История Дзен - Буддизма - Генрих Дюмулен

Учитель сказал: «Ты обрел мою суть».

Эта история изложена в типично дзэнском стиле, ут-, верждающем основные понятия махаянской философии,1 в частности теорию Нагарджуны о переходном характере реальности, доктрину праджняпарамиты, усматривающую высшую мудрость в безмолвии. Как сообщают хроники, именно после беседы состоялось рукоположение нового патриарха. Хуай-кэ был облечен правом хранить и передавать подлинную Дхарму, изначально доверенную Кашьяпе самим Буддой. Далее следует также вымышленное четверостишие, в котором Бодхидхарма предрекает будущность дзэн в Китае:

Я пришел на эту землю,Чтобы передать Дхарму и попрать грех.Цветок раскрывает пять лепестков,И плод созревает сам по себе.

Если не принимать во внимание мифологические и иные, явно надуманные эпизоды, информация о жизни Хуай-кэ очень скудна. Если считать, что период его ученичества продолжался девять лет, то он прожил с 484-го по 590 год. Однако если принять, как более вероятную, приведенную Дао-сюанем цифру в шесть лет, то годы его жизни следует исчислять с 484-го по 593 год. В момент встречи с Бодхидхармой Хуай-кэ находился в расцвете сил и был весьма образованным человеком. В молодости он изучал даосизм, классическую китайскую литературу и буддийскую философию. После смерти учителя он вел полную лишений скитальческую жизнь. Дао-сюань сообщает о гонениях, которым он подвергался в Еду, восточной столице царства Вэй, после его раздела в 534 году. Инициатором этих козней был наставник дхьяны по имени Дао-хэн. Когда в Северном царстве начались гонения на буддизм (574 г.), Хуай-кэ бежал и укрылся в горах близ реки Янцзы. Но вскоре страсти поутихли, и он смог вернуться в столицу, где прожил около десяти лет, прежде чем уйти в мир иной в весьма преклонном возрасте.

Таким образом, отношения Хуай-кэ и Бодхидхармы сводятся к отношениям ученика и учителя, которые оказали сильное влияние на учение первого. Согласно историческим исследованиям Дао-сюаня кульминацией этих отношений стала передача Бодхидхармой четырех томов «Ланкаватара-сутры» своему преемнику. Более дерзкий и прямой, чем его учитель, Хуай-кэ облачил идеалистический монизм этой сутры в четкие и позитивные формулировки, подтверждающие основную мысль о том, что все дхармы воплощены в едином разуме. Исходя из предпосылки единства всех вещей, он приходит к выводу о неразумности дифференциации и выбора. Как только разум достигает полного освобождения, он проявляет свою истинную природу и познает единство, возвышающееся над всеми различиями. Основная идея его доктрины выражена словами его биографа Дао-сюаня:

«В принципе тождественности заключена глубочайшая истина. По причине невежества люди принимают драгоценную жемчужину-мани за кусок кирпича. Но внимайте! Когда человек внезапно пробудился к самопросветлению, он понимает, что уже владеет истинной драгоценностью. Невежа и просветленный едины по своей сути, и их нельзя разделять. Следует знать, что все вещи таковы, каковы они есть.

…После того как мы узнаем о том, что ничто не отделяет наше тело от тела Будды, какой смысл стремиться к нирване [как к чему-то находящемуся вне нас]?»

Хуай-кэ осознает, что вступление на Путь должно быть исключительно внезапным. Для того, кто достиг просветления таким образом, все задачи решены. То, что Хуай-кэ говорит о просветлении и проявлении духа, Хуай-нэн и его ученики постигают как внезапное переживание.

Биография третьего китайского патриарха дзэн Сэн-цаня не нашла полного отражения в фундаментальном историческом исследовании Дао-сюаня. Факты о его жизни столь скудны, что возникает вопрос о реальности его существования. Тем не менее это имя находится в списках патриархов как северной, так и южной школы дзэн. В работе Дао-сюаня оно также упоминается. Мы ничего не знаем о его происхождении и жизни. Вследствие того, что он был крайне отстраненным от мира человеком, его сравнивают с бодхисаттвой Вималайкирти, что нашло отражение в эпитафии на его надгробии. В течение шести лет он был учеником Хуай-кэ и получил от него печать Дхармы. Их первая встреча описывается в стиле коана, и этот текст, очевидно, является более поздним добавлением. Подобно Хуай-кэ он вел скитальческую жизнь нищенствующего монаха, а все его имущество составляли «рубище и чашка для подаяний». Его превозносили за дружелюбие и умеренность, за великодушие и благородство. Во время гонений на буддизм (574 г.) он скрывался в горах вместе с Хуай-кэ, но расстался с ним, когда учитель решил вернуться в столицу Еду. Достоверные сведения о его кончине отсутствуют, но, если верить некоторым надежным источникам, он умер в 606 году.

Традиционно поэма «Печать верующего разума» приписывается Сэн-цаню; даже если он и не сам написал ее, то, по крайней мере, читал ее перед учениками. Она представляет собой гимн, посвященный Дао, в котором для восхваления Непостижимого китайская философия сочетается с буддийским религиозным порывом. Даосские мотивы проявляются в натуралистическом лиризме строф. Метафизические идеи пустотности и конечного единства, возвышающиеся над всеми противоречиями таковости существования, были неотъемлемой частью учения Махаяны со времен расцвета доктрины трансцендентальной мудрости (праджняпарамита) и философского учения Нагарджуны. Композиционно она напоминает «Аватамсака-сутры» (кэгон), особенно в заключительной части:

В высшем царстве истинной таковостиНет различий между «собой» и «другим»:В стремлении к абсолютной тождественностиМы можем сказать лишь одно — «не-двойственность».В «не-двойственности» все едино,Все постигается в ней.Мудрецы десяти сторон светаПриобщаются к этой Абсолютной Истине,Которая неподвластна скоротечности (времени)и протяженности (пространству).Для пребывающих в ней одно мгновение равнодесяти тысячам лет.Осознаем мы это или нет,Она проявляется повсеместно.Бесконечно малое может быть бесконечно большим,Ибо внешние условия более не существуют.Бесконечно большое может быть бесконечно малым,Ибо границы объективного не принимаются во внимание.Тождественность подобна неравенству,Неравенство подобно тождественности.Там, где это состояние недостижимо,Нет места торопливости.Один во Всех,И Все в Одном.Постигнув это,Нет смысла горевать о собственном несовершенстве!Там, где Разум неотделим от верующего сознания,А верующее сознание неотделимо от Разума,Слова перестают звучать,Ибо там нет прошлого, настоящего и будущего.

Во времена Дао-синя (580–651), которого хроники называют четвертым патриархом, произошли существенные изменения в общественном укладе, которые позволили дзэн укорениться в китайском обществе. Эти перемены были связаны с упорядочиванием жизни в монастырях во времена правления династий Тан и Сун, когда Дао-синь отказался от скитальческой жизни, которую вели его предшественники, в пользу постоянного места жительства. После того как Дао-синь расстался со своим учителем Сэн-цанем (602 г.), с которым провел десять лет в скитаниях, он провел следующие десять лет в монастыре на горе Лу и затем окончательно поселился на горе Шуаньфэн, где весьма плодотворно провел более тридцати лет, сплотив вокруг себя более чем пятьсот учеников, вставших на путь к просветлению. Сильный характер, ученость и аскетический образ жизни Дао-синя немало способствовали тому, что многие известные люди стали его учениками. Количество проживающих в монастырях людей неуклонно росло, что неизбежно привело к социальным переменам. Сбор пожертвований в окрестностях монастырей не мог обеспечить жизни монахов, а своих средств к существованию у них не было. Монахам не оставалось ничего иного, как начать самостоятельно зарабатывать себе хлеб насущный. Теперь они не только занимались домашним хозяйством, но и работали в садах и огородах.

Из имеющихся источников не совсем ясно, существовало ли в общине разделение труда, когда одни монахи занимались медитацией, в то время как другие выполняли административные функции и трудились в поте лица. Как бы там ни было, дух дзэн царил среди всех членов монастырской братии. Медитация и декламация сутр сочетались с повседневными обязанностями по дому и в поле. Отныне сущность дзэн лаконично обозначалась четырьмя китайскими иероглифами: «работать, проживать, сидеть, отдыхать». Таким образом, социальное расслоение и экономическая необходимость оказали существенное влияние на идеологические основы движения, подобно тому как это произошло в монастырской жизни на Западе, в период Средневековья. Подобный уклад последователей учения способствовал вовлечению в движение мирян, которые в ходе его дальнейшего развития создали целостную культуру дзэн.