

— Но ты уверен, что эти сердца пронзены стрелой Амура, и их ожидает вечная любовь?

— Я не знаю, испытываешь ли ты ко мне какие–то чувства, но с первых минут нашей встречи, каждый день я думаю о тебе и готов ради этого чувства на всё.

— И что означает это «всё»?

— Я думаю, ты не хуже меня понимаешь значение этого слова. Всё — это есть «всё». Жертвовать ради любимого человека своими желаниями, пристрастиями, временем и, если понадобится, своей жизнью.

— Насчёт любви с первого взгляда, мне кажется, ты сильно преувеличиваешь. По крайней мере, я об этом ещё сказать ничего не могу. Да, ты славный парень, нравишься мне, но ведь, чтобы овладеть этим чувством, наверное нужно время, какие–то испытания, а у нас всего этого ещё не было и делать поспешные выводы, не зная достаточно друг друга, было бы легкомысленно.

— Я где–то читал, что Любовь — это чувство, которое не поддаётся объяснению и основано на влечении разных полов друг к другу, то есть на инстинкте продления рода человеческого, но никто не может сказать, или объяснить, за что он любит девушку, точно так же и она не знает, откуда у неё к нему появились эти возвышенные божественные чувства. Бытует также утверждение, что, когда в этот процесс включается разум, тогда кончается любовь и начинается холодный расчёт.

— Вася, коль скоро ты стал цитировать фразы из умных книг о значении слова Любовь, то сам себя опровергаешь. Я согласна с тем, что Любовь — это чувство совершенно индивидуальное и не поддаётся никакому математическому расчёту и логическому объяснению, но не согласна с тем, что «голова» при этом должна отсутствовать. Согласись с тем, что предназначение мужчин и женщин в этом мире совершенно неодинаково и психика у нас тоже разная. Так матушка природа распорядилась и, большую ответственность за продление рода, отвела женскому сословию. Человек как самое разумное существо подчиняется тем же законам природы. Мать, в том числе и человеческая, вынашивая под своим сердцем детёныша, связана с ним физиологически и духовно, она готова ради него на страдания и муки от рождения до самой смерти. Даже самый любящий отец, прочувствовать и испытать этого не сможет. Вот поэтому, женщина, как более ответственная за продление рода своего, при создании семьи просто обязана думать о том, с кем она связывает свою судьбу, будет ли счастлива с ним и будут ли обеспечены и желанны дети.

— Ты так говоришь, будто сама прочувствовала то, о чём толкуешь и открываешь мне глаза на вещи, над которыми я никогда не задумывался.

— То, о чём я тебе сказала, — истина, выстраданная всем женским родом и изложенная в учебниках психологии, которую мы изучали.

— Я ещё таких умных книг не читал, но с тобой согласен, хотя нам об этом рано говорить.

— Рано или поздно, но знать об этом надо. Законы природы игнорировать вредно и опасно. А теперь я предлагаю закрыть тему продления рода человеческого и приступить к более приятному мероприятию — изучению достопримечательностей Ленинграда. Сейчас мы примкнём к одной из экскурсионных групп, послушаем профессиональных гидов и посмотрим шедевры творения рук человеческих.

Так мы и сделали. Возле Казанского собора собралась группа туристов, видно по всему, из Средней Азии. Мужчины были в длинных ватных халатах и тюбетейках, а женщины — в широких цветастых платьях, шароварах и покрытые платками. В платьях и платках преобладал красный и чёрный цвет. Видно они ещё слабо понимали русский язык и поэтому экскурсовод рассказывал неспеша, чётко формулируя каждую фразу. Там же было и несколько европейцев, к которым присоединились и мы. В течение двух часов ездили по городу, и за это время я больше узнал о его истории, чем за два с лишним предыдущих месяца. Уставшие, голодные и полные впечатлений, зашли в городскую столовую, поели и немного отдохнули. И тут Лена мне сказала:

— Вася, я обещала с тобой потанцевать, но сегодня у нас не получится, потому что мне сейчас надо ехать в общежитие и готовиться к отъезду, а танцевальную площадку обязательно посетим, как только я вернусь из Москвы.

— А когда планируете вернуться?

— Точно не знаю, но думаю к началу учебного года будем дома. Так что без меня не скучай, грызи науку и жди.

— Ты говорила, что в сентябре вас посылают на практику?

— Да, но где она будет проходить, мне пока неизвестно.

— Это значит, у нас с тобой остался месяц?

— Выходит так.

— А ты мне из Москвы напишешь?

— Нет, не люблю заниматься бумагомаранием. Приеду, встретимся, обо всём и поговорим.

На этот раз Лена была более сдержана, меньше смеялась и шутила. Возможно переживала за исход важного и ответственного соревнования. И попрощались мы холодно. Она подала мне руку и сказала:

— До встречи! Приходи первого сентября в скверик, что возле общежития, в пять часов. Найдёшь?

— Конечно. Желаю победы и скорейшего возвращения на родную землю. Я буду ждать и верить, что ты выступишь успешно.

Она, улыбнувшись, сказала: «Спасибо» и скрылась за дверью общежития. Я постоял ещё несколько секунд и угрюмо пошёл прочь. Остаток дня провёл в своей комнате, преследуемый тревожными мыслями. На этот раз разлука пошла на пользу. Я привёл в порядок все свои конспекты, проштудировал лекционный и практический материал и был готов сдавать хоть сейчас экзамены.

… Первого сентября мы встретились. Лена была угрюма и подавлена. Её плохое настроение объяснялось тем, что выступила она не столь успешно, как хотела. Я пытался её успокоить и убедить, что четвёртое место в личном зачёте, которое она заняла, тоже престижно и почётно, но она, максималистка, так не считала.

Весь вечер мы разговаривали на отвлечённые темы, но в её поведении я не увидел ни радости, ни оптимизма. Это подействовало и на моё настроение. О ходе соревнований она не хотела говорить, но когда речь зашла о моих друзьях–планеристах, она оживилась, сказав, что заняв призовые места, Валентин и Николай вытянули Ленинградскую команду на второе место. Я невольно спросил её:

— Лен, а сколько команд участвовало в соревнованиях?

— По авиаспорту пять, а по другим дисциплинам восемь.

— И ты расстраиваешься, что неудачно выступила? Я считаю, занять четвёртое место из сорока участников — это очень хороший результат. К тому же, всякое поражение даёт толчок к переосмысливанию системы подготовки, к росту, самосовершенствованию.

— Может для кого–то и хороший, но не для меня, — я рассчитывала на большее.

Я понял, что продолжать болючую тему соревнований нежелательно и заговорил про поэзию. Для начала выбрал творчество Сергея Есенина, его короткую жизнь и загадочную смерть в Ленинградской гостинице «Англетер». Несмотря на то, что в тридцатых годах книг со стихами поэта было очень мало и творчество его не афишировалось, в студенческих кругах его знали, любили и почитали. К моей радости, я попал в точку, Лена знала множество стихов Есенина и стала их декламировать. Она с таким чувством прочитала «Анну Снегину», что мне подумалось, звездой эстрады и кино она могла быть, займись этим делом всерьёз. Тут наши увлечения совпали. Я тоже много знал стихов народного поэта и с огромным желанием стал читать их Лене. Мне нравились его стихи, написанные в Баку, под названием «Персидские мотивы», и я с азартом и вдохновением стал читать: