Репо (ЛП) - Гаджиала Джессика

— Вот что я тебе скажу, — сказала я, мои слова были намного резче, чем нужно, учитывая, что он снова был хорошим парнем, — держи свои гребаные руки подальше от меня, и у нас не будет проблем.

— Справедливо, — сказал он после долгой паузы, наклонившись, чтобы поставить тарелку на землю, прежде чем повернуться и уйти от меня.

Я обернулась через две минуты после того, как он исчез внутри комплекса, прежде чем спустилась вниз и принялась за чертовски идеальный, пышный омлет, с помидорами, шпинатом, луком, грибами, беконом и сыром чеддер.

Так что он целовался с золотой медалью, был смотрителем, проверенным крутым байкером, во всем хорошим парнем… и он умел готовить?

Здорово.

Это было просто фантастически.

Глава 7

Мейз

Ровно через неделю Приспешники устроили какое-то гигантское барбекю. Таким образом, накануне вечером члены клуба получили настоящее удовольствие от того, что все наши кандидаты были чертовски измотаны. Мы убирались. Мы готовили. Мы накрыли столы. Мы побежали в продовольственный магазин. Мы заполнили задний бар. Мы постирали простыни на всех кроватях, потому что все пришитые братья знали, что они будут слишком истощены, чтобы потом ехать домой.

К тому времени, как спустилась темнота, мы устали до костей. Лось и Фокс легли спать, прежде чем кто-либо еще успел что-либо от них потребовать. Я все еще была в большой комнате с бутылкой Пледж (прим.перевю: Pledge — марка моющего средства) и приказом сделать каждую деревянную поверхность достаточно блестящей, чтобы в ней можно было увидеть отражение. Этот приказ исходил от какого-то придурка по имени Мюррей, который по возрасту годился мне в дедушки и был настоящим подлым сукиным сыном. Но это был приказ от члена клуба, и я должна была делать то, что мне сказали.

Кэш, Волк, Репо и Рейн собрались в баре, чтобы выпить по кружке пива и пошутить, когда задняя дверь распахнулась и вошел Ренни, его обычно открытое и улыбающееся лицо застыло в жестких морщинах, руки сжались в кулаки по бокам.

Дюк стоял на пятках, его волосы были распущены, все его тело практически искрилось от гнева. — Мы еще не закончили, ублюдок, — крикнул он, звук был таким неожиданным и громким, что я фактически выронила бутылку Пледж, когда повернулась и прижалась спиной к стене как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ренни развернулся и нанес правый хук в челюсть Дюка.

Действующие члены начали кричать, хлопать, улыбаться, подбадривать его, когда Дюк врезался в Ренни, отправив их обоих в полет, тяжело приземлившись на кофейный столик, который подался под их весом и рухнул на пол.

Я просто стояла там, совершенно ошеломленная.

Судя по тому, что я видела за последние несколько недель, Дюк и Ренни ладили. Ну, как и все, кто ладил с Дюком. Он был не из тех, кто сидит без дела, шутит и несет чушь. Но Дюк был достаточно дружелюбен ко мне и Ренни. Я, конечно, никогда не видела даже намека на враждебность между ними двумя.

Дюк был, совершенно очевидно, зол. Дело было в скованности его движений, в том, как он ничего не сдерживал, несмотря на то, что превосходил Ренни добрыми пятьюдесятью фунтами крепких мышц. К его чести, Ренни был быстр и ловок. Он с ворчанием принял удары, а затем ускользнул, прежде чем можно было нанести еще один. Он немного походил на боксерскую грушу, но сам сделал несколько хороших выпадов, которые произвели на меня чертовски сильное впечатление.

Они снова рухнули на пол, оба боролись за доминирование, продолжая яростно метать кулаки.

Я посмотрела через комнату на Репо, который поймал мой взгляд и поднял бровь. Я подняла руки по бокам, безмолвно спрашивая: «Ты собираешься что-нибудь с этим делать»? На это он только покачал головой и повернулся, чтобы посмотреть шоу.

Хорошо. Я знала, что технически это не мое дело. Во-первых, потому, что это был источник развлечения для действующих членов. Во-вторых, потому что это действительно не мое дело. И в-третьих, потому что, вероятно, было глупо ввязываться в драку между двумя достойными противниками. Но дело в том, что они оба мне нравились. Они были хорошими буферами между мной и братьями-придурками. Я не хотела, чтобы один из них отправился в больницу или был выгнан из-за того, что, я была уверена, было какой-то ерундой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я вытерла засаленные руки о штанины и двинулась туда, где они все еще катались по земле. Дюк был сверху, давая мне небольшое преимущество, когда я двигалась позади него.

— Мейз… — голос Репо предупредил меня.

Что я тут же проигнорировала, протянув руку, схватила Дюка за пышные волосы и злобно дернула назад. Он подошел, готовый продолжать борьбу. Прежде чем он успел понять, что это я, его рука оказалась у моего горла. Этим он напоминал мне собаку, которая всегда инстинктивно цепляется в горло. Я подняла обе руки, схватила его за запястье и выкручивала, пока его рука не ослабла, воспользовавшись преимуществом, и завела ее за спину. Все это произошло в считанные секунды, и его тело обмякло, когда он увидел сквозь красный цвет своего гнева и понял, что это я. Примерно в то же время Ренни поднялся на ноги и снова попытался атаковать. Попытался, потому что я ударила его рукой в солнечное сплетение, когда он попытался, отрезать мне путь и выбивая воздух. — Довольно! — прорычала я, глядя между ними. — Хватит, — сказала я более спокойно. — Теперь я не буду мешать вам бороться друг с другом, как мальчишки, но я настоятельно рекомендую вам поговорить об этом, как гребаные мужчины, которыми вы являетесь, — огрызнулась я, и у Ренни хватило приличия выглядеть смущенным, когда он вытер кровь с губы.

Дюк все еще искрился от гнева, но просто бросил на Ренни тяжелый взгляд и выскочил через заднюю дверь. Ренни пожал плечами и пошел в ванную, чтобы привести себя в порядок. Я, ну, я схватила Пледж и тряпку, чтобы меня не отчитали за то, что я оставила беспорядок, а затем сделала еще одну вещь, которая была совершенно не в моем стиле. Я прошла мимо бара по пути в холл и пробормотала достаточно громко, чтобы Репо услышал, — это было так чертовски сложно?

— Ты только что обошлась мне в пятьдесят баксов, сука, — крикнул один из старших членов, когда я проходила мимо.

— Это, должно быть, отстой для тебя, — сказала я, посылая ему сладкую улыбку, несмотря на желчь, катящуюся в моем животе. — Может быть, в следующий раз тебе стоит поставить свои деньги на победителя. На случай, если ты не уловил интонацию, я имела в виду себя, — добавила я, вздернув подбородок, прежде чем уйти.

Меня тошнило, тошнило, тошнило от этого дерьма в лагере.

Дело было не только в тяжелой работе. Я могла бы жить с этим. Дело даже не в недосыпании. Мое тело приспосабливалось. Это были даже не Лось и не Фокс. Они были придурками, но по большей части довольно предсказуемыми, и их легко было избежать.

Нет, в основном моя проблема была с Репо.

Видите ли, с тех пор, как он бросил еду под деревом, что-то изменилось. Я не была уверена, было ли это из-за моего угрюмого требования, чтобы он держал свои руки подальше от меня, или из-за этого, но он перестал быть хорошим парнем, на которого я могла рассчитывать, по крайней мере, быть справедливым… а не откровенным мудаком. Он бросил меня. Он поставил меня патрулировать с Лосем и Фоксом. Он придирался ко всему, что я делала, независимо от того, насколько я была осторожна, чтобы убедиться, что все делаю идеально. Он приглашал всех парней на раунд с ним, требуя, чтобы я приготовила им всем еду.

И вдобавок ко всему, этот ублюдок, казалось, использовал любой предлог, чтобы приблизиться ко мне. Когда он отдавал мне приказ, он бросал мне его в лицо. Когда он отчитывал меня за что-то, он вставал позади меня и говорил через мое плечо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он никогда больше не прикасался ко мне, но подходил достаточно близко, чтобы с таким же успехом мог это сделать.

Это было проблемой, потому что, во-первых, он делал это из-за моей просьбы держать свои руки подальше от меня. И, во-вторых, потому что, хотя мой мозг был вне себя от раздражения, мое тело не получало сообщения, и каждый раз, когда я чувствовала его тело рядом со своим, моя кожа вспыхивала, мои груди становились тяжелыми, мои внутренности сжимались, чувственное воспоминание о его поцелуе прижималось к моим губам.