Репо (ЛП) - Гаджиала Джессика

Мейз была джокером. Когда мы проверили ее имя, ничего особенного не всплыло, кроме краткой истории работы в нескольких байкерских магазинах и барах. У нее не было ни записей, ни социальных сетей. Мы ни черта о ней не знали.

Я вздохнул, поднимая ее и вынимая из воды, прижимая к груди и заставляя воду растекаться по всей ванной, пока я шел за полотенцем. Она проснулась достаточно, чтобы прислониться к стойке, чтобы я мог вытереть ее. Я схватил футболку, натянул ее ей на голову, затем полез под нее и стянул с нее мокрый лифчик и трусики, спасая ее тщеславие. Она, вероятно, не запомнила бы всю встречу, но дело было не в этом. Видеть сиськи какой-то девушки, которая без сознания, казалось чертовски жутким, независимо от того, насколько она была больна. Независимо от того, как сильно я, возможно, задавался вопросом о сказанных сиськах в приватной обстановке.

Когда я обнял ее, чтобы высушить ее мокрые волосы, она наклонилась вперед, положила голову мне на грудь и уткнулась носом в мою шею, издав низкий, довольный звук в горле. Я немного задержался, чтобы высушить ее волосы, глядя на свое отражение в зеркале и видя замешательство в собственных глазах. Замешательство, потому что, когда я почувствовал, как она прижимается ко мне, по моей груди распространилось странное теплое ощущение, которое успокаивало, правда.

— Черт, — сказал я, качая головой и снова сосредоточившись на своей задаче.

Так что да, Мейз была чертовски сексуальна. Этого нельзя было отрицать. Она была высокой и подтянутой, с этими большими бедрами, бедрами и задницей, за которую мужчина убил бы. У нее были невероятно длинные и мягкие волосы. Ее губы просто умоляли тебя попробовать их на вкус.

Это было поверхностно с моей стороны, но в ту секунду, когда я увидел ее, я захотел войти. То есть внутрь. Ее. И каждый последующий день, наблюдая, как она подходит к плите, никогда не колеблясь в своих задачах, и делая это с поднятым подбородком и улыбкой (или, поочередно, гигантским «пошел ты» на лбу), да, это только усиливало влечение.

Помимо того, что я раздавал задания и надирал ей задницу, заставляя выполнять или переделывать поручения, я проводил с ней очень мало времени. На самом деле я проводил с ней меньше времени, чем с другими кандидатами. Я играл в бильярд с Ренни или позволял Дюку помочь с моими машинами. Иногда я даже шутил с Лосем и Фоксом. Я не делал ничего подобного с Мейз. Отчасти потому, что я знал, что быть рядом с ней опасно. Это было бы ненужным искушением. А еще потому, что она, как правило, избегала меня. Даже когда она была рядом со мной, она, казалось, закрывалась. В то время как я видел, как она смеялась и шутила с Ренни или вела, казалось бы, серьезные разговоры с Дюком, когда я был рядом, она закрывала рот и говорила только тогда, когда к ней обращались. И даже тогда ее ответы были отрывистыми.

Я задавался вопросом, было ли это потому, что она пыталась не облажаться, или потому, что у нее также были проблемы с границами между нами. Я не был дураком. Я знал, что ее влечет. Если я не знал с самого начала, то определенно знал, когда поймал ее на том, что она наблюдала за мной, пока я работал над своей машиной в тот день.

Или, может быть, она молчала, потому что хранила секреты.

Черт, если бы я знал.

Все, что я знал, это то, что быть рядом с ней, даже когда она была без сознания, было проблемой.

Я положил ее обратно на кровать, подоткнув одеяло, хотя она больше не дрожала, схватил поднос и вышел из комнаты.

Может быть, мне просто нужно было потрахаться. Это может быть проблемой. Дело в том, что клубные шлюхи не занимались и никогда не делали этого со меня. Не то чтобы я обязательно бросался во все тяжкие, но я точно не хотел, чтобы киска бросилась мне в лицо. И я, конечно, не был в восторге от идеи быть третьим членом в чьей-то дырке в любую ночь. Нет, спасибо.

Так что, если я не выйду и не отправлюсь в город, я ничего не получу. И, честно говоря, в последнее время я был чертовски занят, работая над машинами, клубным бизнесом и присматривая за кандидатами. Вероятно, это была лучшая часть месяца. Что, по нормальным стандартам, было неплохо. Но для меня это, вероятно, был рекорд. Я не был шлюхой, но мне нравился мой удел. Я был молод и одинок. Никто не мог обвинить меня в том, что я наслаждаюсь обществом женщин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я закрыл дверь своей спальни и прислонился к ней в коридоре, решив, что, как только она встанет с моей кровати, я приведу в нее кого-нибудь другого.

Это определенно помогло бы от притяжения к Мейз.

Я надеялся.

Глава 6

Мейз

На следующее утро я проснулась без лихорадки и подавленная.

Умирающая.

Потому что на моем мозгу не было блаженного одеяла, защищающего меня от реальности того, что произошло за те двадцать четыре часа, что я сгорала. О, нет. Все было ярким, красочным, резким. Неприятно. Сначала он отнес меня в свою постель. Это было не так уж плохо. Он снял с меня сапоги, подоткнул одеяло и отправился на поиски лекарств. Однако, когда он вернулся и попытался засунуть его в меня, я закричала и задергалась. Я была почти уверена, что ударила его по лицу во время второй дозы лекарства. К третьей дозе я была в основном в сознании. Он раздел меня и вымыл. Тогда я, боже милостивый, прижала его к себе.

Он ушел, уложив меня обратно в постель, и я заснула. Он вернулся через некоторое время, сбросив туфли и забравшись на пустую сторону кровати. Я проснулась от плохого сна, которого у меня обычно было очень мало, если вообще было, повернувшись к нему лицом, чтобы обнаружить, что он внимательно наблюдает за мной своими усталыми голубыми глазами. — Не дай им добраться до меня, — умоляла я тихим голосом, зная, что мои глаза умоляют.

Его голова была наклонена, брови слегка сдвинуты. Его рот открылся, затем закрылся, как будто он передумал, что собирался сказать. Он еще глубже опустился на кровать и повернулся на бок лицом ко мне, положив сильную руку мне на бедро и притянув меня к себе.

— Я не дам, — сказал он, слова прозвучали почти как обещание, как клятва.

— Хорошо, — сказала я, придвигаясь ближе, прижимаясь лбом к его груди и снова засыпая.

Так что, да.

Я прижала его к себе.

Дважды.

Я сидела на краю кровати в том, что, как я предположила, было одной из его футболок, и ничего больше, обхватив голову руками и пытаясь понять, как, черт возьми, выбраться из такой запутанной ситуации. Правда, я могла бы винить в этом лихорадку. Люди делали странные вещи, когда были в бреду. Я не была исключением. На самом деле, моя бабушка часто говорила, что боится, когда я заболеваю, потому что я всегда слишком взволнована, а затем галлюцинирую и веду себя странно, пока все не заканчивается. Для меня не было ничего необычного в том, что я была не похожа на себя, когда болела. Я могла бы легко обвинить болезнь.

Но дело в том, что я знала все.

Обычно у меня были галлюцинации о том, что меня преследуют или запирают в маленьких комнатах.

Я не случайно прижималась к бабушке или врачам, которые лечили меня.

О, нет.

Это все я. Ну, я и мое либидо.

На самом деле больше нельзя было этого отрицать, дело было не только в том, что Репо был горячим и я имела дело с плохим мальчиком. Это было даже не так просто, как влюбиться в своего недосягаемого босса или авторитетную фигуру.

Потому что, когда его руки коснулись меня, когда он снимал с меня одежду, я не удивилась, что у меня перехватило дыхание. Это было желание. Целомудренный, двухсекундный контакт вызвал шок в моей системе, кульминацией которого стало сильное сжатие между моими бедрами. Потом, когда я была напугана кошмаром и только наполовину проснулась, и он поклялся не позволить им добраться до меня, ну, я почувствовала странное трепещущее чувство в животе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кей собирался оторвать мне голову.

— Черт, — сказала я, выпрямляясь.

Кей.

Если я потеряла целый день, это означало, что я пропустила проверку.