Замуж — никогда - Винк Таня

— Никакая она мне не бабушка, — буркнула девушка, но отец тут же сразил ее наповал невероятной новостью.

— Вот ты ее не любишь, а она хочет прописать тебя в своей квартире, чтобы тебе все осталось.

— Вот те на… — пролепетала Инна, и ее сердце радостно забилось.

В конце августа в ее паспорте уже красовался штамп о новой прописке, и подружки, ставшие студентками и ютящиеся по общежитиям, как-то вдруг перестали с ней общаться — позавидовали. А Роме было хорошо и спокойно — дочка под присмотром. И еще он взял с нее обещание до окончания института замуж не выходить.

Пока Инна осваивала азы экономики, Коля взял себе за правило приходить к ней в институт. Видимо, он носил в кармане расписание ее занятий: как только Инна выбежит на улицу, он уже тут как тут, с букетиком. Инночка дала ему номер своего телефона, и он звонил каждый вечер, чтобы рассказать о прожитом дне, о милицейских буднях, и пожелать девушке спокойной ночи. Потом начались свидания, походы в кафе… И что прикажете делать девичьему сердцу? Вот так и получилось, что на третьем курсе Инночка забеременела.

— Не вовремя… — пробормотал Коля, откинувшись на подушку.

Он учился всего-то на третьем курсе юридического (заочно) и еще только планировал встать в очередь на государственную квартиру и вступить в коммунистическую партию. В общем, Николай был не готов к такому серьезному повороту в жизни, но Инну любил.

Девушка испуганно заморгала:

— Что же делать?

— Что делать? Ну… Думаю, как-нибудь справимся. — Николай улыбнулся.

— Конечно справимся! — радостно воскликнула Инночка.

— Оно-то так, но где мы будем жить? Я, знаешь ли, не верю, что когда-нибудь получу квартиру от государства. Тетка Нинка меня кинула, так что кооператива мне не видать, как собственных ушей, а жить с женой и ребенком в милицейской общаге… — Он развел руками. — Кухня общая, туалет один на восемь человек…

Инна приподнялась на локте:

— А зачем нам здесь жить? Поселимся у Раисы.

— Ты уверена, что она не будет возражать? Ребенок в доме — это, знаешь ли, шум и хлопоты.

— Об этом не беспокойся, я с ней поговорю. Ну, конечно, если она нам откажет, придется поселиться тут. — Инна не сводила с Николая широко распахнутых, счастливых глаз. — Главное, что мы любим друг друга, — прошептала она и грациозно опустила голову любимому на грудь.

Она не ждала, что он скажет «я тебя люблю» — Николай этих слов так ни разу и не произнес. Ничего удивительного — девчонки рассказывали, что из большинства парней это признание и клещами не вытянешь. А одна девчонка поведала, что когда прижала парня к стенке, мол, не скажешь «люблю», не буду с тобой встречаться, он долго топтался, пыхтел и наконец выдал: «Мы это… кажется, любим друг друга…»

— Ладно, поговори, а если старуха не согласится, я подключу кого нужно, и она все сделает, как мы скажем. — Николай ухмыльнулся, и эта ухмылка не понравилась Инне.

— Что ты, Коля! — Девушка нахмурилась. — Ты на что намекаешь?

— Как это на что? На наше будущее. — Николай откинул одеяло и опустил ноги на пол. — Давай собирайся, а то я на дежурство опоздаю.

Узнав о беременности Инны, бабушка Рая категорически отказалась жить под одной крышей — не с ребенком, а с его отцом.

— Дура ты, Инка, и память у тебя короткая! — Бабка стукнула крепким кулаком по столу и сверкнула глазами. — Чтобы духу его тут не было! Вот помру, тогда делай что хочешь, а пока… Нет, ни за что!

Узнав об этом, Роман испугался — а вдруг его тетка выпишет Инну, она такая… Но Рая внучку не выписала, а только головой покачала. Ну не отдавать же такие хоромы сволочному государству, которое расстреляло ее отца!

Николай же, узнав об отказе бабы Раи, рассвирепел:

— Ты имеешь право разделить эту квартиру. Вот что, я кое с кем поговорю, и мы подадим на твою бабку в суд.

— Коля, ты что?! — испуганно воскликнула Инна.

— Как что? Она не имеет права запрещать тебе приводить мужа на свою жилплощадь. Ты такая же хозяйка в этой квартире, как и она!

— Коля, не нужно. Лучше тогда я к отцу поеду…

— К отцу? Ну, попробуй…

В село Инна, конечно, не поехала, а поселилась у Николая и довольно быстро поняла, что одно дело наведываться к нему в гости, а другое — жить в общаге. Эта ситуация очень ее злила — ну что стоило бабке согласиться?

Брак зарегистрировали, свадьбу сыграли в небольшом кафе. Роман Андреевич произнес тост «за счастливую семью и здоровенького внука». Со стороны Николая были только Катя с мужем да Шурка, их старшенькая. Младшая, Галка, совсем недавно родилась, и ее оставили дома. Катька — единственная из Сергиенок, кому плевать на вражду. А какое ей дело до всего этого? Она не кровная родственница, а всего лишь замужем за двоюродным братом Николая, Василием. И Василий, надо сказать, не в родню пошел — молчаливый, спокойный, мухи не обидит, с селянами никогда не ссорился. Непонятно, кто у них в доме за мать, потому как с дочками Васька больше нянчился, чем супруга, и Рома его за это очень даже уважал: видел в нем родственную душу. Катерина отличалась своенравным характером, с Шурой сидела дома всего три месяца, а потом пошла на работу. С Галей история повторилась. Хорошо, что было на кого детей оставить — крепких старушек в селе хоть отбавляй, и за небольшую прибавку к пенсии они брались за такую работу с удовольствием. У Кати работа тоже была не пыльная — табельщица в совхозе, но она не очень спешила домой, как другие бабы — те улучат минутку и до хаты: как там дети? Конечно, пока Катерина грудью дочерей кормила — бегала, а потом уже Вася как угорелый мотался между машинно-тракторной станцией, на которой слесарил, и домом — нянькам он не очень доверял.

Баба Рая на свадьбу не поехала, сбрехала, что нога болит. И так получилось (то ли баба Рая накаркала, то ли время пришло), что, спускаясь по лестнице, она действительно подвернула ногу и скатилась вниз, повредив себе позвоночник. Ее заковали в корсет, прописали постельный режим. Полдня при ней была сиделка, потом Инна прибегала из института, а вечером ехала в общагу. Роман Андреевич приезжал каждую субботу и уезжал в воскресенье. Увы, баба Рая на ноги так и не встала, а незадолго до рождения Ани умерла во сне от тромбоэмболии. Такое случается с лежачими больными.

Инна и Николай тут же переехали в квартиру бабы Раи, и Коля очень быстро навел в ней образцовый порядок. Сначала он привел трех мужиков, осужденных на пятнадцать суток за хулиганство. Они сдвинули всю мебель на середину комнат и накрыли ее простынями и газетами. Потом явилась бригада ремонтников. Они побелили потолок, наклеили обои и расставили мебель. Казалось бы, живи и радуйся, но у Инны было такое чувство, будто Коля делает все это, чтобы стереть память о бабе Рае — он даже ее и Петра Ильича портреты снял со стены и неизвестно куда спрятал. А еще он злорадствовал по поводу ее смерти, мол, это Бог наказал старую кошелку.

Пришло время сессии. Коля взял отпуск и стал ходить на лекции. Инна бегала на занятия, готовилась к летним экзаменам и еще писала курсовые мужу, вернее, переписывала чужие. От долгого сидения у нее отекали ноги и ломило спину, но что поделаешь? Возвращаясь домой после третьего экзамена, Инна почувствовала боль внизу живота. «Началось», — мелькнуло у нее в голове. Держась одной рукой за живот, другой — за перила, она добралась до квартиры, открыла дверь и позвонила в скорую помощь.

Анечка родилась душной июньской ночью. Утром Николай, с темными кругами под глазами после бессонной ночи — переживал, примчался в роддом с розами и огромным пакетом, в котором лежали фрукты. Потом приехал отец Инны. За ним — Катя с Шуркой. Катя все время вспоминала, как тяжело Шурку рожала, а вот Галю легче. Сидят они в коридоре, разговаривают, и вдруг из родзала донеслись такие вопли, что Катерина замолчала, глаза округлила и за низ живота схватилась:

— Ой, у меня, кажется, схватки начались…

Да какие схватки, если Галке уже год? Оказывается, это память сыграла с ней злую шутку, и Катя, не окончив рассказа, схватила дочку и умчалась подальше от роддома.