Зима в сердце (СИ) - Бар Иден

- Молодец, Антонина! А как же работа?

- Я предупредила, что задержусь, - коротко поясняю, помешивая чай ложечкой, - а вы-то домой когда?

- Скоро уже пойду.

Задумчиво наблюдаю, как в моей чашке, покачиваясь, плавает кусочек лимона. Конечно, Татьяна Ивановна не отказала мне в просьбе, но вряд ли поверила в то, что у меня неожиданно разболелся зуб. Просто она уже давно, я уверена, подозревает меня во вранье! И небезосновательно.

Но самый мой большой страх сейчас - это мысль о реальном преступнике. Сделать «стрелочником» в такой ситуации легче всего самого незащищенного, и им вполне мог бы стать Данил. Я сама привела его в СИЗО, поэтому теперь очень надеюсь, что ему действительно ничего не угрожает.

Дядя Ваня внимательно смотрит на меня, придвинув сахарницу ко мне поближе. Конечно же, он задает вопрос о том, какие нас с Зиминым связывают отношения. И я рассказываю ему все, как на духу, но в сокращенном варианте.

Как-то так исторически сложилось, что он всегда был мне ближе моего собственного отца, военного пенсионера. Мама, в прошлом врач, сейчас тоже на пенсии. А я у них – поздний и долгожданный ребёнок. Но, несмотря на нашу большую взаимную любовь и привязанность, давно уже живу отдельно. С тех самых пор, как поступила в пединститут и оформилась в общежитие. Сейчас я понимаю, что в свое время, наверное, просто сбежала от их гиперопеки. Участие же в моей жизни дяди Вани никогда не напрягало, и проявлялось только когда действительно нужно. Одним словом, он настоящий друг.

- Дядь Вань! – вдруг спохватываюсь, - так кто же все-таки устроил тот поджог в учительской?! Расскажите, все утро об этом думаю…

- Ох, Тоня. Давай сначала с Зиминым закончим? Он-то к поджогу не причастен. Зато причастен к тебе, а это мне уже очень не нравится. Нехорошая история!

- Ну, вы же понимаете, что у нас с ним ничего нет и быть не может?

- А зачем тогда обещание такое серьезное давала? И кому?! Никогда не давай обещаний, если не собираешься их исполнять. Если бы я знал, что ты так его уговаривать будешь…

- Да не я же это предложила! Но сказала зря, согласна. Просто очень хотелось его в СИЗО вернуть, особо времени подумать не было. Чтобы парень не пропал, но он вообще, вы знаете, хороший человек!

- Какой же ты еще ребенок, Тоня! Знаешь, что ему нужно от тебя, такому хорошему?

- Да я понимаю, о чем вы, но он ведь, извините, не постель мне предложил, - пытаюсь как-то оправдаться, - а семью создать. Наверное, это кое-что говорит о нем?

- Говорит, еще и как. Это детдомовец, племяшка. Они все хотят семью! Плохую ли, хорошую, любую. Тянутся к ней неосознанно, как котята, хотя не знают толком, что это. Не умеют беречь. Просто потому что их не научили. И вообще, если брать его жизненный опыт и твой, то ты младенец против него, поняла?!

Я хмурюсь, слушая его. Понимаю, что дядька прав. Возможно, Данилу просто нужна семья, социализация. А карьера, чтобы деньги зарабатывать. Он хочет быть как все! Вернее, как все благополучные люди в его понимании. Как же я сама не догадалась? И никакая особенная, неземная любовь ко мне тут не причём.

- Может он и хороший парень в принципе, давай допустим, - продолжает рассуждать мой дядя, - но у него опасный возраст. Мало того, что несовершеннолетний, так еще воспитывается в детдоме. Ну какой из него жених, Тонь?! Даже если он когда-то добьётся успеха и станет известным музыкантом, знаешь, что будет дальше? Жизнь на колесах, гастроли по городам и весям. Девочки-фанатки. Алкоголь, наркота. А ты, в лучшем случае – если не надоешь ему, конечно, будешь сидеть, ждать его дома! У окна. Он ещё лет десять минимум никакой не жених. И если ты сама не понимаешь этого, то самая настоящая дурочка. Извини, как есть, кто ж тебе еще правду скажет. Какая у вас разница в возрасте?! Лет семь?

Сникаю. Все так! Нет, я всерьез и не собиралась за него замуж, конечно, но отношения эти, если бы я, к примеру, дождалась его восемнадцати лет и пошла у него на поводу, стали бы для меня только источником сердечной боли в будущем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И потерей времени, если честно. Ну правда, «прикипеть» к нему, а что дальше? Он рвётся в Москву. С компанией таких же, молодых и безбашенных. Какая семья?! Все они, включая его самого, неосознанно стремятся к новой, яркой, взрослой жизни, которой захотят насладиться по полной, набираясь опыта, проживая, прожигая ещё долгие годы.

Он будет успешен, точно. В этом я почему-то не сомневаюсь! А значит, его и правда ждут деньги, слава, новые перспективы, девочки… Много девочек.

- Ага, почти семь, - отвечаю, сконцентрировав внимание на чайной ложечке в своей чашке. Мне сейчас стыдно даже посмотреть на дядю Ваню. Стыдно за свой идиотизм!

- Это и в сорок-то лет, Тонечка, немалая разница, а в вашем возрасте, считай, пропасть, - качает он головой.

- И что делать? - почти шепчу, раздавленная его аргументами. Но оставит ли меня Зимин в покое? А если да, то когда?

- Вот. Правильный вопрос. Езжай-ка ты в Москву!

- В Москву?! – вскидываю на него удивленный взгляд.

- Ну, или там, в Питер. Бросай к черту эту работу!

- Почему?

- Да сдалось тебе наше захолустье. Ты мне как дочь, Тонечка, поэтому позволь дать совет! Не повторяй моих ошибок. Расширяй свои горизонты, ничего не бойся, вернуться-то сюда всегда успеешь! Ищи себя и свое счастье, пока еще есть молодость и силы. А молодость, она, знаешь, как быстро проходит?

Я киваю ему, снова погружаясь в невеселые мысли. Это был бы очень неожиданный ход!

Теперь мы просто сидим, пьем чай и молчим какое-то время.

- А что, если, - спрашиваю, - я встречу его где-нибудь там, ну, случайно?

- Зимина? – смеется, - здесь больше шансов его встретить! Даже в Москве затеряться легче. Он же Москву покорять собрался? Или весь мир?!

Я смеюсь вместе с ним и чувствую, как на душе становится чуточку легче.

- Я подумаю. Спасибо вам, дядь Вань! Многое разложили для меня по полочкам. Но давайте уже про таинственного поджигателя? – напоминаю. Все же, любопытство гложет меня, да и Данилу рассказать обещала. Дядя снова становится серьёзным, возвращаясь к своему привычному полицейскому тону:

- Так, информация пока строго засекречена, помни. Установлены еще одни пальчики на телефоне Зимина. Принадлежат они даме из вашего педколлектива. С большой долей вероятности, она каким-то образом выкрала и подбросила этот телефон в учительскую! Подозреваем также, что у нее имеется сообщник или сообщники. Сидоров сегодня же задержит и допросит ее.

- Да кто она?! Зачем это сделала?

- Кобылянская Лариса Тимуровна. А зачем – интересный и, можно сказать, ключевой вопрос, Тонечка! Выясним.

Глава 19 Маски сорваны

Не так уж сильно опоздав на работу, я провожу запланированные сегодняшним расписанием уроки и собираюсь на факультатив. За дополнительные занятия с ребятами мне государство, увы, не платит, да и желающих их посетить, обычно ничтожно мало.

Направляюсь в учительскую за учебными методичками. За столом у окна сидит Лариса Тимуровна, что-то недовольно черкая в ученических тетрадях красной ручкой. С ней мне даже не хочется здороваться. Ещё здесь присутствуют Татьяна Ивановна и физрук. Не глядя на Кобылянскую, я подхожу к книжным шкафам, где хранится весь учебный материал.

- Тонечка, большая группа факультатива на сегодня? - озабоченно интересуется завуч.

- Восемь человек, - отвечаю почти с гордостью. Учитывая добровольность мероприятия, это много. Сегодня будем заниматься с ними русской литературой. Я очень стараюсь преподавать как можно более занимательно. Некоторые произведения, такие как «Война и мир» Льва Толстого, особого энтузиазма, понятно, не вызывают, но я не против изучения только их краткого содержания, без детальной прорисовки и анализа персонажей и сюжета. Зато всегда останавливаюсь подробнее, чем нужно, на тех произведениях, которые для ребят по-настоящему интересны.

- Хорошо. А я вот планирую, Тонечка, сделать факультативы два раза в неделю обязательными для всех, начиная с девятого класса, - сообщает мне Татьяна Ивановна, как тут, из своего угла, в наш диалог злобно вклинивается биологичка: